Вы здесь

Из «Записок на ходу»

Елена ЕЛАГИНА
Елена ЕЛАГИНА




ИЗ «ЗАПИСОК НА ХОДУ»




*
И пепел развейте, и имя забудьте, ибо это удел всякого.

*
Роковой путь вмешательства. И роковой же — невмешательства. Это и есть жизнь.

*
Живешь, как на фронте: в бесполезном ожидании обещанного подкрепления, которого все нет, и нет, и нет. Наверное, только это и есть надежда, все остальное называется по-другому.

*
Бездна дна не имеет. Почему об этом почти никогда не помнят, легкомысленно твердя: «Нет, хуже уже не будет, хуже некуда!»? Увы!

*
Человек изгнан из рая не в земную жизнь, а во время. Время — главный его ужас. Вот почему любимая поэтическая цитата — из Ахматовой: «…Но что нам делать с ужасом, который / Был бегом времени когда-то наречен?»

*
Жизнь не имеет нейтрального положения — это всегда процесс: либо созидание, либо разрушение. Либо построение космоса, либо распад в хаос. Здесь никогда ничего нельзя сделать навсегда, достичь равновесной гармонии, устойчивого положения. Ты все время стоишь на эскалаторе, едущем вниз. Каждый день требуются неимоверные усилия, чтобы хотя бы остаться на прежнем уровне, а уж чтобы подняться… Вот оно, проклятье человека временем!

*
Время — вот массовик-затейник хоровода под названием «пляска смерти».

*
Новорожденный приветствует встречающих плачем, хотя на самом деле плакать должны скорее встречающие: им уже ведомо, что и в каких количествах ждет вновь прибывшего. Впрочем, кажется, у каких-то диких народов (Чоран указывает на фракийцев) так и было принято: оплакивание при рождении. Они мудрее цивилизованных единобожных. Ближе к космическому порядку — определенно.

*
Любви не боится только ребенок, недавний райский житель. Только он умеет купаться в ней самым естественным образом. У взрослых — это всегда мука.

*
За 5-6-10 лет детского рая потом до конца жизни расплачиваешься по нарастающей, в каждом следующем возрасте приобретая все новые и новые долженствования вдобавок к уже существующим. На этот воз валят и валят, ничего не снимая и ни от чего не освобождая. Дивиденды и рента здесь не предусмотрены.

*
Тридцать лет. Выглядит на шестнадцать со всеми их ужимками и способами себя декорировать. Субтилен, как все, страдающие спермотоксикозом. И при этом говорит плачущим голосом:
— Хочу быть молодым.

*
Носик бритвочкой, рот копилочкой, но — полное самоощущение голливудского красавца. Счастливейший экземпляр!

*
Молодая женщина с распущенными волосами — русалка, женщина же в возрасте — фурия (или по-русски — ведьма). Помните об этом, экс-хиппи, экс-модели с бантиком 40-летней давности, экс-красавицы, поэтессы и прочие заблуждающиеся в степени своей моложавости.

*
Молодящаяся старуха кокетливо:
— Память-то у меня — девичья.
Чистая Баба-Яга из тюзовского спектакля.

*
Длина волос на голове не превышает полсантиметра, и при этом все равно выглядит вызывающе лохматым.

*
Институтская одногруппница о преподавателе физики с феноменально легкой и редкой шевелюрой:
— Не волосы, а электронное облако.

*
Мера во всем
Коса толщиною в руку впечатляет. А вот коса толщиною в ногу? Между тем, видела и это. Надо сказать, пренеприятнейшее зрелище.

*
Конец женщины — это когда в косметичке уже ничего, кроме лекарств.

*
Патологическая раздражительность российских стариков объясняется более чем просто — их все раздражает, как все раздражает человека с сильной непрерывной болью. Многие ли из нас снисходительны к миру в остром приступе любой хронической болезни? Здоровые старики не ворчливы. Но есть ли они вне золотого миллиарда?

*
Старость безобразна, как любая ложь. Плоть самозабвенно лжет о душе.

