О кратком пребывании в Омске в конце 1910-х гг. художника Владимира Тронова сохранились письменные свидетельства его современников — художника Виктора Уфимцева, писателей Антона Сорокина и Леонида Мартынова. Имя его было вновь открыто в начале 1990-х гг. научными сотрудниками Омского областного музея изобразительных искусств (ООМИИ) Н. П. Мороченко и И. Г. Девятьяровой.

Напомним сведения о В. Тронове, обнаруженные исследователями в архивах Санкт-Петербурга и Омска — в Академии художеств и архивном фонде ФСБ РФ. Владимир Александрович Тронов родился 19 января 1899 г. в Тифлисе. Русский, беспартийный, из дворян. Общее образование получил в реальном училище Гуревича, где окончил 6 классов, художественную подготовку — в 1916—1919 гг. в Омске в студии А. Н. Клементьева. Две недели служил у Колчака рядовым 2-й Степной армии. С 1919 или 1920 по 1921 г. был художником в 5-й армии (РККА). В начале августа 1920 г. прибыл в Петроград. Был принят на службу в Учетно-Пересыльную часть Окружного Штаба Петроградского Военного округа. 19 ноября 1920 г. поступил в мастерскую по отделению живописи и гравюры к профессору Д. Н. Кардовскому. Окончил Академию художеств в 1923 г. Сотрудничал с издательством «Радуга». Работал художником в Ленинградском областном отделении научно-технических издательств (ЛООНТИ). Арестован органами НКВД 2 марта 1935 г. Как «социально опасный элемент» вместе с женой был сослан в Оренбург. 5 сентября 1937 г. арестован вторично. 23 октября 1937 г. расстрелян. [1]

Интерес музейных исследователей к личности Владимира Тронова был напрямую связан с изучением художественной жизни Омска 1910 — 1920-х гг. на примере коллекции омского писателя А. Сорокина, неоднородной по составу и по-прежнему таящей множество загадок и тайн. За последнее десятилетие было установлено авторство неподписных графических листов К. Балтгайлиса, В. Безменова, М. Курзина, Н. Мамонтова, В. Уфимцева, В. Эттеля, частично определены произведения Г. Белоуско, А. Варфоломеева, А. Громова, А. Платуновой, К. Чеботарева; делались попытки критического анализа работ самого А. Сорокина. Что же касается В. Тронова, то за отсутствием эталонного художественного материала сфера интересов исследователей ограничивалась поиском фактов его биографии.

Работая с архивом А. Сорокина в фондах ООМИИ и Омского государственного историко-краеведческого музея (ОГИКМ), опираясь на опыт коллег и документальные источники, нам удалось уточнить и дополнить некоторые биографические сведения о художнике Владимире Тронове, установить его авторство для ряда произведений, хранящихся в двух омских собраниях.

Итак, художник родился на Кавказе в губернском городе Тифлисе в дворянской семье надворного советника, гражданского инженера и губернского архитектора Строительного отделения Тифлисского губернского правления Александра Александровича Тронова [2]. Вероятнее всего, отец будущего художника окончил Санкт-Петербургский институт гражданских инженеров, получив соответствующее звание и чин 10-го класса. В 1900-е гг. он продвигается по служебной лестнице и в чине коллежского советника переводится в Санкт-Петербург. Впервые имена Александра Александровича Тронова, гражданского инженера-архитектора Главного управления почты и телеграфа и страхового общества «Саламандра», и его жены Евгении Григорьевны появились в адресной книге «Весь Петербург» за 1910 г. Семья снимала квартиру в доходном доме по ул. Коломенской, 23, а следующие три года — в доходном доме О. Тыртовой (угол ул. Стремянной и Дмитровского переулка). С 1910 по 1916 г. Владимир Тронов учился в расположенном неподалеку реальном училище Я. Г. Гуревича (Лиговский пр., 1), которое считалось одним из лучших частных средних учебных заведений Санкт-Петербурга.

