Вы здесь

Палитра жизни Сергея Пирогова

Художник Сергей Филиппович Пирогов прожил ровно 89 лет. В тот его последний день рождения я позвонил ему, поздравил, а на следующее утро узнал печальную новость…

Более двадцати лет мы были соседями по мастерским, а это значит, что почти каждый день проводили в едином пространстве, были в курсе всех событий, происходящих друг у друга и в творческой жизни, и в семье.

В 2008 году Сергей Филиппович стал лауреатом премии «За вклад в развитие Отечества» (номинация «Культура и искусство») и, получив солидное денежное вознаграждение, издал книгу воспоминаний, проиллюстрировав ее своими работами: пейзажами, дизайнерскими разработками, социально-политическими плакатами, полиграфической художественной продукцией, и, конечно же, включил в нее рассказ о созданных им диорамах — палитра творческих интересов художника Пирогова была столь же разнообразна и ярка, как и палитра его жизни. Кстати, книга, которую он так и назвал — «Палитра жизни», получилась небольшая и в то же время очень емкая, но сегодня разговор не о книге, а о самом Сергее Филипповиче…

* * *

Детство будущего художника было безрадостным и суровым: родителей раскулачили и сослали вместе с маленьким Сережей и другими детьми на болота в Васюганье. Выжили чудом, и не все…

Потом были бесконечные переезды, случайное жилье, кочевая жизнь, но урывками удавалось даже посещать школы (точнее, их подобие), иногда оказывавшиеся в местах временного пристанища семьи, правда, ходить на занятия нужно было за несколько километров — и это в суровые сибирские зимы при минимуме теплой одежды! Удивительно, но в тех тяжелейших условиях Сергей уже пытался рисовать, а один рисунок так понравился учительнице, что она попросила подарить ей картинку. На листочке была очень живо нарисована сосна…

Через год после начала Великой Отечественной войны семнадцатилетнего Сергея, несмотря на так называемое «неблагополучное прошлое», призвали в армию и направили в Куйбышев (теперь — Самара), в училище младшего командного состава. Учеба была короткой, и уже через полгода сержант Пирогов получил свои первые документы, ведь до этого у него вообще не было никаких официальных бумаг: раскулаченным они не полагались...

А вскоре он уже воевал в составе 123-го стрелкового полка — бои шли жестокие, полк постоянно находился в движении, солдаты уставали страшно. Помню, Сергей Филиппович рассказывал мне: «Именно на войне я понял, что такое спать на ходу — идешь строем при очередной передислокации, идешь, идешь… Вдруг споткнулся и — проснулся! Оказывается, шел на автопилоте!»

В марте 1943 года в бою осколками гранаты Сергею оторвало три пальца на левой руке, он попал в тыловой госпиталь в Бийске, но после лечения вернулся на нестроевую службу. Ему поручили формирование и сопровождение эшелонов с лошадьми: армия остро нуждалась в тягловой силе, не зависящей от топлива, и лошади в этом смысле были незаменимы. А доставлять их на фронт приходилось аж из Монголии, дикими и необъезженными, и, по воспоминаниям Сергея Филипповича, это была та еще морока!

На обратном пути в тыл этими же эшелонами увозили бесхозный крупный рогатый скот с территории уже освобожденной от фашистов Румынии, и загрузками-разгрузками всего этого «зоопарка» руководил помощник начальника эшелона Сергей Пирогов. Кстати, коров во время следования эшелона нужно было не только кормить и поить, а еще и доить! Частенько в хозяйственных хлопотах приходилось принимать участие и Сергею, а поскольку такая жизнь не способствовала заживлению раны, то вскоре он снова оказался в эвакогоспитале — теперь уже на территории Румынии.

Сидеть без дела Пирогов не привык, поэтому, немного оклемавшись, прямо в госпитале занялся творчеством: писал лозунги, рисовал стенгазеты и плакаты. Эта агитационная работа была очень востребованной, но опасной: война продолжалась, а за красками иногда приходилось ездить в город Фокшани, на окраине которого дислоцировался госпиталь, и поскольку далеко не все румыны были рады освободителям, то с чердаков по армейским машинам частенько постреливали...

Но все же война неуклонно шла к завершению, и тут я хочу привести очень эмоциональные строки из книги Сергея Филипповича, о которой упоминал выше: «Хорошо помню ночь в госпитале, когда я, как это часто бывало, помогал тамошнему радисту, который обычно принимал оперативную информацию и сообщал ее сотрудникам госпиталя и раненым бойцам через громкую связь. Радист в это время куда-то отлучился, и я, подменяя его и зная, как работает это его радиохозяйство, записывал очередные поступающие новости.