*
Интенсивное и регулярное общение с молодыми (особенно в преподавательской среде) создает иллюзию собственной моложавости. И сколько попавшихся на этот, казалось бы, безобидный, крючок! Сколько психологических (любовных — слишком сильно) драм!

*
В детстве время движется по схеме: утро-вечер, утро-вечер, в зрелости — понедельник-пятница, понедельник-пятница, а в пожилом возрасте: зима-лето, зима-лето…

*
Современный человек столь не уверен в реальности своего существования, что постоянно ищет ему подтверждения. Обычно это утешающее самопредъявление плодов своего труда: создал, построил, открыл, опубликовал, родил, вырастил, короче, прожил жизнь не зря… А также всевозможные достиженья в виде орденов, премий, знаков отличий: член, ветеран, обладатель персональных льгот…
Но САМОЕ ОЧЕВИДНОЕ, хоть и фарсовое — это мобильный телефон! Вот почему, непрерывно звонящий, у многих он буквально не отлипает от уха: я еще нужен миру, ура!

*
Человек слабый духом трудится, и лишь человек сильный духом созерцает. Можно ли вынести всю мерзость и весь абсурд жизни, не заглушая себя постоянным наркозом труда? Кому это под силу? Господь не проклял нас трудом, напротив, труд (а не секс, как вдалбливается сейчас с упорством геббельсовской пропаганды) — Его самая высочайшая милость. А проклял он нас — временем.

*
С другой стороны: в своем извращенном бытовании человек сумел и наказание трудом превратить в высшее наслаждение.

*
Труд предельной интенсивности создает самую главную человеческую иллюзию — иллюзию осмысленной жизни. Отсюда — армия трудоголиков и маета многих пенсионеров.

*
Бесплатная работа портит карму. Говорю это всякий раз, когда меня пытаются использовать без вознаграждения, на что тотально падки в России новоявленные любители прибыли всех мастей.

*
Устаешь не от работы, а от отсутствия результата, видимого итога, от сизифовой ситуации бессмысленности труда, от оскорбительной неадекватности оплаты. Вот откуда тотально распространенный синдром хронической усталости.

*
Ум нищего — это особая категория. Это уже не ум, а отрешенность, почти святость.

*
Ум и мудрость это как информация и знание. Найдите десять отличий.

*
Когда американцы долдонят: «Если ты такой умный, то почему такой бедный», имеется в виду весьма специфический комбинаторный ум Остапа Бендера. Ум, с которым и в советские времена процветали т.н. «цеховики». Но они, между прочим, производили нечто осязаемое, пусть и левое. А единственное назначение нынешнего «правильного ума» — делать деньги из воздуха. Неужто «умным американцам» невдомек, что бывают совершенно другие формы интеллекта: например, ум как инструмент для бескорыстных поисков истины? Но для современного социума такой герой не умный человек, а последний лох.

*
Кто внушил человеку, что двигатель внутреннего сгорания и мобильный телефон прибавили ему ума? На такое способны разве что законченные идиоты или же циничные мерзавцы, преследующие личную выгоду.
*
Умен и образован. Но отчего от его ума так скучно?

*
Ум и красота находятся в тех же отношениях, что гений и герой. Красота гениальна, а ум героичен. И что мы предпочтем в живой жизни, очевидно. А вот в посмертии красота Клеопатры не столь ощутима и действенна, как ум Платона.
Но при этом все, как один, в первую очередь хотят быть красивыми.

*
Если чужая душа потемки, то собственная — кромешная тьма.

*
В большинстве случаев у современного цивилизованного человека еда — невротическая реакция, далее — средство общения и развлечение, и уж совсем редко — утоление физического голода.

*
Неизживаемый комизм полноты. Кто может представить страдающего толстяка, вызывающего сочувствие? Только гомерический хохот!

*
Корить и третировать человека за его тучность (мол, много жрешь, растянул желудок, садись на диету, марш на велотренажер) всё равно, что корить и третировать за цвет глаз или за камни в почках и прочих желчных пузырях. От воли человека здесь практически ничего не зависит — так Господь распорядился (или, если угодно, природа, нарушив нормальный обмен веществ). И спорить с этими распоряжениями весьма затруднительно.