В училище Гуревича упор делался на изучение практически полезных дисциплин: естественных наук, математики, инженерного дела, бухгалтерии, преподавались современные иностранные языки. Выпускников готовили к тому, чтобы они могли сразу войти в мир торговли и промышленности. Русскую литературу во время учебы Тронова преподавал выпускник Петербургского университета, известный литературовед Б. М. Эйхенбаум, физику — выпускник Петербургского университета, основатель российской оптической промышленности А. Л. Гершун, немецкий язык — Ф. Ф. Фидлер, переводчик, автор дневника-хроники «Из мира литераторов». Историю вел Б. Д. Греков, первая исследовательская работа которого была посвящена социально-экономической истории Великого Новгорода. Рисование и черчение преподавали скульптор П. П. Забелло и классный художник Г. Ф. Воропонов. Не случайно В. Уфимцев, вспоминая свою первую встречу с Троновым в омской студии А. Н. Клементьева, отметил высокую подготовку новичка: «…орнамент, который обыкновенно рисовали несколько уроков, он сделал в 15 минут, и сделал не кое-как, а лучше всех других…» [3].

Государственного финансирования училище Гуревича не получало, плата за обучение в сравнении с казенными школами была очень высока (в первом классе — 150 рублей, во втором — 190, в третьем — 220, начиная с четвертого — 250). «Не все родители могли дать образование в такой дорогой школе. Высокая плата за обучение ставила учеников этих школ в особое, в какой-то мере привилегированное положение, поскольку они были дети богатых родителей…» [4].

По всей видимости, родители дали сыну и музыкальное образование, о чем свидетельствует тот же В. Уфимцев: «Кроме живописного таланта — музыкальный слух. Играет на рояле и гитаре» [5]. Кстати, в одно время с Троновыми в доходном доме О. Тыртовой проживал композитор церковной музыки и хоровой дирижер А. А. Архангельский, а музыкальные занятия в училище вел директор музыкальной школы К. И. Даннеман.

Со слов Уфимцева, первые навыки рисования Тронов приобрел самостоятельно: «...ходил по галереям и музеям и изучал больших мастеров» [6]. Художественный вкус Тронова могли формировать такие петроградские музеи, как Музей барона Штиглица, Музей Александра III (ныне Русский музей), Эрмитаж, но более всего — Музей общества поощрения художников на Б. Морской, открытый в Михайловском дворце в 1898 г. Там он мог видеть картины современных ему русских художников, в частности Н. К. Рериха и Н. П. Богданова-Бельского, оказавших влияние на раннее творчество Тронова.

После смерти отца в 1914 г. [7] семья постоянно переезжает. Последний адрес, указанный в адресной книге Петрограда за 1917 г., по которому проживает вдова коллежского советника Е. Г. Тронова, — 3-я линия Васильевского острова, 18 [8]. Следовательно, возможно, что Петроград Троновы покинули в 1917 г., а не в 1916-м, как, по всей видимости, был вынужден указать художник в анкете при поступлении в Академию художеств. После февральской революции, во многом как следствие продолжающейся Первой мировой войны, в Петрограде ухудшилась экономическая ситуация: росли цены, начались перебои с продовольствием. Временное правительство ввело карточную систему распределения хлеба. Хлебный паек составлял 225 грамм в день. Столицу сотрясали митинги и забастовки. Вслед за октябрьскими событиями начались погромы и грабежи в музеях и дворцах. По всей видимости, эта катастрофическая ситуация и вынудила Е. Г. Тронову уехать из Петрограда.

Итак, семья Троновых появилась в Сибири в конце 1917 г. Сведения о пребывании художника в Омске немногочисленны. В декабре он записался на вечерние художественные курсы Общества художников и любителей изящных искусств Степного края (ОХЛИИСК), став вскоре лучшим учеником. Его педагогами были А. Н. Клементьев, И. В. Волков и Ю. К. Куртуков. Весной 1918 г. вместе с В. Уфимцевым Тронов ходил на этюды, а в августе-сентябре был мобилизован на военную службу во 2-й Степной Сибирский корпус, формировавшийся в Омске. В апреле 1919 г. вместе с другими студийцами — Н. Мамонтовым, В. Уфимцевым, Б. Шабль-Табулевичем и др. — Тронов участвовал в Третьей весенней выставке ОХЛИИСК, представив самое большое количество работ — 38 произведений. Вероятно, тогда же произошло его знакомство с писателем и художником-любителем А. С. Сорокиным, начавшим собирать коллекцию картин, а также поэтом Игорем Славниным, писателями Всеволодом Ивановым и Леонидом Мартыновым, посещавшими дом «короля сибирских писателей». В феврале-марте 1920-го Тронов находится в Иркутске, где работает художником при штабе 5-й армии РККА. Военная разруха, разрушение рынка, отмена сибирских денег в феврале 1920 г. привели к панике и к исчезновению продуктов в Иркутске. В городе начался голод, резко выросли цены. В. Уфимцев 29 июля 1920 г. записывает в дневнике: «На той неделе заезжал к нам <в Омск> Володька Тронов, едет в Питер из Иркутска. Худой стал, говорит совсем скверно, видно, что изнервничался парень» [9].

