Окраина

Люблю тебя рабочая окраина!
         Давно
                  носился по твоим садам и огородам
                           проулкам, новостройкам,
                                    траншеям свежим,
зарослям полыни терпкой,
         сараям, дворикам, задворкам, закоулкам,
                  домам под снос —
                           без окон и дверей.
Вживался слухом в грохот поездов,
в гудки и хрипы труб иерихонских
         над дебрями вагонов и платформ,
                  цистерн, локомотивов, электричек —
над Сортировочным,
над Заводской, над Горкой.

Здесь радость первооткрывателя постиг
                  в исследованьях прибережья
речушки, городской,
почти канавы
         с названием, забавным «Сарафановка».
Давай,
пойдем опять, покуда грязи нет,
         как раньше я походами ходил.
                  От школы №7,
                           где школьный двор и сад
                                    речушкой прежде
разделялись.

Когда под землю убирали сток
         и сад свели:
                  дички, ранетки, боярку.
                           (Их обихаживали пионеры,
                                    окуривали пацаны.)
                                             Давненько это было.
                                                      Ну, пошли!

— И через переулок Деповской —
         в дыру в воображаемом заборе
(он был тогда, зубчатый, деревянный,
и на штакетник ныне заменен) —
         в Больничную ограду.
                  Тем сосны-вековухи хороводят
                           с подружками-березками, левее
                                    тополя о два обхвата,
                                             головой под небо
         кирпичные прикрыли корпуса:
                  Терапевтический и Хирургию,
(где до сих пор плывет в стеклянной банке
мой —редкостный аппендикс.
         Вот помру,
а он останется... Печально.)
         Уж новые бетонные воздвигли:
                  Профилакторий и Тубдиспансер.
А в уголке, правей, кирпичный,
похожий на часовенку,—
то морг...
         Слабо, до морга ночью? —
         А взрослым
отца повез отсюда,
         через два года мать...
Так детство, жизнь и смерть соседствуют себе
в больничной старой роще.
Ну, не будем
         больных смущать
                  своей свободой нынче.
Нам дальше,—
         куда вода в тягучей черной пене
кораблики щепочки несет.

Вот слева за забором Парк
железно
дорожников в аллейках,
         соснах рослых
и зарослях седой малины.
Здесь раньше главную аллею украшали
         три памятника
                  Ленин, Сталин и
фонтан:
         «Самсон большую рыбу разрывает».
Ушедшее убрали.
Но помню всех.

И павильон-веранду, и подмостки,
         где по красным дням
                  дул в трубы деповской оркестр
                           и марши медные и вальсы золотые.
                                    Пойдем лоснящейся тропинкой,
                                             меж парковским забором и кривыми

оградками лоскутных огородов

                  кооператоров…

Здесь как-то неуютно:
         заборы да оградки,
         да конопля у сивых лопухов.
Вот вода
         сырой прохладой под мостом дохнула.
                  А выше над речушкой, стадион
«Локомотив-второй»,
         (кто там сегодня
                  траву вытаптывает,
                           пыльный мяч гоняя,
                                    забегавшись почти на тридцать лет?).
Нам дальше, дальше…
         Снова огороды,
                  железки ржавые и радужные пятна
                           в воде и на земле.
                                    Дрянь,тряпки и зола.
Последние бараки — это слева
         (так не увидишь только в жаркий день
                  теперь висит мираж продолговатый,
                           едва заметный...). Вот роддом
                                    одноэтажный, деревянный,
                                             там я родился.
Дальше побредем.
                  Устал? — Еще недолго.

Смотри, трава живая. И рядки

кустов картошки.
         Говорят, китайцы
                  ее здесь садят.
                           Кончились задворки
                                    дворов и огородов. И река
                                             здесь вспоминает, что она
дитя природы.
         Распускает
                  кустья тальника,
                           и донною травой в воде играет,
                                    и листья ивовые гонит, как плотву.
И гулко убегает под шоссе
         в дыру бетонную.
                  И все. Уже болото
                           камыш,
                                    озерки вязкие, осока….
………………………………………………….
И пропала
         моя речушка в пойме Иркута.
                  Иду домой с добытой камышиной.

Читал недавно в областной газете,
         что пойму надо сделать заповедной.
                           А память нашу...