*
Тучный человек всегда кажется неопрятным, даже если одет самым тщательным образом. Сам жир его производит впечатление грязи.

*
Тучный человек никогда не скажет о себе «толстый», только «полный». Нечто схожее с парой «последний — крайний». Изящество враскоряку.

*
Удивительно пристрастие людей раблезианских комплекций к уменьшительным суффиксам: ладошки, зубки, плечико… А как вам «бельишко» 70-го размера?

*
Чем физически объемнее человек, тем мельче должен быть набивной рисунок. Изумляют и производители и покупатели, создающие и носящие шедевры, в которых один цветок занимает ровно одну грудь шестого размера.

*
Судорожный шопинг — крайне невротическая реакция на грани психопатии, утоляющая целый букет иллюзий: иллюзию удовлетворения рефлекса цели (я искал именно это), иллюзию ощущения свободы выбора (я выбираю лучшее), иллюзию собственной состоятельности (у меня есть и деньги, и вкус, чтобы выбрать лучшее) и т.д., и т.п.

*
Люди делятся на две обширные группы: те, кто любит новые вещи — покупка только в фирменных магазинах и только модных брендов, каждый сезон обновление, брезгливое отношение ко всему, бывшему в чьих-то руках, архитектура, пусть самая похабная, но с иголочки, дизайн мясной лавки или хирургического кабинета из неприродных материалов, почему-то называемый хай-тек и т.д. И те, кто любит вещи пожившие, с историей (антиквариат, секонд-хэнд, раскопки на чердаках, антресолях, а то и помойках, старая застройка). По-видимому, это не просто незначащие особенности характера, это два мировоззрения: революционеры и эволюционеры. А, может быть, и еще глубже. Первые не соприкасаются с душами вещей, не слышат ни их, ни время как категорию. Время для них — это всего лишь странички в органайзере последней модели в ожидании уикэнда или отпуска. Вечно юные потребители новизны, живущие под диктовку торговых фирм. Вторые — посложнее. Во всяком случае, не столь очевидно зомбированные новым порядком.

*
О скуке
Очень долго не понимала, что такое скука. Но с годами прояснилось: это когда все знаешь наперед. (Какова же тогда скука Бога? И с чем она сравнима? Разве что с вечностью и бесконечностью?)
Один из наглядных примеров: когда, глядя на едва-едва завязывающиеся отношения, можешь все дальнейшее поэтапно рассказать. Когда ничто уже не удивляет — все было или же все представимо. Так герой одного из рассказов Ивашкевича развернулся перед дверью новой своей любви, в секунду прожив все до конца, и ушел с букетом цветов, так и не позвонив.
Впрочем, и в России, вопреки расхожему мнению о нескучности экстрима, жить скучно до сведения челюстей. Всё у нас, увы, предсказуемо.

*
Обращали внимание, что почти все суеверные русские приметы — к плохому? К неудаче, к урону, к ссоре, к болезни, к смерти… Рассыпанная соль, разбитая посуда, уроненное обручальное кольцо, черная кошка, пресловутый заяц, влетевшая птичка… А к хорошему — разве что баба с полными вёдрами, но где ее в городе-то взять?
Нация тотальных пессимистов.

*
Лучшее лекарство для матери, волшебным образом ставящее ее на ноги, это болезнь ребенка.

*
Где-то услышала, что человек имеет в жизни только то, с чем он согласен. Сразу хочется горячо возразить.

*
О человеке свидетельствует все: его профессия, его круг общения, его партнерский выбор, его библиотека, марка его машины и т.д., и т.д. Но в первую очередь все же его холодильник и его помойное ведро.

*
Полтора часа педикюра — кем надо быть, чтобы выдержать такое? Это почти как установка света на телесъемках.

*
Единственная наука, которую можно всерьез постичь в земной жизни — наука потери. Умение терять, сохраняя личность. И, может быть, даже лицо.

