Вы здесь

Гефсиманско-Советские бденья

Цикл стихов
Файл: Иконка пакета 09_malishev_gsb.zip (10.63 КБ)

Поэт Валерий Малышев принадлежит к литературному поколению так называемых "шестидесятников", взращенному хрущевской "оттепелью". Как известно, поэтов той волны объединяло стремление идти "с веком наравне", чуткое реагирование на общественные перемены, неравнодушное отношение к происходящему вокруг. Более 30 лет минуло с тех пор, как Валерий Малышев впервые переступил порог получившего впоследствии широкую известность литературного объединения Ильи Фонякова, которое стало стартовой площадкой для многих талантливых сибирских поэтов, но и сегодня он сохранил верность идеалам и творческим традициям своего романтического поколения. Стихи Валерия Малышева и ныне отмечены острой злободневностью, высоким душевным накалом, обнаженной открытостью чувств, сердечной болью за судьбу родной страны, изрядно потрепанной социально-политическими штормами последнего десятилетия. Но есть в них и надежда, опирающаяся на патриотическое чувство и веру в национальное возрождение русского народа. Ко всему прочему — это еще и настоящая поэзия, где есть оригинальная яркая образность, собственная интонация, свое (которое не каждому, может быть, и понравится) видение мира...
Впрочем, надеемся, все это читатель и сам без труда обнаружит в предлагаемой ниже стихотворной подборке Валерия Малышева, которому в марте нынешнего года исполнилось 60 лет.


Валерий МАЛЫШЕВ

Гефсиманско-Советские бденья


Мировой шалман

«Тень Троцкого меня усыновила,
Иудушкой навеки нарекла»
Из монолога российского либерала

«Ах, шарман!..» Одесские шантаны,
Что шалманы — наломали дров!
Он таскал у Родины каштаны
Из демократических костров.

Всплыли жертвы мировых потопов,
Ветхое воспряло ремесло, —
Их волной финансовых потоков
С Маркса на Хаббарда понесло.

С (ша) сочтясь валютным браком,
Крапленой, наяривая в масть,
Вот — одну шестую ставят раком
Извращенцы, оборотни, мразь!

Поползли чудовищные слухи,
Обросли деталями: «Враги!»
Вымирают, помолясь, старухи,
Матерясь и спившись — старики.

А каббалистические знаки
Как магнитом тянут сатану.
Оживают мертвые собаки
И, оскалясь, воют на луну!

А в глубинке замерли обрезы,
Некто и «не нежен и не груб»,
Звякает железо о железо
И всплывает: «…Троцкий… ледоруб…»


Соловьи

В интернете подобьем струи
(Как свежа!) замерцала цитата:
«В США не поют соловьи…»
Не положено, видно, по штату
Аризоны и прочих флорид —
Не хватает заморских флюид.
Брайтон Бич? Он при том же раскладе,
Эха (русского ль?) жалкий вершок.
«Хорошо!.. — гомонят. Хорошо?
Пшик один, и с чего б это ради.
Ну так что ж, воронью — вороньё,
Пусть справляют бессилье свое,
Ну а певчих — не встретишь там вовсе…
Вечный бич, а в былом вечный спич,
Некто Нобель иль Бродский Иосиф
Эту тайну пытался постичь,
Не постиг — ни за понюх пропал,
Диссидентства храня идеал,
Чем обрезал пределы свои…

В США не поют соловьи,
А на Брайтон да Бич и тем паче.
Божья птаха не может иначе,
Даже детскому ясно уму:
Не поют.
Почему?
Потому!



Иероним Босх

«Мне холст — на славу, веку — на помин!
Гори огнем все — руки умываю!..»
У Босха предостаточно причин
(А может, недостаточно, не знаю).

Для описанья сумерек души
В земных пределах… «Как иссякла вера!
Се — человек? Он низменнее вши!..»
О, эта европейская химера!

И разложенья дух необорим —
Коробит холст от фобий и ироний!
Но где слеза, о Босх Иероним,
Иль как там в Нидерландах, — Иероним?

«Что слезы мира? Разжижают жизнь!
Мне был сигнал, я этим преисполнен».
Так говорил, на стену опершись,
За нею чуя токи преисподней.

«У-уу, допекла проклятая стена!..»
И он тараном двинул свой треножник.
Пахнуло серой, грянул Сатана:
«Ну что же, со свиданьицем, художник!..»


Моцарт

Ах, Моцарт — враль божественный! (В душе
Последний всплеск — загадка для потомка.
Знать, бес его толкнул на Бомарше,
Французской революции питомца).

И — «Свадьба Фигаро» тому венец!
Ну, гомони, гармонии плеяда!..
Но — Черный человек и, наконец,
Сальери (вот он!) с алгеброй и ядом.

Рыдал вдали рояль ли, клавесин,
Иль лопотали ангелы о встрече?..
Но — Пушкин наш, затравленный, один
В предчувствии судьбы и Черной речки...

