Малая Бронная, 21/13

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Сережа, 50 с небольшим лет, обычный москвич.

Вика, невеста Сережи, 28 лет, высокая эффектная брюнетка.

Лена, 38 лет.

Настя, подруга Вики, 29 лет.

Леша — ровесник, одноклассник и друг Сережи, склонен к полноте.

 

Действие происходит в наше время в кафе на Малой Бронной улице и в квартире, расположенной в том же здании на третьем этаже.

 

Акт первый

Картина первая

Вестибюль кафе. За окнами на улице — теплая поздняя московская весна, ходят улыбающиеся люди, проезжают дорогие автомобили. Сережа говорит по телефону.

Сережа. Да, раздельный. Дом — конструктивизм. В смысле? Нет, это стиль так называется. Нет, не из конструктора... Нет, не «Икея»! Девушка, вы о чем? Ему почти сто лет! Ладно, жду звонка…

Убирает в карман телефон, подходит к столику, где сидит Леша. На столе — чашки с кофе, графинчик с водкой, стаканы с соком.

Сережа. Риелторша спросила: «Конструктивизм — это из конструктора сделанный?» Сама она из чего сделана?

Леша. Да ладно тебе… Тем более, по теории архитектуры, она в чем-то права, если рассматривать конструктивизм как удешевление и подчеркнутую функциональность...

Сережа. Леш, выпей водки! Голова трещит, а тут еще ты с функциональностью!

Леша. Если сейчас начну хлопать водку, потом не тормозну. А мне надо твою невесту увидеть, обаять...

Сережа (садясь за стол). Приставать будешь?

Леша. Конечно! Зачем ей старый бессмысленный дурак вроде тебя? Сколько барышне стукнуло, ты говорил?

Сережа. А почему это я старый и бессмысленный, а ты — нет? Мы же в одном классе учились! Двадцать восемь ей… Уже.

Леша (с ехидцей). Я — совсем другое дело! Я, в отличие от тебя, красивый, обеспеченный мужчина на пике сил, отлично знающий, что нужно подобным барышням.

Сережа. Какой ты прямо пион на грядке! Всё при тебе! А Вика… Ну что она хочет? 28 лет, не девочка совсем, все соображает.

Леша. Ха! Послушай старого друга. Ничего они не соображают. Дуры клинические. Что в 18, что в 28, что в 48! Бабы с возрастом не умнеют, с годами они просто становятся более опытными дурами.

Сережа. Прям все?

Леша. Без вариантов. Одного понять не могу, зачем ты женишься на ней? Зачем ты вообще женишься?

Сережа. Сволочь ты, а не друг. Ты что, не понимаешь, что этот вопрос я задаю себе с утра до вечера?

Леша. Я не сволочь. Я реалист. Зачем ты нужен молодой бабе? Ты не миллионер, не зажиточный даже. Вот перепала тебе конура в центре — тетушке твоей царствия небесного! — живи, радуйся, пукай в потолок. Нет, продаешь, чтобы купить дом! Это она придумала? На хрен тебе дом? Дурдом по тебе плачет!

Сережа. Да. Ее идея. Но, в принципе, она... Ну как сказать... Нормальная, что ли... Понимаешь, мне уже за полтинник, женат не был. А тут — бац! Дурь, говорю…

Леша. Ой, какой идиот...

Сережа. Да знаю...

Леша. Трахался бы с ней и дальше, кто мешает? Или девочке приперло в Москву из...

Сережа. Из Минска. Да нет… Я сам настаивал.

Леша. Молодость моя, Белоруссия! Ну, в принципе, да… В петлю люди тоже сами лезут.

Сережа. Слушай, хватит! Я просто хочу жить нормальной человеческой жизнью...

Леша. Нормальной? Ты что, так ничего и не понял? Ты — мусор. И я — мусор! Со своим домом на Новой Риге, с джипом «Ниссан» и с не сосчитаешь сколькими женами и детьми… Наше поколение сунули головой в сортир и спустили воду! Нормальной жизни он захотел. При этих жуликах у власти?

Сережа. При чем здесь поколение? Я для себя хочу жизнь устроить! Для себя!

Леша. И что? Нет и не будет никакой жизни у тебя. Всё! Как говорили в одном детском фильме лет пятьдесят назад — ваше время истекло! Нас с детства готовили к другому — к другой, правильной жизни…

Сережа. Это я понимаю. Но сейчас-то...

Леша. А сейчас ты, по сути, нищий бессмысленный старый дурак. Который решил, чтобы продуть все окончательно, прыгнуть в пропасть. Кому ты нужен? Даже если выкинуть всю меркантильщину из башки — ни ты ее не любишь, ни она тебя.

Сережа. Да пошел ты!

Леша. Кто тебе еще скажет? Она? Нет. Хотя скажет, обязательно скажет... Скажет, что не может человек за пятьдесят работать в бессмысленной конторе выпускающим редактором. За пять копеек!

Сережа. Может, хватит? Да, я знаю, что ты состоятельный крот! Что у тебя всегда была хорошая зарплата! И что?

Леша. Что? А то, друг мой бессмысленный, что я никогда в жизни не жил на зарплату! Никогда! Если бы я жил на нее, я бы сейчас уныло пожевывал сопли, как и ты!

Сережа. Интересно как! Пять минут назад ты проклинал жуликов, а теперь выясняется, что сам такой же жулик! Зашибись у тебя это получается!

