Единый ресурс русскоязычных журналов и альманахов
Литературный подкаст
Увеличить
Решаем вместе
Считаете, что объекты культурного наследия находятся в плохом состоянии?
Расскажите об этом
Пн. 14:00 – 17:00
Вы здесь
Отныне Русь увенчана короной
(Юрий Гусев. Корона венков сонетов. Новосибирск, издательство ВОК, 2000)
Файл: 
19_nikolaev_oruk.zip (6.73 КБ)
19_nikolaev_oruk.zip (6.73 КБ)
ОТНЫНЕ РУСЬ УВЕНЧАНА КОРОНОЙ
(Юрий Гусев. Корона венков сонетов. Новосибирск, издательство ВОК, 2000)
Что такое сонет, знает каждый любитель поэзии. О венке сонетов тоже известно большинству книголюбов. А вот о короне венков сонетов знают, наверное, очень немногие, даже из числа тех, кто сами пишут стихи. И ничего удивительного в том нет, поскольку до недавнего времени корону никто не сумел написать, хотя теория ее создания была разработана еще в начале ХХ века. Согласно этой теории в короне должны быть 15 венков сонетов. 15-й венок называется магистральным и состоит из четырнадцати магистральных сонетов всех предыдущих венков.
К сему необходимо добавить, что каждый венок сонетов тоже создается в соответствии с определенными правилами. Вначале пишется 15-й магистральный сонет. Первый сонет в венке начинается первой строкой магистрала и заканчивается его второй строкой. Первая строка второго сонета повторяет последнюю строку первого сонета и заканчивается это сонет третьей строкой магистрала. И так далее — до последнего, 14-го сонета, который начинается последней строкой магистрала и кончается первой его строкой.
Как видим, даже написание одного венка сонетов требует от поэта высочайшего мастерства и огромных творческих усилий. В короне же, как сказано, их должно быть пятнадцать. И можно понять известного поэта Илью Сельвинского, который откровенно признавался: скорее сойдешь с ума, чем создашь полную корону из 225 сонетов и 3150 строк.
Очевидно, этим и объясняется тот факт, что на протяжении всего ХХ века корона венков сонетов была своего рода поэтической Джомолунгой, которую многие безуспешно пытались покорить. Некоторые литературоведы даже стали утверждать, что корона венков сонетов — чисто теоретическое построение, а создать практически ее невозможно.
Иного мнения придерживался новосибирский поэт Юрий Гусев. Весной 1973 года он начал работать над короной венков сонетов. Работа над ней продолжалась более 25 лет, и вот в начале нынешнего года появилась изящно оформленная книжка, на обложке которой выведены три магических слова — «Корона венков сонетов».
Признаюсь честно, вначале эту книжку я почти буквально поверял математикой: брал наудачу какой-нибудь магистральный сонет и дотошно считывал — совпадает ли его первая строка с первой строкой начального сонета, а вторая строка — с последней. Затем сличал вторую строку, третью и т.д. Все совпадало, как говорится, тютелька в тютельку. И я мысленно представил, каких трудов и усилий стоила поэту такая математическая точность и выверенность, сколько «тонн словесной руды» пришлось ему перелопатить.
Потом я стал читать сами сонеты, но — тоже честно признаюсь — к чтению приступил с изрядной долей опасения. А смущало и тревожило вот что. Ведь, создавая свою «Корону», Ю. Гусев должен был прежде всего неукоснительно выполнять предписанные теорией правила, то есть волей-неволей уделять главное внимание форме. И не получилось ли так, что форма оттеснила на задний план содержание? Не свелся ли весь процесс создания «Короны» к поиску строк-дублеров, их подгонке, шлифовке и т.п.?
Но нет, рабом формы Ю. Гусев не стал, хотя в иных местах ему, к сожалению, приходилось, говоря шахматным языком, жертвовать качество — допускать некоторые смысловые неувязки и несостыковки. Однако таких уступок диктату формы в «Короне» немного.
Главное же достоинство «Короны» Ю. Гусева — ее эпическая широта и цельность. Сложенная из отдельных кирпичиков-сонетов, она воспринимается как величавая поэма о России, ее исторической судьбе, ее талантливом, мужественном, многострадальном народе.