Из краткого перечисления событий сибирского периода биографии В. Тронова становится очевидным, что в Омске он находился немногим более двух лет. За время обучения в студии А. Н. Клементьева Тронов выполнил большое количество работ. В. Уфимцев, отмечавший его живописный талант и плодовитость, упоминает о наличии в своей коллекции 13 картин Тронова. Нет сомнений, что и у Мамонтова, с которым Тронов сблизился в 1919 г., были его работы. А. Сорокин, сообщая в 1925 г. о своем намерении работать над книгой «Искусство новой эпохи», указывал, что в его галерее есть картины Бурлюка, Громова, Варфоломеева, Тронова, Рериха, Эттеля [10]. В другом источнике читаем: «В настоящее время у меня имеется восемьсот картин, в числе которых 67 Давида Бурлюка, 24 Варфоломеева, 240 Мамонтов, Тронов, Громов, 48 скульптур Пожарского, Иннокентия Жукова, Грааль…» [11]. Зная болезненную страсть Сорокина к саморекламе, следует приведенные им цифры делить по меньшей мере надвое. Но то, что в художественной части его архива, переданной вдовой писателя после его смерти в краевой музей, присутствуют работы Тронова — не вызывает сомнений. На них должен стоять оттиск личной печати Сорокина.

А. Сорокин, купивший у Тронова около трехсот работ, дал ему противоречивую оценку: «Тронов оказался первоклассным, но его работы были слишком подражательны. Тут были и Маковский, и Куртуков, и Рерих… и Клементьев» [12]. Испытывая в середине 1920-х гг. острый кризис, вызванный обострением болезни, а также отъездом из Омска художников и литераторов, составлявших в «белой столице» его «королевскую свиту», Сорокин нередко давал им нелицеприятные отзывы. Кроме того, он мог «подправлять» произведения художников (как в случае с В. Эттелем и Н. Мамонтовым), иногда выдавая их за собственные.

При изучении «коллекции Худпрома» в фонде изобразительного искусства ОГИКМ автором статьи была обнаружена надпись на оборотной стороне маленькой композиции «Из библии» неизвестного художника. Надпись черным карандашом, закрытая дублировочной бумагой, содержала не только название и дату, но и авторскую подпись: «Изъ библiи 1919 февр. ВТронов». Сравнение почерка и подписи стало возможным благодаря письму В. Тронова, адресованному Сорокину из Петрограда в ноябре 1920 г. [13]. На картине изображена лежащая полуобнаженная женская фигура, в трактовке позы которой просматривалась прямая аналогия с полотном К. Брюллова «Последний день Помпеи». Автор объединил свои представления о древневосточном искусстве, поместив рядом египетскую ступенчатую пирамиду и ассирийскую монументальную фигуру шеду на фоне лунного пейзажа. Работа выполнена мелким, плотным мазком, большей частью слитным; женская фигура слегка моделирована белилами. Контрастный колорит построен на сочетании оттенков доминирующего синего цвета с оранжево-желтыми, бликующими на ступенях, верхушках ворот и на фигуре крылатого быка. Живописные приемы в этой композиции разительно отличаются от тех, что мы видим у Н. Мамонтова и В. Уфимцева, творчество которых на сегодняшний день достаточно изучено.