Леша. Никчемный мой одноклассник, то, что я тащил — а я тащил, да! — это просто статистическая погрешность! Десятые доли процента, компенсация за честность… Объемы большие. Вот и получалось, что все довольны. А сейчас хапать начинают не приступив к работе. Поэтому я их ненавижу. Мы-то пахали!

Сережа. Вот класс! Мой друг признается, что он вор и при этом убеждает, что он воровал правильно. Робин Худ! Ин зе Шервуд форест, как говорила англичанка Инна Аркадьевна в пятом классе!

Леша. Сережа, очнись! Посмотри по сторонам! (Показывает на окно.) Просто выгляни!

Сережа. И что?

Леша. А то! Видишь, проехал «гелендваген», а сейчас — «мазерати», а вон «ауди» мелькнула?

Сережа. Не глупее тебя. Район стал крутым, знаю. И что из этого?

Леша. Глупее. Потому что женишься. И не понимаешь, что на эти машины нельзя, понимаешь, нельзя честно заработать! То есть, конечно, есть люди, которые теоретически могут купить эти тачки на зарплату. Но их — единицы, десятки, ну сотни! А в Москве на таких машинах разъезжают десятки тысяч человек! И это соблазн.

Сережа. Стоп. При чем здесь эти тачки?

Леша. Повторяю: дикий соблазн! Особенно для молодых. Они же не идиоты, понимают, что на такое заработать нельзя, но все же ездят — и им никто ничего не делает! И они идут воровать. Понимаешь?

Сережа. Нет. Не понимаю. Мне надо идти воровать?

Леша. Да кто тебе даст… Там все поделили молодые волчары. Загрызут, если сунешься.

Сережа. Тогда о чем ты?

Леша. Ты так ничего и не понял. Рано или поздно... Но скорее рано — она тебе скажет: милый, хочу машинку, маленькую красненькую, как у всех нормальных девочек. И не «корейцев» с «китайцами», а Европу. Бээмвухи девочки любят. И что ты ей ответишь?

Сережа. Ты меня совсем за дебила держишь?

Леша (с издевкой). Не накопил, родная! Родная на тебя плюет слюной и уходит к молодому-красивому с перспективой «бээмвэ», которую тот где-нибудь сопрет. Далее развод.

Сережа. Я силюсь понять, ты хочешь меня поддержать или нагадить? Какой развод, я еще не женился!

Леша. Ты прав, развод не обязателен. Тебя можно подвести под уголовку, отравить, отправить в психушку, делегировать в дом престарелых... Хотя нет! Дом престарелых я вычеркиваю. Она не будет терпеть тебя до пенсии, а имущество твое скудное отнимет сразу, попугайчик ты волнистый…

Сережа. Бред! То, что нас готовили к другой жизни, я знаю… Что жениться я поздно решился, тоже ясно. И с «гелендвагенами» все понятно — потребности у этого поколения другие... Но вот ты-то женишься, разводишься, каких-то девок юных мнешь с утра до вечера! Что же ты мне запрещаешь жить?

Леша. Дурень… Я этих девок трахаю от ужаса и безысходности! Потому что время наше ушло. Ушло с той самой советской властью, которую я люто ненавидел.

Сережа. Помню-помню, как ты в школу таскал ксероксы с этим дятлом Солженицыным…

Леша. В сущности, мы, которые так ломали советскую власть, добились своего. Нам в 20 лет что надо было? Джинсы, жевачку, порнуху и свободу ездить в Париж, чтобы купить еще джинсы, еще жевачку и посмотреть еще порнуху. «Об-ла-ди, об-ла-да» такое, как у Маккартни! Чтобы всем хорошим было хорошо, а всем плохим — плохо. Хороших и плохих, естественно, назначаем мы сами. И что? Все это есть! Бомжи ходят в джинсах, порнуху крутят чуть ли не в детских садах... На Монмартре по-русски говорят все!

Сережа. А дальше?

Леша. А дальше, мой однопартник, выяснилось другое: жизнь стала адской. То ли мы неправильно хотели, то ли сделали совсем не то… А что мы просто были идиотами и нас развели как лохов — признаться страшно! Потому что тогда получается — вся жизнь слону под хвост…

Сергей. Как интересно! Сначала говоришь, что нас готовили с детства к правильной жизни, потом заявляешь, что советскую власть ты ненавидел и уничтожал…

Леша. В этом и есть трагедия нашего поколения. Реально готовясь с детства жить честно и справедливо — это не пафос, не дурь, на это была заточена советская система! — мы одновременно мечтали о бабках, бабах, сладкой жизни и плевали во власть, гадили ей, как могли...

Сергей. Обо всех не говори.

Леша. Да ты сам такой же — может, чуть меньше… А мне со школы хотелось денег! Я тогда торговал джинсами, пластинками и прочим импортным фуфлом, за лишнюю копейку удавить мог. И при этом я оставался добрым, чистым и переживающим от всякой несправедливости советским ребенком…

Сережа. Что тебя так понесло?

Леша (наливая водки в рюмку). Как такое возможно? Запросто. (Выпивает.) Только потом от таких завихрений человек либо уходит в стакан, в наркоту, либо в баб. Или становится вонючим куском кала с таблицей курса валют на лбу. Я выбрал первое. Вроде.

Сережа. Политинформацию закончил?