*
Впрочем, есть такая распространенная и в общественном сознании даже почетная женская профессия — вдова, вся выстроенная на неумении не только сохранить личность, но и быть ею: только чужим эхом. Между тем, очень почетная, якобы выявляющая и предъявляющая женскую суть.
А вот у кого повернется язык всерьез назвать вдовой, скажем, Ахматову? Муза плача и скорби — да. Но не вдова. Вдова — это заведомо подчиненное приложение к другой личности. А у Ахматовой — скорее ее партнеры были приложением к ней. Великая фигура, несмотря на все нынешние бессильные злопыхательства.
*
Есть ли что-либо более парализующее и расслабляющее, чем надежда, и более мобилизующее и продуктивное, чем отчаяние? Недаром его так ценил Шопенгауэр. И не он один.

*
Человек заслоняется от бездны и нестерпимого ужаса и жизни и небытия «витьем гнезда». Это может быть все, что угодно: любовь, семья, профессия, религия, в конце концов, собирание марок… Зацепиться и держаться за любую веточку, стараясь не думать, что в конечном итоге и она обломится.

*
Жизнь можно либо скоротать, либо перетерпеть. Но главное в ней — все-таки умение забыться. Забываются, кто, как и чем может. Те, кто психологически посильнее — различными видами деятельности, религией, искусством. Те, кто послабее — противоположным полом, алкоголем, наркотиками. Но смело и твердо «посмотреть в глаза чудовищ» не может никто. Даже герои, заслоняющиеся от ужаса и бессмысленности жизни своими подвигами.

*
У западного человека чуть где кольнуло — тут же к врачу (здоровье — его главный ресурс в сколачивании капитала). А вот русский запустит себя до такого состояния, что к врачам уже только на каталке — в параличе и с потерей речи.

*
Права человека? У человека есть единственное право, оно же обязанность — умереть достойно. И больше ничего. Римляне это знали как никто. Наверное, именно поэтому готова смотреть любую голливудскую кассовую чушь, лишь бы о древнем Риме.

*
Кажется, Чоран говорил о том, что смерть — единственная несомненность, приключающаяся с человеком. Все остальное может быть, а может и не быть.

*
Рыдая, ругал друга, внезапно умершего от инфаркта:
— Дурак! Дурак! Зачем ты это сделал?

*
Выражение крайней интимности и доверия в том возрасте, когда смерть становится бытом:
— На похороны придешь?

*
В конечном итоге без всего можно обойтись. А уж без жизни — в первую очередь.

*
Человек, выполнивший предназначенную ему свыше программу, прекращает движение. Начинает повторяться, возвращается к шуточкам молодости, а то и детства. С трудом воспринимает новое в любой области. От размышлений о происходящем незаметно переходит к воспоминаниям. Полагаю, все это происходит в большинстве случаев как бы естественно, помимо воли. Это состояние — черная метка, приглашение на выход. В большинстве случаев люди по натуре деятельные, творческие слишком долго в нем не живут, хотя, как водится, бывают и исключения.

*
Все от сотворения мира энергично ищут смысл жизни (книг с таким названием можно сходу назвать несколько). Но отчего же не наблюдается столь же интенсивного рвения в поисках смысла смерти?
*
Перед большим несчастьем большие люди всегда уходят большим косяком. Так было в начале 90-х. Нечто подобное начало происходить и сейчас.

*
И вдруг со всей ясностью осознаешь, что в жизни для тебя осталось всего лишь одно значительное событие — погребение.

*
Поминальный фуршет.

*
Любимая фраза «Жизнь пошла дальше», по сути, декларация забвенья: мертвым в этой жизни места уже нет. Alles.

*
Невольно подслушанный в автобусе разговор по мобильному:
— Был на кладбище. Навещал могилу бабушки. Увидел могилу своего бывшего начальника Смолова. (Пауза.) Александра Николаевича.
Пауза. Со злорадным удовлетворением:
— Не зря съездил.

*
История человечества
И все они умерли, каждый в свое время.