Следуя давней поэтической традиции, Ю. Гусев начинает повествование о России с описания своей малой родины — «голубого Алтая», где «…теплый дождик и бураны, // Тайга и земляничные поляны, // Песнь иволги и лебединый клик».
В последующих сонетах поэт более подробно, более, так сказать, предметно опишет красоты Алтая. А пока он, повинуясь зову исторической памяти, обращается во втором сонете к временам, когда Россия «встречала остриями пик» всех, «кого бросала к нам с мечом чужбина». Причем Ю. Гусеву удается «пройтись» почти по всем судьбоносным эпохам и порой в нескольких строках запечатлеть важные вехи отечественной истории.
Звучал у прикордонья вражий зык…
И поднималась Невского дружина,
И шли полки Донского, как лавина.
Разорван Золотой Орды ярлык.
И возвестил петровских пушек гром:
— Русь не замшелый, кривобокий дом,
А мощь вперед плывущего корвета.
Суворов, Ушаков, Багратион…
Россия среди реющих знамен.
Однако для Ю. Гусева героическое прошлое России — это не только Невский, Донской, Суворов. Это и часть его собственной биографии. Детство и юность автора книги пришлись на годы Великой Отечественной войны, и пусть на фронт он не успел попасть, но зато через судьбу своего отца сумел передать весь трагизм и героизм этой самой кровавой за всю историю человечества войны.
Туда, где рукотворный ураган
Сломал, измял, поджег поля пшеницы,
Ушел отец. Там танковый таран
Взломал в июне мирные границы.
И претворяя в жизнь подлейший план,
Шли напролом арийские убийцы.
И рушились дома, дворцы, больницы,
И падали убитые в бурьян…
Впрочем, Юрию Гусеву тоже довелось сполна хлебнуть военного лиха. После окончания летного училища он стал летчиком-истребителем, защитником воздушных рубежей Родины. И его служба на границе проходила в самый разгар «холодной войны», когда чуть ли не ежедневно в воздушные пространства СССР вторгались американские самолеты-разведчики. А с нарушителями, как известно, разговор короткий.
И вот тогда я прыгаю в кабину
И ухожу в воздушную стремнину.
Я — перехватчик, неба часовой.
Ценность поэтического произведения во многом определяется наличием в нем емких, точных, чеканных фраз и выражений. С их помощью поэту удается вскрывать и обнажать суть сложных жизненных явлений и реалий. В «Короне» Ю. Гусева такие художественные находки можно встретить во многих сонетах.
Вот, к примеру, поэт рассказывает о трагических предвоенных годах, когда Сталин со своим окружением вместо того, чтобы укреплять оборону страны, вел борьбу с мнимыми «врагами народа». Ю. Гусев не вдается в подробности этой самоубийственной политики. Он лишь констатирует в трех строках:
Не волновал кремлевскую верхушку
Факт, что взята держава вся на мушку
И за колючей проволокой стон.
Трех строк автору вполне хватает и для того, чтобы эту политику заклеймить:
Перед войной всецарствие террора.
Смерть — часто — без суда и приговора.
И подружилась свастика с звездой.
А вот еще ряд афористически точных и метких выражений: «Солдатский труд и воинская слава. // В одной упряжке вол и борзый конь»; «Но жизнь у правдолюбцев трудновата — // Для сердца не придумана броня»; «Стоит приют и крепость славянина — // Кондовая просторная звезда»…
Но безусловно лучшими строками «Короны» являются те, в которых запечатлен собирательный образ России во всей ее красе, мощи и величии. Поэтому позволю себе привести полностью один из магистральных сонетов и завершить им разговор о первой и пока единственной в мире короне венков сонетов.
И есть всегда Россия у поэта.
Она чиста, как в зарослях родник.
Былинами, сказаньями воспета,
Как девичий, как материнский крик.
Нам ведом плуг, мотыга, сталь лафета,
Коса в покос, в бою трехгранный штык,
Песнь жаворонка, в темь совиный крик
И в космос устремленная ракета.