Леша (наливая еще рюмку). Нет еще. Я тут понял, знаешь, что самое главное мы получили от этой гребаной демократии — не свободу выбора, не массу возможностей, даже не бабки… Страх! Этот новый мир после 1991 года принес страх.

Сергей. Хватит ныть.

Леша. Именно страх. Мы стали панически бояться всего: остаться без денег, не заплатить кредиты, потерять квартиру. (Выпивает.) Мы вздрагиваем от страха при падении курса доллара, рубля, бразильского реала, аргентинского танго!

Сережа. Эк тебя торкнуло!

Леша. Боимся, что жена отсудит все заначки, поэтому годами живем с нелюбимым человеком. Боимся жулика-чиновника, который поставит галочку не там, и все ухнет в тартарары. Боимся старости, смены власти, шипованной резины, решений Федеральной резервной системы США, беременности шлюхи...

Сережа. Ты мне скажи, жениться мне или ну его на фиг?

Леша. Ты тоже боишься всего. Хотя ты идеалистом был и идиотом помрешь. Женщины, даже самые лучшие, совершенно другие существа. Любовь женщины и любовь мужчины — это вообще разные вещи. Мужчина сначала любит, а потом оценивает. А женщина сначала оценивает, потом любит. А с женской точки зрения оценивать в тебе нечего, кроме квартиры.

Сергей. Ясно. И как быть?

Леша. Сам думай. В нашем возрасте можно жениться, только если тебя любят, а ты можешь терпеть проживание с этим человеком. Есть, наверное, и другие варианты. Кстати, у тебя же была барышня приличная, ты как-то знакомил, лет десять назад. Лена?

Сергей. Да. Ленка.

Леша. И где она сейчас?

Сергей. Давно не общались. Вроде замужем, сын-школьник, живет в Подмосковье где-то.

Леша. Вот она тебя любила! Это я как бабовед скажу. А ты лох. И я тоже — лох. Но в других эфирных мирах.

Картина вторая

Квартира Сергея, которая находится в этом же доме над кафе. Вика и ее подруга Настя одеваются, собираясь выходить.

Вика (стоя перед зеркалом). Нужен закон. Указ! Запретить смотреться в зеркало после… двадцати пяти! Встроить туда идентификатор рожи, он определяет и током — шмяк! Чтобы запомнила, дура, — не смотрись!

Настя. Да класс, че ты, Вика, голову морочишь?

Вика. Да что-то не идеально все...

Настя. Это мужик твой не идеален! Кто он вообще? Ты королева, это ясно. А он?

Вика. Да он нормальный в принципе…

Настя. Нормальный? Ты что, упала? У тебя должен быть король! Принц! Магнат! Супермагнат и суперпринц! У тебя же был грузин. Где он?

Вика. Ну вот еще… Что в Нико хорошего? Так, только напор. А потом, все-таки национальность…

Настя. Национальность? Ты совсем рехнулась, что ли? Мужик бывает только платежеспособной национальности и неплатежеспособной. Вот твой Сережа из «не».

Вика. Да… Это проблема… Зато Москва. И дом на Рублевке куплю. Эту халабуду продам и куплю.

Настя. Ну хоть что-то… А так, подруга, я прям волнуюсь за тебя. Какой-то твой Сережа покоцанный. Позитива в нем мало!

Вика. Да, с позитивом у него так себе.

Настя. Ничего, потом лучше найдем. Главное — с базой определиться!

Вика. Настя, я еще за Сергея не вышла, ты мне уже следующего ищешь! А может, у меня любовь?

Настя. Ха-ха.

Вика. Что смешного? Я что, не могу полюбить? Просто так?

Настя. Нет.

Вика. Вот ведь! Свадьба на носу, а ты хреновину несешь! Что, не выходить за него?

Настя. Еще как выходить! И молить Вселенную, чтобы он не соскочил. Кому ты нужна, любимая подруга, со своими понтами без берегов и пятилетним ребенком? А тут перспектива с хатой на Рублевке!

Вика. Как была ты, Настя, сучкой, так и осталась…

Настя. Это я сучка? Да я котик Барсик по сравнению с тобой!

Вика. И это говорит лучшая подруга в день помолвки! Вот ведь!

Настя. Я берегу твою психику. Еще про негра не напоминаю…

Вика. Он был мулат!

Настя. Ну да. Черный, как чугун. Главный трахаль Минска.

Вика. Заткнись! Ты же знаешь, это была случайность…

Настя: Знаю, знаю. И с сербом тем пузатым — случайность, и с этим колхозным бизнесменом… Чем он торговал, сеном, что ли, забыла уже…

Вика. Я не гулящая!

Настя. Прогуливающаяся! А кто стихи писал этому сену, когда он тебя на Мальдивы не повез? (Издевательски цитирует.) «По швам расходится рубашка, пока ее дерут коты, — когда дерут так душу люди, по швам расходишься и ты!»

Пауза.

Вика. Может, рассказать твоему мужу, откуда у него любимый сын Васенька взялся?

Настя. Ой, все!

Пауза.

Вика. Может, все-таки сделать каре?

Настя. И в блонд?

Вика. В хренонд! Я чего-то очкую! Правда, волнуюсь. Первый раз так...

Настя. Всё веники и суета, подруга, прорвемся! Идем вниз твоего окучивать? Он один?

Вика. С другом.