*
Помнится, была совершенно сражена эпичностью первой фразы рукописных воспоминаний неизвестной мемуаристки — жертвы репрессий, принесенных на радио:
— Время шло, а жизнь молчала.
Увы, молчание ее (жизни), как и Бога, — тотально.

*
Есть люди, жизнью наказанные, и есть люди, жизнью осчастливленные. Пессимисты и оптимисты. Первым — по самоощущениям — все трудно и все через силу, все обстоятельства объективно против них, и все к худшему. Вторым все легко и все в радость, им всегда объективно везет, и все к лучшему. Первые обычно производят впечатление мудрецов, отягощенных сакральным знанием, а вторые — эгоистичных гедонистов.
Это — если очень грубо! — полюс Лермонтова и Бродского и полюс Пастернака и Кушнера. Первые и с блестящей карьерой и с Нобелевской премией погружены в тотальную мировую скорбь, а вторые и в самую жестокую годину якобы легкомысленно щебечут о красотах мира. И претензии им предъявлять так же нелепо, как требовать ответа за группу крови или за цвет глаз — так Господь распорядился. И все. Это их крест и в первом и во втором случае.

*
Есть люди, уязвленные самим порядком вещей, устройством мироздания, если хотите, отнюдь не личной судьбой. Из духовных лидеров это Будда, а из российских гениев, в первую очередь, Лермонтов. Но попробуйте объяснить это менеджерам среднего звена, от нечего делать толкущимся в ЖЖ и загаживающим их направо и налево… В их глазах подобный печальник просто лузер: у него не стоит, его никто не хочет, он завидует владельцу (шикарного автомобиля, коттеджа, яхты, футбольной команды — нужное подчеркнуть) и т.п. Самый примитивный набор самых примитивных причинно-следственных приземленных скреп.

*
Есть люди-воспоминания, накрепко привязанные к определенному этапу жизни. О них хорошо вспоминать, о них приятно и забавно рассказывать. Но продолжать их видеть и общаться с ними — невыносимо. Почему — другой вопрос, но — невыносимо.
*
Две вещи успешнее всего управляют людьми: подавляющая сила и безграничная лесть. И еще неизвестно, какая из них эффективнее.

*
Понижение по службе влечет особый вид соболезнования коллег — с радостным блеском в глазах. Ну, а уж если увольнение — то еще и со слабо скрываемым фейерверком ликования.

*
Кому по силам различить одиозную русскую лень и элементарную российскую обессиленность? Что перед нами — отсутствие воли или же отсутствие энергии? По Михаилу Веллеру, пессимисты — просто люди с пониженной энергетикой, а оптимисты, напротив, заряжены ею под завязку — девать некуда!

*
У каждого аверса есть свой реверс.
Пессимисты активно раздражают оптимистов:
— Тоже мне новость — жизнь не сахар!
Но ведь и оптимисты, в тысячный раз восклицающие «Жизнь — это чудо!», раздражают пессимистов ничуть не меньше.

*
Люди с завышенной самооценкой напыщенны, смешны и порой комично нелепы. Но еще забавнее то, что им почти все в жизни удается, и что они практически всегда всего добиваются.

*
Благополучные и энергичные не выносят чужих жалоб.
Болезнь? Сам виноват.
Дефолт? Сам виноват.
Смерть? Сам, сука, виноват!

*
Есть американская поговорка: «О чем бы мы ни говорили, мы говорим о деньгах». Но оптимисты-американцы говорят о возможности «сделать деньги», а пессимисты-русские говорят об отсутствии денег или об их нехватке.

*
У современного человека на смену конформизму пришел комформизм — патологическая тяга к комфорту.

*
Так берег себя от простуды, что даже холодильник открывал только в шапке.

*
Объявление в туалете: «Уважаемые пользователи! Убедительная просьба бумажные полотенца в унитаз не бросать!»
А как же! Нынче любой засранец исключительно пользователь.