Цветут на косогоре медуницы.
На горизонте вечером — зарницы,
А ночью — дождик ласковый, грибной.
Восходит солнце над сосновым бором.
Я восхищен отеческим простором,
Поет ли соловей, гремит ли бой.
В. Николаев
(Юрий Гусев. Корона венков сонетов. Новосибирск, издательство ВОК, 2000)
Что такое сонет, знает каждый любитель поэзии. О венке сонетов тоже известно большинству книголюбов. А вот о короне венков сонетов знают, наверное, очень немногие, даже из числа тех, кто сами пишут стихи. И ничего удивительного в том нет, поскольку до недавнего времени корону никто не сумел написать, хотя теория ее создания была разработана еще в начале ХХ века. Согласно этой теории в короне должны быть 15 венков сонетов. 15-й венок называется магистральным и состоит из четырнадцати магистральных сонетов всех предыдущих венков.
К сему необходимо добавить, что каждый венок сонетов тоже создается в соответствии с определенными правилами. Вначале пишется 15-й магистральный сонет. Первый сонет в венке начинается первой строкой магистрала и заканчивается его второй строкой. Первая строка второго сонета повторяет последнюю строку первого сонета и заканчивается это сонет третьей строкой магистрала. И так далее — до последнего, 14-го сонета, который начинается последней строкой магистрала и кончается первой его строкой.
Как видим, даже написание одного венка сонетов требует от поэта высочайшего мастерства и огромных творческих усилий. В короне же, как сказано, их должно быть пятнадцать. И можно понять известного поэта Илью Сельвинского, который откровенно признавался: скорее сойдешь с ума, чем создашь полную корону из 225 сонетов и 3150 строк.
Очевидно, этим и объясняется тот факт, что на протяжении всего ХХ века корона венков сонетов была своего рода поэтической Джомолунгой, которую многие безуспешно пытались покорить. Некоторые литературоведы даже стали утверждать, что корона венков сонетов — чисто теоретическое построение, а создать практически ее невозможно.
Иного мнения придерживался новосибирский поэт Юрий Гусев. Весной 1973 года он начал работать над короной венков сонетов. Работа над ней продолжалась более 25 лет, и вот в начале нынешнего года появилась изящно оформленная книжка, на обложке которой выведены три магических слова — «Корона венков сонетов».
Признаюсь честно, вначале эту книжку я почти буквально поверял математикой: брал наудачу какой-нибудь магистральный сонет и дотошно считывал — совпадает ли его первая строка с первой строкой начального сонета, а вторая строка — с последней. Затем сличал вторую строку, третью и т.д. Все совпадало, как говорится, тютелька в тютельку. И я мысленно представил, каких трудов и усилий стоила поэту такая математическая точность и выверенность, сколько «тонн словесной руды» пришлось ему перелопатить.
Потом я стал читать сами сонеты, но — тоже честно признаюсь — к чтению приступил с изрядной долей опасения. А смущало и тревожило вот что. Ведь, создавая свою «Корону», Ю. Гусев должен был прежде всего неукоснительно выполнять предписанные теорией правила, то есть волей-неволей уделять главное внимание форме. И не получилось ли так, что форма оттеснила на задний план содержание? Не свелся ли весь процесс создания «Короны» к поиску строк-дублеров, их подгонке, шлифовке и т.п.?
Но нет, рабом формы Ю. Гусев не стал, хотя в иных местах ему, к сожалению, приходилось, говоря шахматным языком, жертвовать качество — допускать некоторые смысловые неувязки и несостыковки. Однако таких уступок диктату формы в «Короне» немного.
Главное же достоинство «Короны» Ю. Гусева — ее эпическая широта и цельность. Сложенная из отдельных кирпичиков-сонетов, она воспринимается как величавая поэма о России, ее исторической судьбе, ее талантливом, мужественном, многострадальном народе.
Следуя давней поэтической традиции, Ю. Гусев начинает повествование о России с описания своей малой родины — «голубого Алтая», где «…теплый дождик и бураны, // Тайга и земляничные поляны, // Песнь иволги и лебединый клик».