Настя. Не проблема! Всех соблазним и оприходуем. Мы девули четкие!

Вика и Настя выходят.

 

Картина третья

Кафе. За накрытым столиком сидят Сережа и Леша, пьют водку.

Сережа. Что-то я боюсь… Предчувствие какое-то... Странное.

Леша. Предчувствие у всех… Что рухнет все скоро… К дребеням! Мир деградирует. Мы деградируем. Что нам приказывает в данном случае невидимая рука рынка?

Сережа. Что?

Леша. Вкладываться в деградацию. Проиметь все! И получить от этого персональный гешефтик.

Сережа. Ты все о бабках!

Леша. А о чем еще говорить сейчас? О твоей дури? Что ты сам себе на старости лет нашел геморрой? Ты думаешь, твоя барышня — «Гринпис»? Армия Спасения?

Сережа. Ты из меня постоянно делаешь какого-то младенца, вроде я и не жил…

Леша. Не жил. Пока я все девяностые с бандитами корячился, пока я все нулевые власти задницу лизал, чтоб копейку заработать, ты спокойно пил водку в своих писательских и журналистских борделях.

Сережа. Злой ты.

Входят Вика и Настя.

Леша. Но справедливый... (Увидев входящих девушек.) Это, что ли, невеста? Какая из двух?

Сережа. Угадай.

Леша. Если бы появились пингвин с орангутангом, я бы еще определил. А так…

Сережа, шикнув на Лешу, встает, обнимает подошедшую Вику,
целует ее.

Вика. Где мои лилии?

Сережа. Сейчас! (Выходит.)

Леша (вставая). Давайте знакомиться, барышни. Я — Алексей, старинный друг Сережи.

Вика. Вика.

Настя. А я Настя, тоже давняя ее подруга.

Леша. Кофе, чай, водки?

Настя. Мы девушки строгих правил. Чай не пьем. Да, Вик?

Вика. А мы уже начали?

Леша. Да, начали, начали! Жизнь раскрывает свои объятья! Ваша красота, Виктория, пьянит меня! Почему вы выбрали не меня?

Входит Сережа с букетом белых лилий.

Сережа. Вика, сегодня наш день!

Вика. Спасибо…

У Сережи звонит мобильник.

Сережа (по телефону). Да. Пусть сюда, в кафе, заходит. Я встречу. (Убирает телефон.) Риелторша звонит, сейчас покупатель сюда зайдет. Быстро покажу квартиру — и все.

Леша. Ну что, барышни, начнем танцы? Так что, просечку или сразу водки? Все-таки?

Вика. Я — просекко.

Настя. А я чуть-чуть водки. Была не была!

Леша. Настя, ну класс! Наш человек! Сразу видно! (Наливает всем.)

 

Вика (кокетливо). Сереж, положь мне на телефон, а то я с мамой много говорила.

Сережа кивает, Леша чуть заметно морщится.

Леша. Ну что, барышни и мужчина? Пора поднять бокалы за твою прекрасную невесту! Я знаю этого гражданина столько лет, что самому страшно... Вика, люби его и цени! Он хороший, в принципе!

Вика. Да он суперский!

Настя. Чудесный! И невеста — сказка!

Леша. Да все мы сказки… В смысле — ура!

Вика. Сережа, что риелтор говорит? Есть достойные варианты?

Сережа. Есть. Сейчас придет первый желающий. Точнее, первая. Какая-то дама заинтересовалась. У нее дом в Домодедове.

Настя. Домодедово — это Рублевка?

Леша. Нет. Но тоже нормальный район! И коммуникации приличные. Аэропорт рядом.

Настя. Не… Это нам не подходит. Надо, чтобы на Рублевке. Правда, Вик?

Вика. Да. Надо, чтобы круто.

Леша. Поверьте, барышни, Рублевка давно уже дыра. Там на головах сидят. Народу — не продохнешь. Сам рядом живу.

Настя. Вот так всегда. Сами живете, а нам не даете!

Леша. Дадим, дадим! Вот он (кивает на Сережу) даст!

Сережа. Честно говоря, я не рвусь в Подмосковье. Я городской. Совсем городской.

Вика. Опять?

Сережа. Да я не против... За городом тоже люди живут.

Настя. Что значит «люди»? Вика — такая королева! А ты — «люди»!

Леша. Да не переживайте, все будет отлично! Сережа так долго ждал именно своей женщины, именно единственной и неповторимой, только его... И вот, наконец, дверь в счастье распахнулась, и он готов шагнуть…

Входит Лена. У нее в руках бумажка и телефон, она набирает номер, оглядывает зал, ищет кого-то. Взгляд ее упирается в Сережу. У Сережи звонит телефон.

Лена. Ты?

Сережа. Ленка?

Лена. Это ты — Сергей Александрович с квартирой на Бронной?

Сережа кивает.

Акт второй

Картина первая

Сережа и Лена в квартире Сережи, которая расположена над кафе.

Сережа. Интересно все происходит...

Лена. Что происходит?

Сережа. Не представлял, что мы встретимся так.

Лена. Я тоже. Ты там внизу гостей бросил.

Сережа. Ничего…

Лена. У вас праздник?

Сережа. Ну как… Типа помолвка, что ли… Жениться собрался, старый дурак.

Лена. Интересно… Значит, я не вовремя.

Сережа. Может, как раз и вовремя.