*
Замечательную формулу дала одна художница, заметив:
— Надо научиться получать удовольствие и от собирания камней и от их разбрасывания. А у нас как? Разбрасывая, пребываем в чувстве вины — что ж я, гад такой, бездельничаю, когда столько дел несделанных! А, собирая, напротив, тяготимся этим в тоске по разбрасыванию — эх, сейчас бы на море, отдохнуть по полной, а я тут вкалываю!

*
Впав в окончательную позорную пенсионную нищету, вдруг полюбила ходить по продуктовым магазинам, хотя раньше терпеть этого не могла.

*
Один из самых унизительных моментов нищеты: покупаешь не то, чего по-настоящему хочется, а то, что сегодня со скидкой.

*
Жгучую зависть вызывают девушки-мутанты без почек и без органов размножения, которые при любой температуре окружающей среды носят короткие куртки, обнажая живот и поясницу. Ницше бы как никто оценил эту новую расу.

*
Два неотвязных тактильных кошмара — жирное и липкое. Никогда нет уверенности, что отделался от этой гадости окончательно. Изобретателя жевательной резинки с мстительным удовольствием линчевала бы, обмазав с ног до головы его же собственным изобретением.

*
Тотальная родовая память
Тошнит от одного воспоминания о вкусе яблок.

*
Из холодильника сиротливо выпала мумифицированная морковь.

*
Кошка в любом движении и в любой позе грациозна. Собака бывает смешной, и довольно часто. Кошка — никогда. Любой пес по сравнению с кошкой — лох и простофиля, даже если он зверь-зверем и умен при этом. Кошка же непобедима даже в самом последнем растерзанном виде: можно уничтожить плоть, но не овладеть сутью. Вот отчего «роковые женщины» обожают сравнения себе с кошкой и всячески поощряют эту пошловатую традицию.

*
Считается, что именно кошка создает уют в доме. Насчет собаки сведений нет — она не предмет интерьера, а член семьи.

*
Животное в доме, куда вас приглашают в гости, гораздо хуже включенного телевизора с любимым сериалом хозяйки, гораздо хуже непрерывно орущего младенца, гораздо хуже поминутно звонящего мобильного у делового человека. С этим объектом поклонения и ежесекундного ревнивого внимания не сравнится ничто! Если вам и позволят открыть рот, то только для ахов восторга.
Заметила, что перестаю бывать в таких домах.

*
Интересно, как европейцы воспринимаются плосколицыми и узкоглазыми азиатами? Вероятно, так же, как европейцам видятся вытянутые звериные морды оборотней в фильмах ужасов. Да еще и с глазами-плошками. Вот такая красота!

*
Организм-предатель: готов изгадить любой мало-мальски значащий момент своими неостановимыми потребностями и неожиданно несносными проявлениями. Писатель Мелихов написал об этом целый «Роман с простатитом».

*
Достаточно быть вынужденным каждый день пользоваться самыми длинными в мире петербургскими эскалаторами, чтобы окончательно разувериться в перспективах человечества.

*
Ничто так не раздражает, как разные темпы движения в движущейся толпе. Непременно кто-то путается под ногами, а кто-то наступает на пятки.
*
Женский юмор, как женский баскетбол — ни смотреть, ни слушать невозможно.

*
Стоит только завести себе столь, казалось бы, облегчающую жизнь вещь как чемодан на колесиках, как сразу начинаешь понимать проблемы инвалидов-колясочников, когда каждая ступенька и каждый поребрик — преграда и проблема. Как иногда немного надо для влезания в чужую шкуру.

*
А нужна ли вообще гармония — как совершенство, т.е. завершенность, т.е. тупик? Еще как!

*
Собраться с духом, духа не хватило, сильный духом… Фразеология не обманывает. Все волевые усилия и движения — это дух. Вот почему всегда царапает слух название книги замечательного краеведа Николая Анциферова «Душа Петербурга». Есть ли она у нашего города? И в чем она? Вот дух — да! Духа у него сколько угодно, точнее, только он и наличествует. И ощущается постоянно. А с душой — какая блокада? Не было бы никакой блокады, захватили бы в одночасье, как Париж, и все.