Каталог 3-й Весенней выставки ОХЛИИСК является единственным документальным источником, позволяющим делать выводы о широком жанровом диапазоне и о тематических пристрастиях молодого художника. Перечень работ Тронова включает осенние и зимние пейзажи Омска с реками Омкой и Иртышом, композиции на исторические и мифологические сюжеты, жанровые сцены на современную тему, портрет и даже эскиз для декорации. Картины с названием «Из библии» нет, а ведь она написана незадолго до выставки, имеет авторскую надпись и типичное для того времени оформление. В каталоге выставки под № 262 числится работа «Центавры и нимфа» — название тоже неточное, но более предпочтительное для изображенного сюжета. Забегая вперед, отметим, что названия картин Тронова в каталоге большей частью носят общий характер («Мотив», «К 6 часам», «Выздоровление», «Портрет» и т. д.), лишь в пяти случаях удалось точно идентифицировать их с сюжетами картин, частично — сделать предположение.

Образу полуобнаженной женщины в работе «Центавры и нимфа» близок образ т. н. «Восточной красавицы» (ООМИИ). Это, как мы увидим далее, редкая по степени законченности работа. Мягко моделируя лицо и тело, Тронов пытается передать игру света и тени растушеванной краской желтоватых и розовых оттенков, в тенях — синих, прокладывая на отдельных участках белила. Поблескивающие глаза, отведенный в сторону взгляд с легкой улыбкой, грим, украшения на лбу и плече характерны скорее для образа одалиски, а не нимфы. Возможно, на создание подобного изображения Тронова вдохновила картина Фердинана Руабе «Одалиска и евнух», приобретенная в Эрмитаж Александром III. Беря во внимание характер трактовки женского образа, можно допустить, что наша работа имеет название «Головка» (кат. № 264).

Изображение обнаженной модели встречается еще в двух анонимных работах, условно названных «Купальщицы» и «Обнаженные» (обе — ООМИИ). Их объединяет ряд признаков: хрупкие, гибкие тела в сложных поворотах (анатомически небезупречно написанные), в трактовке свисающих тонких ветвей ощутимо влияние Н. П. Богданова-Бельского. Характером моделировки и приемами наложения грима эти персонажи близки женскому образу в работе «Головка» («Восточная красавица»). В «Купальщицах» — маленькой живописной композиции на современную тему, заметен интерес автора к работе на пленэре. В «Обнаженных» (акварель, гуашь) ясно читается популярнейший в искусстве античный миф о суде Париса, свободно интерпретированный автором: три женские фигуры, вписанные по окружности одна над другой, и фигура юноши с яблоком в руке. Возможно, и в данном случае не обошлось без знакомства юного Тронова с картинами на тему «Суд Париса» Джордано Луки и Франса Флориса в Эрмитаже либо с полотнами К. Е. Маковского или Г. И. Семирадского на выставках русских академистов.

Близки по манере исполнения и две сюжетные композиции из жизни боярской Руси XVII в. — «Базар» (ООМИИ) и «Восточный порт. Эскиз» (ОГИКМ), демонстрирующие повышенный интерес автора к русской истории. После реставрации маленькой картинки «Базар» на лицевой стороне открылась едва заметная полустертая подпись Тронова, нанесенная черным карандашом. Каталог Весенней выставки позволил сделать уточнение в названии — «На базаре» (№ 291).

Вторая, крупная по размеру композиция — вид залитого солнечным светом восточного базара, раскинувшегося на волжских берегах. На высоких шестах — ковры из «Индии чудес» и Персии, отрезы тончайшей кисеи, привезенные из-за Великой китайской стены. Рядом с сосудами с благовониями, маслами и пряностями — группа бояр в горлатных шапках. Среди людской толпы заметны фигуры ловкого индуса, проделывающего фокусы со змеей, бородатого перса, китайца в конической соломенной шляпе. Обе работы написаны плотными мазками, мягко выявляющими форму, в цветовых пятнах — градации светлых и темных тонов. Лица решены пятном, иногда — с едва намеченными чертами. Во многом близка и цветовая палитра. Например, одежда китайца в цвете и даже орнаменте аналогична кафтану на мужской фигуре в сцене «На базаре». В каталоге 3-й выставки среди названий работ Тронова — картина «Заморские гости» (№ 269), точно передающая смысл изображенной сцены.

Интерес к русской истории мог появиться у начинающего художника после знакомства с полотнами Рериха на выставках Общества поощрения художеств. Черты подражания Рериху заметны в контрастной звучности колорита, в безликой трактовке фигур и, как видим, в заимствовании названия широко известной картины русского художника. Вероятно, в беседах с А. Сорокиным не раз звучало имя Рериха: не случайно в упомянутом выше письме Сорокину осенью 1920 г. Тронов сообщает сведения об отъезде Рериха из Франции в Америку.