Лена. На какой женишься? На длинной или той, у которой фиги во всех карманах?

Сережа. Быстро ты их раскидала… На высокой. Вика.

Лена. Так и думала.

Сережа. Что ты думала?

Лена. Неважно. Значит, ты теперь здесь живешь?

Сережа. Нет, скажи, что ты думала!

Лена. Давно здесь? Хотя… ты тут явно не живешь. Чья это квартира?

Сережа. Не хочешь отвечать... Ладно. Квартира тетушки, Анны Васильевны. Померла, оставила мне.

Лена. Ясно. А продаешь зачем?

Сережа. Так вышло. Долго объяснять.

Лена. Невеста захотела.

Сережа. Я сам хочу.

Лена. Нет. Не хочешь. Ты всегда хотел жить в центре. Это твой воздух, твоя мечта.

Сережа. Слушай, перестань! Риелторша сказала, что ты продаешь дом в Домодедове. А почему? Ты ведь всегда хотела жить в своем доме.

Лена. Так вышло.

Сережа. И у меня так вышло.

Лена. Не хочешь говорить…

Сережа. Не о том мы…

Лена. А о чем надо?

Сережа. Не знаю. Как ты жила эти годы?

Лена. По-разному. А ты?

Сережа. И я по-разному. Сколько лет прошло? Десять?

Лена. Двенадцать. Почти.

Сережа. Вроде как вчера… Банальность ляпнул.

Лена. Банальности — это и есть жизнь. Только понимаешь это поздно.

Сережа. Знаешь, тогда, двенадцать лет назад, у нас бы все равно не получилось ничего хорошего. Я много пил тогда, намучилась бы со мной.

Лена. Не знаю, что ответить.

Сережа. Да и не надо. Сейчас я лучше, чем тогда.

Лена. Ты не изменился. И Леша здесь. Надо же...

Сережа. Ты тоже. Ты его помнишь? Не о том говорим, не о том!

Лена. По-другому и не бывает. Лешу прекрасно помню. Сережа, мы уже прожили жизнь друг без друга.

Сережа. Нет. Еще не прожили. И потом, это неправда. Я всегда думал о тебе.

Лена. Думать мало, Сережа. Почему отпустил?

Сережа. А как ты психанула тогда, в Пицунде? Когда я приехал... Я же не знал ни адреса, ни времени, ничего. Взял и сорвался в никуда. И все равно нашел тебя! А ты психанула. А потом исчезла.

Лена. Сережа, я женщина. Мне природой предписано психовать. А ты мужчина, должен был настоять на своем. А ты всегда плюшевой мямлей был!

Сережа. А сейчас на чем я должен настоять? Бросить все — Вику, свадьбу, твоего мужа, квартиру, дом — и быть вместе? Думаешь, просто?

Лена. Жизнь и проста, и не проста. Но изменить уже вряд ли что можно. Мы уже слишком взрослые. А взрослые люди прагматичны. Нас сейчас сближает лишь прогрессирующий дебилизм мира вокруг. И всё.

Сережа. Значит, ты говоришь мне «нет»?

Лена. А ты ничего и не предлагал. Но все равно — «нет».

Сережа. Почему?

Лена. Ты как это представляешь? У меня семья, Коля во втором классе. Муж. Знаешь, сколько мне пришлось унижаться, чтобы сохранить семью? У тебя фантазии не хватит. Чего я терпела с этим заслушанным артистом… С его бесконечными девками и гастролями. Вытерпела. И теперь опять?

Сережа. В одном ты точно неправа: мы не отдельно прожили эти двенадцать лет... Мы их прожили вместе. Просто не видя друг друга… Не было дня, когда бы я о тебе не думал, не разговаривал с тобой.

Лена. Легко ты что-то от невесты отказываешься… Не любишь? Зачем женишься?

Сережа. Я к Вике хорошо отношусь. Но…

Лена. Вот именно, что «но». У меня таких «но» — не сосчитаешь.

Сережа. Значит, все остается как было, что ли?

Лена. Значит.

Сережа. Квартиру брать будешь? Кстати, почему все-таки дом продаешь?

Лена. По кочану. Буду.

Сережа. Ну смотри…

Лена. А помнишь, в Пицунде ко мне кадрился пузатый, как арбуз, абхаз-милиционер?

Сережа (пародируя южный акцент). «В Трабзон еду скоро. За “Лексусом”. Почти новым. Поехали, все будет!» (Нормальным тоном.) Что отказалась?

Лена. Дура была.

Картина вторая

Кафе. Леша, Вика, Настя сидят за столиком, выпивают. Леша уже изрядно пьян. Вика и Настя напряжены, хотя стараются не подавать вида. Смеются, пьют просекко.

Настя. Что-то жених наш задерживается…

Леша. Допустим, он еще не жених, а так — проекция жениха…

Вика. В смысле? Какая еще проекция?!

Леша. Да это я так, фигурально.

Настя. И дама какая-то неприятная. Они знакомы, что ли?

Леша. С Ленкой? Еще бы... У них такой роман был!

Вика. Та-а-ак... А как она сюда попала?

Леша. Москва — гадюшник маленький… Мимо проходила!

Вика. В смысле?

Леша. Как, как… Продает Ленка свой дом, — уж не знаю, откуда он, — хочет купить квартиру. Ну и совпало так. Бывает.

