* * *
Травматический шок, медицинская нить,
подоконник в снегу, клочья ваты оконной.
Дал же памяти бог ничего не забыть:
ни сырой простыни, ни больницы районной,
ни палаты слепой, где сосед умирал
и ромашки цвели на гнилом одеяле —
так запомнились, будто на память нарвал,
собираясь до дому, где ждать перестали.
За вещами спустился в приемный покой;
после — время зачем-то терял в коридоре
и стоял на крыльце. «Виктор Цой мы с тобой» —
напоследок запомнил — на сером заборе.
И ушел. А сейчас...