*
Потому и люди в Петербурге — лишние. Петербург демонстративно самодостаточен, и людей время от времени с себя стряхивает. Как собака блох. Недаром, по свидетельствам очевидцев, самым нестерпимо красивым бывал он в густо лютые для людей времена — революция, Гражданская, блокада… Не нужны мы ему, мешаем его нарциссической красоте.

*
Отчего старые усеченно-просторечные названия (Публичка, Мариинка, Петропавловка) не режут слух, а против по тому же принципу новообразованных (Гостинка, Петроградка) восстают все внутренние органы?

*
Точно так же старые сокращения (сгущенка, нержавейка) воспринимаются как должное, а новообразованные (ночнушка, мусорка) кажутся невыносимо вульгарными, да еще и с какой-то плебейской грязнотцой. Неужели это только привычка?

*
В Петербурге не бывает времен года, есть только два сезона: зимней воды и летней воды.

*
У коренного петербуржца ощущение пространства, как у степняка: земля должна быть плоской, неба должно быть много, и должно быть далеко видно.
Небоскребы у нас вопиюще противоприродны.

*
Основные архитектурные составляющие Петербурга — небо и вода. Все остальное — лишь рама. Точнее всех это увидел превосходный петербургский поэт Алексей Пурин: «…акварель в гранитной раме». Правда, рама не всегда гранитная, бывает и багетно-барочная, но то, что рукодельное наше строительство только рама — определенно. Может быть, в этом и заключен главный секрет красоты города?

*
Колонна и портик. Есть ли что-либо более совершенное? Нагромождение увечных кристаллов Корбюзье? Биоморфизмы Гауди? Вырасти в Петербурге с его геометрической безупречностью и не быть классицистом? И не возмущаться всей этой новой пошлой стеклянно-бетонной мерзостью?
*
Петербург без трамвая все равно, что Тула без самовара. Но какие нынче самовары при скоростных электрочайниках?

*
Смотрю в антикварном магазине старинные елочные игрушки, продавщица с удовольствием их демонстрирует и вдруг с воодушевлением:
— А еще бывают такие огромные шары. Знаете, у нас в воронежской области ставят не елки, а сосны, и на них огромные шары! Красота! А здесь что? Елочки хиленькие, иголочки слабенькие, игрушки маленькие, смотреть не на что!
А мы-то, мы-то все пыжимся, все гордимся, все думаем, что все в нашей культурной столице лучше всех!

*
Летняя тоска гораздо несносней зимней тоски. Лето требует если не успеха, то по крайней мере энергичности и инициативы. Ну, как же! Всякий обязан изобрести достойный себя отдых! Именно летом ты предъявлен миру во всей обнаженности паралича своей воли и своей нищеты, в то время как мир ждет от тебя поступка и финансовой состоятельности.

*
Осень такая необычная: тихая, теплая, солнечная, что невольно замираешь в предчувствии надвигающегося неведомого вселенского ужаса.

*
Поразительно верно утверждение Александра Мелихова о том, что силы дарит страсть. Любая.

*
Необъяснимая загадка метро
Даже если ревет в твоем туннеле, все равно первым придет поезд к противоположной стороне платформы.

*
C новым столетием, которое неизбежно будет несравненно кровавее, разрушительнее и подлее предыдущего, поскольку ко всем экономическим проблемам (нехватке жизненно необходимых ресурсов, борьбе за рынки сбыта и т.д.) добавятся еще и религиозные войны нового средневековья, нового варварства и нового язычества, примиряет только одно: надежда на то, что недолго в нем проживешь.
Как ответил сатирик Жванецкий на вопрос о своих планах в XXI веке:
— Надеюсь большую его часть провести в гробу.

*
Избежать несчастий можно только одним способом — физически не дожить до них. Как некоторые счастливцы не доживали до репрессий или до войны…
Мы не можем их предотвратить. Мы можем только разминуться с ними во времени. Да и то — если Господь позволит.

*
Эта аббревиатура «е.г.п.» (если Господь позволит) ничуть не менее важна, чем толстовское «е.б.ж.»: можно дожить, да благодати не получить.

100-летие «Сибирских огней»