Настя. Что значит «бывает»? Это кошмар! Вот чем они там сейчас занимаются?

Леша. Всем!.. Да откуда я знаю?

Настя. Вика, немедленно иди наверх, выясни, что за дела!

Вика. Никуда я не пойду! Что ж мне так не везет?!

Леша. Что паникуете, девки? Они лет десять не виделись. Чего дергаться-то?..

Настя. Да хрень хреновая! Вика столько пережила, стольким пожертвовала ради всего этого, а тут — здрасьте! Сваливается какая-то облезлая штучка и гребет под себя! Не дам!

Леша. Ты-то здесь при чем?

Настя. Неважно. Я за справедливость.

Леша. Зря вы нервотрепетесь… Мало ли что было с мужиком десять лет назад — все уже травой поросло, водой смыло…

Настя. Все беды от баб. Даже у баб!

Леша. Давайте, барышни, лучше треснем! (Наливает всем, поднимает рюмку.) Ну… За нашу и вашу! И нашим и вашим!

Входят Сережа и Лена.

 

Лена. Здравствуй, Леш...

Леша. Здравствуй…

Лена. Как дела?

Леша. Да нормально.

Лена. Ну и славно. (Сергею.) Ну, знакомь с невестой. Хотя я уже поняла… (Вике.) Здравствуй, я Лена, старинный друг Сережи.

Вика. Добрый день.

Настя. Привет.

Вика. Сережа, мы не будем покупать дом в Домодедове. И продавать ей квартиру тоже не будем.

Лена. Барышня, я тебе не конкурентка.

Вика. У меня нет и не может быть конкуренток. А вы бы шли дальше! На хутор бабочек ловить.

Настя. Нет, дама, позвольте! Ваше ку-ку уже пролетело! И не суй свой хабалистый нос не в свое дело! Мы в Минске простые, как кардан от МАЗа, — тресну, и вылетишь наперед своего свиста!

Вика. Да тихо ты! Сама справлюсь!

Лена. Девочка, все у тебя будет хорошо.

Сережа. Так… Что-то мы не о том… Лена, ты будешь покупать квартиру?

Лена. Сейчас уже не знаю.

Вика. Не будет она покупать квартиру!

Сережа. Вика, стоп! Дай мне самому разобраться!

Лена. В чем? Все и так понятно.

Сережа. Нет, не понятно! (Лене.) Ты бросаешь меня двенадцать лет назад. Исчезаешь. Я все эти годы хожу сам не свой, и тут, когда я наконец решаю устроить свою жизнь, появляешься ты. Зачем?

Лена. Давай по порядку: я случайно попала сюда.

Сережа. Честно говоря, не верю.

Вика. Я тоже.

Лена. Придется поверить.

Сережа. Случайностей нет. Вообще! В каждом чихе есть смысл.

Лена. Возможно. Но, повторяю, я здесь случайно. Объявление, поиск, риелтор и т. д.

Леша. Давайте выпьем!

Лена. Наливай. Тебе-то, Леша, точно надо выпить. А то упадешь, что тебе скажу...

Леша. Давай-давай! Люблю всякие тайны и неожиданности!

Лена. Знаешь, Сереж, почему я исчезла двенадцать лет назад? Все просто. Я знала прекрасно, что ты меня любил, и замуж собиралась за тебя. Уже точно. Но тут появился Леша.

Сережа. Какой Леша?

Лена. Вот этот. Который водку жрет у тебя за столом.

Сережа. И что?

Лена. И ничего. Переспала с ним. Непонятно зачем. Потом еще раз. И забеременела. Леше все это на фиг не нужно было, у него жена в наличии уже была. Идти за тебя уже было по-человечески стыдно. Полгода куклой на чайнике сидела, в потолок смотрела. А потом… За мной давно ухаживал один артист, Антон. Короче, за него и вышла замуж.

Вика. Все как про нас…

Настя. Да уж...

Лена. Призналась потом, что ребенок не его. Простил. Поэтому я с ним и вожусь столько лет, с его гулянками, поклонницами и прочей киношной шушерой. Сейчас решила домодедовский дом продать, он случайно у нас появился: взяли недострой, продали старую квартиру… В общем, устала я сидеть одна в глуши, хочу в Москву, в центр, тут все родное, свое.

Сережа. Одна?

Лена. Да Антон дома почти не бывает — съемки, гастроли и прочая антреприза... Мы и не живем практически вместе.

Сережа. А что же ты мне тогда не рассказала?

Лена. Стыдно.

Сережа. А Антону — не стыдно?

Лена. Стыдно, но не так. Я же тебя любила, а не его. К нему просто хорошо относилась.

Сережа. Леша, а ты-то что, пес, наделал?

Леша. Да я уж и не помню толком! Ну перепихнулись — с кем не бывает? А про ребенка я вообще в первый раз услышал! Лен, точно мой?

Лена. Леша, я все-таки не шлюха была. Голова слегка с тобой закружилась, и все.

Леша. Да… Какой-то умный человек сказал: в жизни два периода — накопление приключений и воспоминания о приключениях. Я бы сказал точнее — разгребание прошлых приключений…

Сережа. Что же ты мне не сказала?.. Жизнь бы моя совсем другим путем пошла…

Лена. Да что говорить, дело прошлое. Все мы хотели за счастьем с заднего хода зайти... А, оказывается, так не бывает.