Каких певцов, Россия — СССР(!)
Они сгубили (Губят! Что ж ты, муза?..)
От Черной речки через «Англетер»
И до руин Советского Союза!


Гефсиманско-Советские бденья

И сказал Господь: я вижу
народ сей, и вот, народ он
жестоковыйный.
Книга Исхода, гл. 32.

У моей ли тоски мировой,
У моей ли доски гробовой,
Где-то встретиться нам приведется?
А пока что живется. Живется.

На урезе златого тельца
Все пронзительней абрис лица,
Все гортаннее: «Око за око!»
Близь заклинило в дважды далеко.
Здесь тщета оскверненного Блока.
Как его опаляла заря
Накануне того Октября!

Кто погряз в суете и гордыне?
Сорок лет Моисей по пустыне
Шел с народом в библейском бреду…
Я бродил в Гефсиманском саду,
Бывшем Сталина-Ленина, ныне
(Он почиет в народном помине),
Сад какого-то отдыха, что ли?
С ощущеньем украденной воли.
Чем же душу свою отведу?
Я бродил в Гефсиманском саду
В миражах от Советского сада,
Знал — в саду состоялась засада.

А мерещились поле да лес,
Да молочные некогда реки.
(Падеграс, падеспань, полонез
В лагерях, где юннаты ли, зэки…)
И — навеки, навеки, навеки…

Ах, Россия, тебя уболтали,
Грызуны мировые напали,
У имперского стержня страны
Грызуны, грызуны, грызуны!

Нет, славянка, прощаться не будем.
Если вместе беду не избудем,
Нам забвенье и трижды хана —
Прочищает ноздрю сатана,
Возвещая лихую страду!..

Я бродил в Гефсиманском саду…
Гефсиманско-Советские бденья…

Ну, примерьте мои заблужденья!..
Прозябает в долине лоза,
Ты не внемлешь ее прозябанья,
Закипает людская слеза —
Исстрадалось твое состраданье!

А когда гад морских и земных,
И заморских ты чуешь повсюду —
Различаешь вора и иуду
В замороченных нетях родных.

Зверя знак, из разломов свищи,
Скрепы мира распались на части!
Брат, очнись ото сна, не ищи,
Не ищи иудейского счастья!

Как полынью кричит лебеда, —
Вылез жестоковыйный наружу!
Отведи свою душу! Куда?
(Извели!) Отведи свою душу!

Что нам, что до Синайской горы!
Спутав торги астральной игры,
Чутко русскому веря прибору,
Мы взойдем на Кудыкину гору,
Опершись на свои топоры,
И шепча: «Ничего, до поры…»


* * *

Красивая, плюй в потолок!..
Глядишь, и смирилась бы с веком:
Жила бы с другим человеком,
Была бы другим человеком…
Богатство бесстыжей не впрок,
И бедность тебе не порок,
Красивая, плюй в потолок!

Что толку впадать в забытье!..
«Цветущее лоно свое
Лелей и храни, как зеницу…»
А шепот упрямый: «У бля,
Имела в руках журавля,
А в небе ловила синицу…»
Так что же, поститься, смириться,
Плеваться, постричься, молиться?
А все ж Буратино — бревно
И пьянь! А-а, теперь — все равно…
Так клин вышибается клином:
Схлестнулись молва и Мальвина.

Соломенной худо вдове…
Как ветер гулял в голове!
Как в лоно, проклятый, свистал!
А что насвистал — идеал?
Проныру! Какой там пророк,
Хоть шерсти с паршивого клок!..
Красивая, плюй в потолок!


* * *

Страсти — «ах!» — июльско-майские:
С милым рай и в шалаше!..
Ну-ка, бабы, — в кущи райские!
Что, земные по душе?

Шепот, возглас накрывающий,
Рук истомное кольцо…
Астр букет ошеломляющий —
Окуни в него лицо!

Ликом алым зарываешься
(«Ах, стыдобушка!..») в цветы…
— Ну чего, чего ты каешься?
— Я ничуть… А ты? а ты?


Полет в никуда

Итак, салоном «бизнесс-класс»
Летят бандит и академик
Во стольный град, в который раз,
Для выколачиванья денег.
«Что там планируют в Москве?
Как уломать чиновных выжиг? —
На планетарном воровстве
И грандах Сороса не выжить!
Мозги стекают за бугор,
Видать, жидки. Вот суть коллизий.
Доколь, доколь терпеть разор,
Барахтаться в сионской слизи!..
— И нам приходится ловчить.
Тех, кто не в масть и шибко прыток,
Пора учить; кого мочить,
Кого купить иль взять на прикуп.
У нас наны и паханы,
У нас — общак! У них —обноски.
Но спасу нету от шпаны —
На беспределе отморозки! —
И оба: «Власти на плаву…
Но гнев людской, но час расплаты!..»
— Ужель братве мочить братву?.. —
«Ужели снова брат на брата?
На что свинец? — одно из зол…»
— Эх, вожака б сменить для стаи!..
Один глотает валидол,
Другой шампанское глотает.
В раздрай пошел воздушный борт:
Остатки топлива сжигает,
Радар ослеп, эфир гнетет,
На грани паники пилот
На черный ящик уповает…
И ни один аэропорт
Его не ждет, не принимает…


* * *

«Кавказ подо мною…»
А.С.Пушкин

«Нас предали!..» И русские полки
Стекают с гор, зализывая раны?..
«В стране бардак — штафирки да жуки!»
И Скобелевым бредят ветераны.

