«И жучок, и червячок и Лев Толстой...»

Постоянный автор «Сибирских огней» и член жюри «Национального бестселлера-2020» Михаил Хлебников – о книге Анатолия Белкина «Великие и мелкие».

Хорошо, когда книга смешная. Также хорошо, когда она умная. Соединение двух названных качеств — прекрасно. Плохо, когда книга задумывается смешной и умной, а на выходе мы получаем «Великих и мелких» А. Белкина, про которую можно сказать одним словом: не дотянула.

Известно, что всякое обожествление предполагает обратный эффект — десакрализацию. Она может быть серьезной и научной: Рой Медведев написал толстые тома про плохого Сталина. На его книги принято ссылаться, но не читать их. Может быть художественной или почти художественной: «Дети Арбата» Анатолия Рыбакова. Не ссылаются и не читают. Десакрализация может быть веселой. Все помнят про прямую связь смеха и расставания с прошлым.

Коллеги отметили связь А. Белкина с бессмертным К. Прутковым и Д. Хармсом. Согласен полностью. Да, книга Белкина заставляет вспомнить рассказы Хармса про Пушкина. Хороши и варианты псевдо-Хармса (помним про Толстого, который гладил детей по головам). Их прелесть заключалась не только в здоровом абсурдизме, осмеивании знаний, полученных в ходе вдумчивого освоения школьных учебников по литературе. Прочитанные маленькие истории «распаковываются» в сознании, запуская цепь ассоциаций, сопрягаясь с немалым объемом вполне академических знаний (знаю — занудно читается). Тем самым освежается образ конкретного классика. Развенчивание оборачивается возвращением живого интереса к «прочитанному», «пройденному». Поэтому подход автора «Великих и мелких» к материалу — роли мотыльков, тараканов и прочих корнейчуковских персонажей в жизни и деяниях титанов — мне классово близок. Подкачало исполнение.

При чтении рассказов возникает интересный, хотя и объяснимый эффект. Сама книга Белкина маленькая, а рассказы, составляющие ее, — большие. Даже избыточно большие. Используя знакомый образ Славниковой, можно сказать, что перед нами блоха, увеличенная до размера орла. При изменившихся пропорциях анатомия сохраняется. И она не вдохновляет.

Вот рассказ про Канта. Что знает про жизнь известного калининградского ученого человек, прослушавший во всех смыслах курс лекций по философии? Два факта. Первый. Кант был пунктуальным до безобразия. Второй. Как бы высказывание Иммануила нашего про иррациональную природу осуществленного либидо. Белкин не менее пунктуально воспроизводит оба. Кант прогуливается. Первый факт озвучен. Потом он замечает спаривающихся лягушек. Пришла, как понимаете, очередь второго забавного факта. По возвращении мыслитель собирает учеников, чтобы они отвели его в бордель. Собирается открытый семинар непозволительно долгие для выбранного жанра две страницы.

Лампе, ты должен срочно кое-что сделать! Ты сейчас пойдешь к моим ученикам и передашь им, что я хочу их видеть у себя как можно скорее. Мне нужен Отто Шрайгер; дом Шрайгеров — около старой кирхи на площади. Затем в аптеке на Блюменштрассе попросишь позвать Ханса Бидермайера…

Умляут, я тоже хочу «как можно скорее». Двинулись на «полевые исследования». Автор снова притормаживает:

По улицам Кенигсберга в этот вечер шла живописная компания. Чуть впереди — высокий темноволосый юноша. На полшага позади, в неизменной накидке и с тростью, с сосредоточенным лицом следовал великий философ Иммануил Кант. А за ним, замыкая процессию, двигались трое хорошо одетых юношей. Они почтительно смотрели в спину профессора и старались держать дистанцию…

И вся эта бьющая по глазам роскошь для сакраментального: «Нелепые и бессмысленные телодвижения!» Да, в «Великих и мелких» есть и первое, и второе. Поясню.

Белкин понимает, что пересказывать студенческие анекдоты не комильфо, и пытается внести «авторское начало» в повествование. Получается не очень. В рассказе про Герцена начинают бегать ящерицы, «Колокол» овеществляется самым дурным образом. Скучно и надуманно. Самое печальное, что автор «может» и время от времени прорывается, есть точечные попадания. Вот жизнь А. П. Чехова в изложении А. Белкина. У юного Антона прыщи. Он старательно их выдавливает. Из этого вырастает известная сентенция про «необходимость выдавить из себя». Грубовато, но как-то контент обыгрывается. Далее уже «Антон Палыч» в Крыму встречает свою гимназическую любовь — Ольгу Карпинскую. И тут получилось:

— Антон? Простите… Антон Павлович, это вы?

— Оля?

— Да, да! Как неожиданно… как я рада… Вы тоже в Ялте?

Они оба сейчас были в Ялте, но бессмысленные вопросы делают женщин еще привлекательнее.

Это очень неплохо и попадает как в тон эпохи, так и в стилистику самого Антона. Но дальше Белкин спохватывается и решает шутить наотмашь. Прилетела чайка и обосрала Антона. Как тут не смеяться… Белкин желает дожать почтенную публику. Как думаете? Не поверите. Прилетает еще одна чайка и Антон обосран во второй раз!

Иногда автор близко к тексту «Википедии» пересказывает события хрестоматийного толка. Вот живое и бодрое изложение битвы при Арколе в 1796 году. Чтобы оправдать включение эпизода, Белкин вводит в повествование пчел, которые выступили или вылетели на стороне французов. Явно механическая работа «швами наружу».

Подобная детализация играет против автора. Она разрушает именно игровое начало. Неизбежный случай — с Львом Толстым. Упахавшись, граф замечает на тропинке мертвого комара:

Долго стоял Лев Николаевич, задумчиво глядя на неподвижное насекомое, и в голове у него возникали мысли о бренности, о ничтожно малых жизнях, о несоизмеримых величинах, о рождении и смерти, о мире и войне. Время как будто остановилось.

Лев Николаевич бросается домой и начинает писать, конечно, «Войну и мир». Но тут у читателя срабатывает здоровый филологический инстинкт. Когда граф писал роман и когда он пришел к идее опрощения? Подобное «спохватывание» говорит о том, что Белкину не удалось, к сожалению, создать свой самодостаточный маленький мир.

Все сказанное мною не умаляет авторской попытки. Она показала, что написать небольшую, «несерьезную» книгу намного сложней по сравнению с ваянием какого-нибудь мусорного эпохального романа про свалку и людей, обретших там свое «Я».

Источник: сайт премии «Национальный бестселлер»