В последующих сонетах поэт более подробно, более, так сказать, предметно опишет красоты Алтая. А пока он, повинуясь зову исторической памяти, обращается во втором сонете к временам, когда Россия «встречала остриями пик» всех, «кого бросала к нам с мечом чужбина». Причем Ю. Гусеву удается «пройтись» почти по всем судьбоносным эпохам и порой в нескольких строках запечатлеть важные вехи отечественной истории.
Звучал у прикордонья вражий зык…
И поднималась Невского дружина,
И шли полки Донского, как лавина.
Разорван Золотой Орды ярлык.
И возвестил петровских пушек гром:
— Русь не замшелый, кривобокий дом,
А мощь вперед плывущего корвета.
Суворов, Ушаков, Багратион…
Россия среди реющих знамен.
Однако для Ю. Гусева героическое прошлое России — это не только Невский, Донской, Суворов. Это и часть его собственной биографии. Детство и юность автора книги пришлись на годы Великой Отечественной войны, и пусть на фронт он не успел попасть, но зато через судьбу своего отца сумел передать весь трагизм и героизм этой самой кровавой за всю историю человечества войны.
Туда, где рукотворный ураган
Сломал, измял, поджег поля пшеницы,
Ушел отец. Там танковый таран
Взломал в июне мирные границы.
И претворяя в жизнь подлейший план,
Шли напролом арийские убийцы.
И рушились дома, дворцы, больницы,
И падали убитые в бурьян…
Впрочем, Юрию Гусеву тоже довелось сполна хлебнуть военного лиха. После окончания летного училища он стал летчиком-истребителем, защитником воздушных рубежей Родины. И его служба на границе проходила в самый разгар «холодной войны», когда чуть ли не ежедневно в воздушные пространства СССР вторгались американские самолеты-разведчики. А с нарушителями, как известно, разговор короткий.
И вот тогда я прыгаю в кабину
И ухожу в воздушную стремнину.
Я — перехватчик, неба часовой.
Ценность поэтического произведения во многом определяется наличием в нем емких, точных, чеканных фраз и выражений. С их помощью поэту удается вскрывать и обнажать суть сложных жизненных явлений и реалий. В «Короне» Ю. Гусева такие художественные находки можно встретить во многих сонетах.
Вот, к примеру, поэт рассказывает о трагических предвоенных годах, когда Сталин со своим окружением вместо того, чтобы укреплять оборону страны, вел борьбу с мнимыми «врагами народа». Ю. Гусев не вдается в подробности этой самоубийственной политики. Он лишь констатирует в трех строках:
Не волновал кремлевскую верхушку
Факт, что взята держава вся на мушку
И за колючей проволокой стон.
Трех строк автору вполне хватает и для того, чтобы эту политику заклеймить:
Перед войной всецарствие террора.
Смерть — часто — без суда и приговора.
И подружилась свастика с звездой.
А вот еще ряд афористически точных и метких выражений: «Солдатский труд и воинская слава. // В одной упряжке вол и борзый конь»; «Но жизнь у правдолюбцев трудновата — // Для сердца не придумана броня»; «Стоит приют и крепость славянина — // Кондовая просторная звезда»…
Но безусловно лучшими строками «Короны» являются те, в которых запечатлен собирательный образ России во всей ее красе, мощи и величии. Поэтому позволю себе привести полностью один из магистральных сонетов и завершить им разговор о первой и пока единственной в мире короне венков сонетов.
И есть всегда Россия у поэта.
Она чиста, как в зарослях родник.
Былинами, сказаньями воспета,
Как девичий, как материнский крик.
Нам ведом плуг, мотыга, сталь лафета,
Коса в покос, в бою трехгранный штык,
Песнь жаворонка, в темь совиный крик
И в космос устремленная ракета.
Цветут на косогоре медуницы.
На горизонте вечером — зарницы,
А ночью — дождик ласковый, грибной.
Восходит солнце над сосновым бором.
Я восхищен отеческим простором,
Поет ли соловей, гремит ли бой.
В. Николаев