Леша. Ладно, ему — кое-как понятно… А мне-то что не сказала? Как зовут?

Лена. Леш, ну а зачем? Чтобы тянуть с тебя деньги? Я гордая. Справилась сама. Хотя очень трудно было. Николай.

Сережа. Что-то голова кругом…

Вика. Сереж, ты ее любишь до сих пор? Можешь не отвечать. И так ясно… Господи, а как же я?

Лена. Да повторяю! Не конкурентка я тебе. Ничего менять не хочу. Хотя Сережа самый дорогой для меня человек был. И будет…

Вика. Знаешь, сколько я мечтала о таком человеке, как Сережа? Меня же тоже бросали, я бросала, не приведи пройти, через что я прошла! Все было… Не сдалась! Мечтала о человеке с большой буквы. И вот он появился. А тут — ты.

Лена. Что я?

Вика. Нечестно это все. Думаешь, меня эта квартира-дом-Москва прельщает? Нет. Семью хочу нормальную. Просто человека рядом. А все эти цацки, деньги — чепуха, понимаешь? Банально хочу у себя дома занавески вешать! Это много?

Лена. Занавески, девочка, надо еще и в правильном месте вешать. Вот я обвешалась — и что?

Леша. Надо срочно выпить. Плохо соображаю. У меня сын… (Берет бутылку.) Кому?

Настя. Всем.

Леша. Странно все это... Я — и вдруг отец. Очередной раз! Помогу, конечно. Сколько ему? Да понятно, около двенадцати... Помогу! Я ж не знал… Странно другое… Я обеспеченный, нормальный мужчина. Всё есть! Но ведь не любит же никто...

Лена. Жалко вас всех, мужиков.

Леша. А реально — не любят… Ни жена, первая-вторая-третья, да и дети тоже не очень. Твой… наш Коля — четвертый мой, получается. Две дочки и теперь уже два сына. Но не в этом факт. Сережа, по сути, бессмысленный и нищий — а любят его! Обе в любви объясняются. Почему?

Вика. Он добрый.

Лена. Сам думай. Просто скажу: взрослый мужчина от мужчины-ребенка отличается только тем, что во взрослой жизни он использует женщин осознанно.

Леша. Это ты к чему?

Лена. К дождю и переменной облачности.

Сережа. Что-то я совсем... Раз в жизни собрался жениться…

Лена. Значит, на мне тогда ты не собирался?

Сережа. Лен, здесь другое...

Вика. Ты только что говорила, что не конкурентка. Куда лезешь-то?

Настя. Ишь! Вроде она одна такая вся из себя заблудшая! А другие так — прохаживались по жизни и веерочком обмахивались! Если хочешь знать, у меня еще круче, отец моего Васеньки вообще сидит! И что будет, когда выйдет, ума не приложу. У меня же семья. И муж не знает ничего.

Сережа. Ну вы, бабы, даете…

Настя, Вика, Лена (почти в один голос). Мы даем?

Вика. Это вы, козлы, наследите, а нам всю жизнь убираться!

Леша. Как интересно… Ну и послали бы нас вон, делов-то на стакан пепси!

Лена. Ты бы, козлик, молчал вообще. Тебе бы одним глазом увидеть, какие пытки я тебе изобретала. В свое время. Окочурился бы от мысли одной.

Вика. Ты бы помолчал, Леша.

Настя. Обнаглели они, козлы.

Сережа. Да… Помолвка у меня замечательная. Или уже не помолвка?

Лена. Помолвка. Только вы, мужики, всегда боитесь решать. Встать и сказать. Всё какими-то ужиками живете. Как бабы.

Вика. Да уж, помолвка... У меня была одна. Вот до сих пор очухаться не могу... Как любила его! Цветы каждый день, кофе в постель, прислуга в шикарной квартире шуршит, ничего делать не надо — богатый…

Настя. Скотина он порядочная!

Вика. А как забеременела, положили в больницу — сразу по бабам пошел. Еще и домой притащил — я вернулась, а он с лярвой какой-то... Врезала ему от души, аж упал, — и ушла. Беременная.

Сережа. Ты мне не говорила…

Вика. А зачем тебе мои тараканы? Ты думал, я девственницей до 28 лет прожила?

Лена. Ах, как романтично! Сама пытается ребенка на халяву Сереже всучить, а на меня катит!

Вика. Да иди ты!

Леша. Так я сына признаю, если что! Но вы, бабы, странные существа... Вот у каждой по ребенку. А смысл? Как вам просто — родила и вроде как миссию выполнила. И вроде как подвиг совершила. Реализовалась! А нам, чтобы реализоваться, надо корячиться, пахать, жилы из себя вытягивать!

Лена. Леш, не надо. У Коли давным-давно другой отец. И не лезь вообще.

Вика. Просто? Да заткнулся бы! А как выживать на 40 долларов пособия по уходу за ребенком?! В месяц! Как унижаться, искать на жизнь и не стать шлюхой конченой при этом?!

Сережа. Вот у меня еще и сын появился… В смысле, кто он мне? Если женюсь… Как же ты эти годы всё скрывать умудрялась?

Вика. Что значит «если»? Малахольный какой-то! Ты уже передумал? Господи, за что мне это?

Сережа. Да нет… Зачем темнить-то было?

Вика. Затем. Знаю уж, как мужики реагируют. (Идет к двери.) Сережа, мне надо с тобой поговорить!