Не без влияния Рериха написан и небольшой «Пейзаж с видом на крепость», примыкающий к исторической тематике: на высоком укрепленном берегу — избы, освещенные лучами заходящего солнца. Эмоциональной выразительности изображенного мотива во многом способствует колористическое решение: контрастное сочетание темно-сине-фиолетовых тонов с оранжево-желтыми. На обороте пейзажа под наброском хоровода вокруг новогоднего дерева стоит неидентифицированная надпись карандашом: «Рерихъ». Схожий мотив с избами, показанный со стороны реки, а не с берега, как в нашем случае, есть в эскизе задника «Слободка на Волге» к опере П. И. Чайковского «Чародейка» (1900-е) М. А. Врубеля. Нет сомнений в том, что наш пейзаж носит точно такое же название (в каталоге Весенней выставки — № 270).

Пейзажные этюды омских улиц, выполненные маслом на бумаге приблизительно одного размера, в одной манере и близкой цветовой гамме, скорее носят учебный характер (все — ООМИИ). В зимних пейзажах «Дом», «Наша улица» обращают на себя внимание весьма характерные для работ Тронова детали: предметы старательно обведены кистью по контуру формы, детали написаны короткими, плотно положенными мазками. Близки им и два осенних пейзажа, один из которых имеет условное название «Барский дом». Название неверное, поскольку изображен фрагмент бокового фасада Никольского казачьего собора с дорическим портиком и низкой оградой с каменными столбами, ныне отсутствующей (кат. № 267 «Казачья церковь»). Еще два этюда — «Закат» и «Пейзаж с ладьями» — носят явно ретроспективный характер, выполнены в цветовой гамме красно-сине-фиолетовых тонов.

Большей технической свободой отмечены пленэрные пейзажи «Аллея» и «Зимний пейзаж с деревьями». Подтверждение авторства Тронова находим в надписи черным карандашом с указанием даты (март 1919 г.) на обороте второго этюда. Здесь следует отметить, что успешной атрибуции картин Тронова во многом содействовала реставрация фонда А. Сорокина, проводимая в течение последних пяти лет музейным реставратором живописи В. П. Ефименко. Многие работы имели состарившееся оформление со следами клея, проступавшего на лицевую сторону, многочисленные утраты, обильные загрязнения красочного слоя, искажавшие авторское цветовое решение. В ходе реставрационных мероприятий открылись надписи, выполненные на обороте или на лицевой стороне, позволившие подтвердить принадлежность работ кисти Тронова.

В каталоге Весенней выставки под № 294 указана работа «За чтением». В коллекции ОГИКМ есть небольшой, насыщенный солнечным светом пленэрный этюд, изображающий сидящую на террасе девушку с книгой в руках. Этюд выполнен мелкими, плотно и энергично положенными мазками, четко передающими форму, лицо моделировано розоватыми оттенками. Имеются явные переклички в соотношениях оттенков зеленого цвета листвы жанровой композиции «За чтением» и этюда «Аллея», а также и темно-синих — на юбке девушки и в густых тенях на аллее.

Рука Владимира Тронова ощутима и в двух небольших жанровых сценах — «Ночное кафе» и «Беседа за столом» (обе — ООМИИ), действие которых происходит на фоне пейзажа. По сюжетным признакам (летний парковый пейзаж, вечернее освещение, фигуры отдыхающих за столиками горожан), стилистике и колориту их можно назвать парными. Обе работы были наклеены на лист выцветшей фиолетовой бумаги альбомного формата. После удаления обветшавшего оформления на обороте «Беседы за столом» был обнаружен умело выполненный рисунок орнамента, вызывающий в памяти восторженный отзыв Уфимцева.

По всей вероятности, Тронов изобразил застольные сцены в омском саду «Аквариум», открытом в Мавриной роще в июне 1918 г. Подтверждение этому мы находим в воспоминаниях генерал-майора английской королевской морской пехоты Томаса Генри Джеймсона: «Незадолго до отъезда, 28 июля, адмирал Смирнов пригласил меня поужинать с ним и несколькими офицерами его штаба в омском ресторане “Аквариум”. Столы стояли в саду, вечер прошел прекрасно» [14]. Сад, с летним театром и рестораном (считавшимся главным рестораном «белой столицы»), был любимым местом отдыха горожан. Сохранились жанровые зарисовки в саду «Аквариум» и сцены в «ночном кафе» Николая Мамонтова, выполненные им летом 1919 г.