Вдруг где-то около двух часов ночи трансляция прерывается и диктор предупреждает: “Передаем важное государственное сообщение!” Несмотря на глубокую ночь, я включил напрямую громкую связь по всему госпиталю. И вот оно — долгожданное известие: “Победа! Полная и безоговорочная капитуляция Германии!”

Что тут началось: все, кто только мог мало-мальски передвигаться, высыпали на улицу. Они кричали, обнимались, смеялись и ликовали. Врачи и медсестры радовались и плакали вместе с ранеными. Те, у кого было табельное оружие, — палили в воздух! Победа!!!»

* * *

В 1946 году фронтовик Пирогов, мечтающий стать художником, оказался в Новосибирске и, собрав все, что успел нарисовать и смог сохранить в годы войны, принес в новосибирское товарищество «Художник». Там поглядели на рисунки и, руководствуясь постановлением, дающим преимущество при поступлении на работу демобилизованным, решили принять в свои ряды молодое дарование. И первое задание было — нарисовать портрет Сталина! Так «вождь всех времен и народов» неожиданно помог Сергею Филипповичу осуществить свою мечту...

А дальше были и годы учебы в вечерней школе, и стажировки в Домах творчества, и другие формы повышения квалификации, в том числе — обучение на уникальных Высших курсах Центральной учебно-экспериментальной студии Союза художников СССР.

Мирная жизнь помогла Пирогову наверстать упущенное в юности и превратила его в интересного художника с многогранным творческим потенциалом. Одним из любимых занятий Сергея Филипповича был выезд на пленэр, на этюды — в его мастерской мне посчастливилось видеть десятки зарисовок со всех концов Новосибирской области. Постепенно этюды перерождались в полноценные холсты с пейзажами родного края: «Новосибирский ботанический сад», «Березовая роща», «Елгайчик», «Колпашево. Осень на реке Парабель», «Шегарский лес». А какие у него интересные пейзажи с животными — «Медведь-шатун», «Лось», «Глухарь», «Куропатки»!

Полно трагизма его живописное полотно «В изгнание. 1931 год» — картина-хроника собственной жизни: в тяжелые сани впряглись мужчина и женщина, из последних сил волокущие по льду реки незатейливый скарб, среди которого сидят двое укутанных малышей, а двое мальчишек чуть постарше с двух сторон, как могут, помогают взрослым. Один из этих мальчишек — Сережа Пирогов, остальные ребятишки — его братья и сестра, в оглобли впряглись родители, Евдокия Григорьевна и Филипп Сергеевич. Позади верхом на лошади едет вооруженный и тепло одетый чекист, сопровождающий ссыльных... В моей памяти остались тихие и спокойные слова Сергея Филипповича, с грустью глядящего на только что законченную работу: «Все в точности так и было...»

Конечно же, есть в творчестве бывшего фронтовика и работы, посвященные Великой Отечественной войне — их немного, но запоминаются они сразу, и среди этих полотен есть одно, создававшееся, можно сказать, у меня на глазах. Я уже говорил, что мне посчастливилось быть соседом Сергея Филипповича по мастерской, и, когда он работал над большим и сложным по композиции холстом «За Отечество. Апофеоз войны 1941—1945 гг.», я имел возможность наблюдать, как постепенно усиливался творческий контрапункт, появлялись новые действующие лица, обострялся с помощью мазков краски драматизм противостояния в этой смертельной битве. Добавлялись одни элементы и персонажи, убирались другие, форма и содержание находились в постоянном творческом конфликте: важнее «что» изобразить или «как» изобразить? Для меня эта творческая «кухня» была своего рода школой, где я выучил очень важный урок: стороны своеобразного метафизического треугольника «голова — сердце — рука» должны у художника находиться в постоянной гармонии, ведь просто хорошо придуманная работа — это скучно, просто эмоциональная — это пустозвонство, просто технически чисто выполненная — это банальная ремеслуха. Стараюсь теперь следовать этим постулатам своего бывшего мудрого соседа…

А еще Пирогов был одним из основоположников искусства плаката в Новосибирске; судьба свела его с прекрасным плакатистом Александром Иоганновичем Брайтом, высланным в свое время из Москвы к нам за немецкое происхождение. Брайт фактически стал учителем Пирогова, они долгое время сотрудничали, создав не один десяток ярких и запоминающихся плакатов, посвященных и войне, и мирной жизни. К сожалению, плакат — вид искусства недолговечный с точки зрения сохранности оригинала, именно поэтому многие интересные работы С. Ф. Пирогова (впрочем, как и А. И. Брайта) утеряны.