«Прощай, славянка, двинем на Москву!»
«Как много в этом звуке…» Не до звуков!
Ну, выстони народную молву:
России нужен Сталин или Жуков!

Стволы — на товсь! Расстрелянный Совет
Верховно ждет на хрупкой грани мира!..
А слышит ли проклятья президент?
А слышат ли хазарские банкиры?

1996 г.


Диалог отставных гэбэшников

Тяжесть дымящихся фраз
В гари угрюмой попойки:
«Родина предала нас —
Вышвырнула на помойку!

Знали ж — исход на курках,
Верили клятве и чуду…
Были б герои в веках… —
Не подстрелили иуду!

Пуля — не думская блядь,
Пуля — прямолинейна…
Стали нам кривду качать,
Кривду седьмого колена.

Чуяли те: «Не рабы, —
Бунтом ощерятся, пулей…»
Этих — загнали в гробы,
Тех — компроматом пугнули.

Гнусный возник политес
С бойкой ротацией кадров:
Тульи фуражек — СС
С тварью двуглавой в кокардах!..»

«Прав ты — мы были не в цвет,
Нынче в цвету голубые…
Родина предала? Нет!
Предали суки гнилые!»

И заключает, как бьет:
«Родина не предает!
Родина не предает!»


Мировая бумага

Под сенью астрального знака,
Где мытарь цифирью кадит,
Шуршит мировая бумага,
А золото мира молчит.

Библейская эта отвага
Поставила земли в ружье.
Кипит мировая бумага,
Меняя обличье свое.

Юдольного мира мороку
Прихлопнут впервой на учет,
Когда лишь все злато до срока
В Форт Ноксы из недр утечет.

Бумага заглохнет впервые,
А злато воскликнет: «Мое!»
Но полые щели земные
Освищут тогда бытие.


Древо жизни

… помняшеть бо, рече,
първыхъ временъ усобицЪ.»
Слово о полку Игореве

«Счастье найдено нами,
говорят последние люди
и моргают».
Ф.Ницше


1.

Если прикормят поэта
И натаскают мента,
Жди одичания света,
И — пустота, пустота…

Жизнь привела. И простила.
Тем что в предстарческий дых
Древа избыток хватило
На три доски гробовых.

Только вот клятвы до гроба
Были бы в доску свои…
Космоса стынет утроба
С плясками точек над «и».

И, выпадая в осадок,
Нечто очертит края:
Гроб — абсолютный достаток.
И домовина твоя.


2.

«Видел в гробу я!.. — накликал
Вихрей враждебных маршрут.
Кто он — залетный калика,
Ветхозаветный ли шут?

Вновь гневный всадник проскачет,
Алую торя судьбу…
Гений сомнительных качеств
Что он летает в гробу?

Чертит ли формулу духа,
Свистом сшибая кресты?..
Грезит с косою старуха,
Бельма у Вия пусты.

Абрис парит мавзолея,
Скорбные сумерки толп…
Гоголь, слезами залейся,
Черный провидя потом, —

Бденье всемирного морга,
Дьявола прикуп во мгле;
Что там — Содом и Гоморра?
Вера ль с царем в голове?

Кши! с государевых блядок,
Роскошь — в сиротский приют!
Гроб — абсолютный достаток.
Дух, где же твой абсолют?


Русский вызов

Все-то проросло махровым цветом,
Эх, прости, родная сторона!
Тяжко просыпается с рассветом
Вся антисоветская страна.

(Белой ниткой…) Шито — (…с гнилью) крыто,
Кто к корыту ринулся, рисков?
И прядут ушами паразиты:
Как там желваки у мужиков?

«Загубили, суки, загубили,
Трижды возжидовленная знать!
Вас в тридцатых били — не добили,
Кличете со страху: — Созидать!

Будем! И канал! Но не Суэцкий, —
Волго-Балт, он карой освещен!»
(На остатках совести Советской
Долго ли продержимся еще?)

«И рванем в свою — не в вашу Мекку,
Впроголодь и даже нагишом,
Как нам и завещано от веку!
Плохо человеку? Хорошо! —

Всех на фонари!..» «Офонарели?!..»
Но, уподобляемы скоту,
Бомж ли, олигарх (олигофрен ли)
Мыкают свою неполноту.

Нет, не вышла мытарю охота,
И фальшив у егеря сигнал.
Паникуй, библейская пехота,
Интер- и сион-национал!

Черная ли, красная ли касса
Пропита на марксовых паях.
Но грядет неправящего класса
Явь о новых классовых боях!




100-летие «Сибирских огней»