Не без влияния Мамонтова, с которым был дружен Тронов в 1919 г., написан «Женский портрет в шляпе» (ООМИИ). Запечатленный образ женщины-вамп словно сошел с экрана немого кино: под широкополой шляпой, обернутой вуалью, отчетливо читается греческий профиль с тонкими скулами, черными бровями и загадочным взглядом темных, густо подведенных глаз. Яркий золотистый свет, льющийся из павильона, выхватывает из густой темноты образ черноволосой красавицы, освещает листву деревьев и веселящуюся публику. Голова героини, взятая крупно, закрывает собой почти всю сцену гулянья в ночном саду. Фигуры людей, их одежда переданы силуэтом, лица не прописаны, лишь намеком дана какая-нибудь деталь — прием, уже встречавшийся в «Заморских гостях», «На базаре», в двух сценах в саду «Аквариум». В трактовке лица роковой женщины много общих черт с лицом одалиски («Головка»). Прежде всего это касается грима с черной подводкой глаз, блеск которых передан капелькой белил. Румянец на лицах создан при помощи оттенков красного цвета, более густо положенного от висков к уголкам губ и на подбородке — прием, уже знакомый по работам «Обнаженные» и «Суд Париса». Эффектное звучание женского образа последней работы подчеркнуто богатством колористического решения.

Таким образом, исследовательская работа, проводившаяся параллельно с реставрационными мероприятиями, позволила установить авторство Владимира Тронова для девятнадцати ранее не атрибутированных живописных и графических произведений из двух омских музейных коллекций. Благодаря каталогу 3-й Весенней выставки ОХЛИИСК удалось уточнить некоторые авторские названия. В музейных фондах имеется еще ряд произведений, автором которых, возможно, также является Владимир Тронов, однако доказательств на сегодняшний день еще недостаточно.

 

 

Примечания

1. См.: Мороченко Н. П. Штрихи к портрету. К истории «Архива А. Сорокина» // Декабрьские диалоги. Материалы научной конференции памяти Ф. В. Мелёхина. — Омск, 1998. С. 45—48; Девятьярова И. Г. Художник В. А. Тронов. 1899—1937. Новые факты биографии // Декабрьские диалоги. Материалы научной конференции памяти Ф. В. Мелёхина. — Омск, 2000. С. 50—52.

2. РГИА. Ф. 1349. Оп. 2. Д. 704. Л. 3—7.

3. Виктор Иванович Уфимцев. 1899—1964. Архив. Дневники, фотографии, рисунки, коллажи, живопись. — М., 2009. С. 18—19.

4. Пискарев П. А., Урлаб Л. Л. Милый старый Петербург. Воспоминания о быте старого Петербурга в начале XX века. — М., Директ-Медиа, 2014. С. 151.

5. Виктор Иванович Уфимцев. 1899—1964. Архив. Дневники, фотографии, рисунки, коллажи, живопись. — М., 2009. С. 22.

6. Там же. С. 18.

7. В адресной книге за этот год имя его отсутствует, в 1915 г. указана Е. Г. Тронова, вдова коллежского советника.

8. Весь Петроград на 1917 год. Адресная и справочная книга г. Петрограда. — Пг.: издание А. С. Суворина, [1917]. С. 690.

9. Виктор Иванович Уфимцев. 1899—1964. Архив. Дневники, фотографии, рисунки, коллажи, живопись. — М., 2009. С. 29.

10. ГАОО. Ф. 1073. Оп. 1. Д. 227. Л. 24.

11. ГАОО. Ф. 1073. Оп. 1. Д. 227. Л. 31.

12. ГАОО. Ф. 1073. Оп. 1. Д. 625.

13. ГАОО. Ф. 1073. Оп. 1. Д. 373. Л. 39.

14. Джеймсон Т. Г. Экспедиция в Сибирь. 1919 г. URL: http://it-acad.univer.omsk.su/omskarchive/section5_2.html

100-летие «Сибирских огней»