Но основная специализация Сергея Филипповича все-таки заключалась в разноплановой деятельности, которую сегодня называют одним словом — дизайн. Правда, в 1960—70-е годы этот термин был почти неизвестен широкому кругу потребителей, большей популярностью тогда пользовались определения «художественное конструирование» и «техническая эстетика», хотя сути дела это не меняет. Главное, что не зря прошли годы учебы Пирогова на Высших курсах промышленного и оформительского искусства — Сергей Филиппович стал в Новосибирске одним из ведущих мастеров художественного конструирования. Группа разработчиков, в которую он входил, занималась проектированием внешнего вида сельхозмашин, технического оборудования, музыкальных инструментов, разрабатывала проекты пионерских лагерей и целых поселков, автомагистралей, оформляла праздники и карнавалы, новогодние мероприятия, создавала первую газосветную рекламу в городе, оформляла выставочные экспозиции — и не только в Новосибирске! Тогда, говоря современным молодежным языком, это было очень круто, это была настоящая творческая работа — новая, интересная и (вверну еще одно модное словечко) креативная.

Дополнить творческий портрет Сергея Филипповича хочется еще и рассказом о его многолетней эпопее по созданию музейных диорам для Новосибирска и других сибирских городов; диорама, выражаясь сухим энциклопедическим языком, это «лентообразно изогнутая картина с объемным передним планом, включающим макеты зданий, деревьев, фигур и пр.» Первую свою диораму Пирогов предполагал сделать еще в 1964 году для создававшейся тогда новой экспозиции в новосибирском Музее пожарно-технического дела, где заказчик (Управление пожарной охраны НСО) хотел поначалу просто обновить старые стенды и схемы.

Сергей Филиппович вспоминал: «Не экспозиция — скукотища! Стал думать — чем же удивить посетителя, чем привлечь внимание? Понял, что традиционные формы здесь неуместны, нужно делать по-другому: никаких стендов, работать будут свет, цвет, звук и механика!» Но реализовать смелые по тем временам идеи удалось только спустя несколько лет, и начинать пришлось фактически с нуля, ведь ничего аналогичного нигде не было. Было решено все макеты (здания, пожарную технику, сопутствующее оборудование) делать действующими — в частности, макет новосибирского оперного театра должен был автоматически раскрываться, демонстрируя всю систему противопожарной безопасности, и вновь складываться. Но основная работа, конечно же, была связана с диорамой, которую решили посвятить пожару в Новониколаевске в мае 1909 года, когда сгорела чуть ли не половина города — предполагалось показать начало пожара, его апофеоз и трагический результат. Вот тут-то и пригодились уникальные знания и умения бывшего фронтовика: и владение живописными приемами, и навыки художника-конструктора (а подчас и остроумного изобретателя), и мастерство макетчика!

Работа над экспозицией и диорамой заняла у художников несколько лет, и, когда выставка открылась, — был фурор! Посыпались заказы на изготовление подобного чуда и из других городов: в 1972—1978 годах была сделана подобная диорама в Барнауле (там демонстрировался пожар 1917 года), в 1979—1984-м — в Пензе (пожар 1909 года), а в 1985—1994 годах Сергей Филиппович сделал в Омске аж целых две диорамы: современного города и города старого (с демонстрацией пожара 1919 года), причем надо заметить, что везде отзывы о работах Пирогова и его творческой группы были самые восторженные.

...Кстати, диорама, посвященная новониколаевскому пожару, теперь находится в помещении постоянно действующей выставки пожарно-спасательной службы Государственной противопожарной службы НСО и по-прежнему работает, я сам убедился в этом — благодаря директору музея Фариде Фаридовне Грешновой все экспонаты функционируют безукоризненно и выглядят как новые.

А когда в 2013 году Сергея Филипповича Пирогова не стало, то возле диорамы Фарида Фаридовна повесила его большую фотографию — как автора и руководителя проекта.

И теперь художник ежедневно символически встречается с многочисленными посетителями выставки, приходящими ознакомиться с его блестяще реализованным уникальным творческим замыслом...

100-летие «Сибирских огней»