Сережа удивленно смотрит, встает из-за стола, выходит из кафе вместе с Викой.

Вика. Сколько это будет продолжаться?

Сережа. Что именно?

Вика. Цирк с твоей бывшей!

Сережа. Она не бывшая...

Вика. Ах ты так заговорил?

Сережа. Ты не поняла. Это было очень давно. Все уже стерлось. Не обращай внимания.

Вика. Взорву все. Или сожгу. Вместе с тобой. К едрене фене! Изувечу всех! Я жизнь положила, чтобы вырваться из своего колхозного болота, а он — «не бывшая»!

Сережа. Вика! Кончай истерику! Все хорошо будет!

Вика. Повторяю, к едрене фене!

Сережа толкает Вику обратно в кафе, следом заходит сам.

Вика. Сереж, прости. Я как спичка...

Лена. Похоже, я здесь лишняя. Мне пора. Насчет квартиры — она хорошая, и место, о котором мы… извини, я мечтала. Но теперь уже…

Леша. Странно все как-то. Встретились три несчастные бабы и два несчастных мужика. Все мучительно хотят счастья. Но в жизни сделали всё, чтобы его не было. Максимум! Так наворочали, что не разгребешь.

Настя. Ты-то чего несчастный? Как я понимаю, все есть.

Леша. Да. Денег хватает. Вы вот думаете, что Леша такая сволочь, такой козел, наивных девочек в койку тянет и бросает? А я же тоже счастья домашнего хочу! Я же всех моих баб, даже мимолетных, стараюсь обеспечить как-то. Потому и пахал как вол! Не разгибаясь... Притом что законная жена жрет, как лошадь.

Сережа. В смысле?

Леша. Лерка пьет. Лечил много раз. И в Австрию возил к профессорам, и в Штаты. Без толку.

Сережа. Ты не говорил.

Леша. А зачем тебе мои проблемы? Ты полжизни проквасил среди таких же недобогемных идиотов, а теперь пытаешься в последний вагон прыгнуть. А мы жили! Как умели. Иногда… Да, часто очень криво и грязно. Но жили… Своей вины за все, что было, не отрицаю. И в ангелы не лезу. Как ты.

Сережа. Куда я лезу?

Леша. Нет, ты послушай! Ты же всегда был такой положительный — в школе, в институте. А копнуть… У тебя же проблем в жизни не было. Никаких! От слова «вообще»! Ты ни о ком не заботился. Никого не тянул. Не вынимал близких людей из петли, куда их бесовщина сунула. Тебе всегда легко было.

Сережа. Ты что, Леш?!

Настя. Так и думала! Он ничтожество!

Вика. Он хороший! Лучший! Вы все просто ему завидуете!

Леша. Да знаю, что говорю. Помню, выпивали у меня, давно еще, на «Спортивной», — утром просыпаемся, я с кривой рожей ползу на работу... А ты мне — Леш, дай денег. Я спрашиваю: на пиво? Ты в ответ: нет, на Патриарших дают удочки в аренду, посижу в теньке, рыбу половлю. Такая злость взяла! Я на работу корячиться, а он будет в центре города груши околачивать и рыбку ловить! На всю жизнь запомнил.

Сережа. А не думал, что пьянка и маразм были для меня спасением? Чтобы не видеть кошмар девяностых. Иначе бы я сошел с ума, глядя, как все рушится и летит к чертям.

Вика. Что делать-то будем?

Леша. Я не знаю. Ленка его любит до сих пор, и он ее любит. У них общего — почти все. Они думают в одну сторону. Плюс писательско-интеллектуальные заморочки. Понимают с полуслова, интеллигенция хренова.

Лена. Я ничего менять не буду. Наверное.

Вика. Сережа?

Леша. А жениться ему лучше на тебе, Вика. У тебя есть характер. Хотя разница в образовании и все такое... Все равно даст знать это. И как обернется… Но решать только ему. А решать сам он не способен. Не научился. Всю жизнь как в Диснейленде.

Сережа. Не надо грязи. Столько... Я решил. Жалко вас, баб, очень.

Вика. Что? Сережа?

Лена. Что? Ну? Решись хоть раз на что-то!

Леша. Что же ты, жизнь, понаделала с нами, бывшими добрыми советскими детьми... Зачем ты так устроена? Или мы сами тебя так устраиваем? Как ты пролетела? Ведь мы и половины не помним, что с нами было. Так, очертания... Марево. После девяностых — сразу десятые. Но не можем же мы быть такими дебилами, чтобы все время с маниакальным упорством пихать себя в помойку? Или можем? Ведь все хорошие ребята. Да, наломали дровищ в жизни... Как и все вокруг. Но — очнись, строй человеческую жизнь, чтобы хоть немного пожить нормально! А как? И ведь смертельно хочется счастья. Как я сказал — смертельно... Что изменить-то? Себя — поздно. Мир — глупо. Или не поздно и не глупо? Но как, как это сделать?

Сережа наливает рюмку, выпивает, встает и идет к двери. Все напряженно смотрят ему вслед. Перед дверью Сережа оборачивается.

Сережа. Об-ла-ди, об-ла-да, лайф гоез он бра, ла-ла, лайф гоез он...

Сережа стоит в дверях и манит рукой. Не понимая, кого из них он зовет, Вика и Лена привстают со стульев.

Занавес.