Вы здесь

Птичий спорт

Рассказ
Файл: Иконка пакета 05_soloviev_ps.zip (35.72 КБ)

1.

Широкая, приземистая, будто огромный черный жук, «ауди» летела по шоссе, уверенно разрезая уже с утра нагретый июльский воздух. Музыка, звучавшая из колонок, пыталась разрезать Верин сплин, но с меньшим успехом. Вера напряженно смотрела вперед. Они сбавили скорость и свернули с федералки на узкую асфальтированную дорогу, петлявшую среди полей. Андрей внимательно смотрел вперед, держа руки на руле. Вера взглянула на мужа, на его сосредоточенное лицо, расстегнутый воротник темно-синей рубашки: сегодня на нем не было серебряной цепочки, которую он обыкновенно носил, — ее подарка на сорокапятилетие. «Креста на тебе нет, Андрюш!» — едва не сказала она мужу. Произнеси она это вслух, точно испытала бы что-то вроде мстительного удовольствия. Нет на тебе креста, Андрюша, и всё тут!

А-а-айм нэ-э-эва гона дэ-э-энс эгейн, — подпела Вера Джорджу Майклу, но поймала себя на мысли, что звучит это совсем не так, как в девяносто первом году, когда она под «Careless Whisper» танцевала с тенью, и замолкла. Дальше Джордж Майкл продолжил один.

Дорога петляла среди лохматых полей, по краям которых пучками торчали кусты, падала и снова поднималась так высоко, что с вершин холмов открывался вид на многие километры. До трека, куда она вела, оставалось — при их скорости — около получаса езды. Андрей уверенно запускал «ауди» в повороты, на выходе утапливая педаль газа. Переднеприводная машина реагировала мгновенно и как стрела выходила из кривой. Потревоженные рокотом мотора, с обочин поднимались стайки воробьев и еще каких-то мелких птиц и, закладывая виражи у самого лобового стекла, уходили вверх, чудом избегая столкновения.

Господи, у них как будто спорт такой: кто ближе пролетит! — сказала Вера. — Того и гляди разобьются о стекло.

А по вечерам знаешь какие тут спортсмены! — воскликнул Андрей. — Совы! Жирные, слепые! Если столкнешься с такой, то и сам можешь улететь.

А что ты тут делаешь по вечерам? — искоса взглянув на мужа, спросила Вера.

Андрей осекся, поняв, что сказал лишнее.

Да по работе...

Ну конечно. Да.

«Ни при чем здесь твоя работа, — подумала Вера. — Просто, Андрюша, креста на тебе нет». Эта мысль прочно засела в ее голове, хотя Вера и старалась не думать об этом. Уж слишком это серьезное обвинение — когда нет креста-то.

Дорога снова пошла вниз. Сквозь стекло Вера рассматривала заброшенную деревню, домов в семь, расположившуюся поодаль от трассы. Черные деревянные срубы, напоминавшие скелеты, зияли выставленными окнами, от каких-то домов остались только полуразобранные печи, кое-где из высокой травы торчал покосившийся частокол. От дороги в сторону деревни вела едва различимая колея — две ленты примятой травы. Лет пятнадцать назад, когда последние жители покидали эти места, отправляясь в мир иной или просто перебираясь ближе к городу, в заброшенную деревню пришли «хозяйственные» люди и стали брать все, что могло хоть мало-мальски пригодиться: хорошее бревно, кирпич, железо... «Бог мой, — подумала Вера, — на дворе 2015 год, мне уже сорок два, и кругом ничего нет».

Немытая Россия? — разделил ее мысли Андрей, на секунду повернув голову в ее сторону.

Здесь уже и немытой нет, — ответила Вера.

В последнее время отношения не ладились: разговаривали мало, спорили и ссорились много, но что касалось кругозора, взглядов на жизнь — они были ягоды одного поля и часто, как сейчас, понимали друг друга еще не договорив. Может быть, это и спасало их брак до сих пор?

Вера вновь отругала себя за дурацкое настроение, овладевшее ею сегодня. В конце концов, они едут к сыну, который невесть сколько пропадал бог знает где, среди этих песков, трамплинов, треков, мотоциклов, непонятных людей в шлемах и разноцветных костюмах из американских фильмов. И сейчас она едет к нему, настраивает себя на состояние «что бы такого хорошего сделать», чтобы потом выйти из машины с кислым лицом и сказать: «Здравствуй, сына! Это мама. Смотри, она ничуть не изменилась — все такая же замечательная стерва, как и была»?

Слушай, Андрюш, — сказала она раздраженно, — хватит вилять!

Вер, подшипник, — огрызнулся Андрей.

Они ехали по такому идеально ровному участку асфальта, какого практически не встретишь на дорогах областного значения. Андрея беспокоил гул откуда-то справа и спереди, появлявшийся на большой скорости. «Ступичный», — догадывался он и, чтобы проверить свою догадку, на секунду слегка поворачивал руль и тут же возвращал в исходное положение. При повороте руля гул усиливался, это было отчетливо слышно на гладком асфальте. Точно, ступичный.

Подшипник, Вер, — повторил он. — Гудит, слышишь? Пора менять.

Ничего не слышу, — буркнула Вера и снова отвернулась к окну. — У одного подшипник, у другого — шатун... И этот, как его... А-а-а. — Она безнадежно махнула рукой.

Ну что ты все бурчишь? Какая муха тебя укусила?

Вера молчала.

Андрей взглянул на жену. Немытая Россия, да? «А никакой здесь нет России», — ответила она. И правда ведь — нет. Андрей думал о том, что их жизненные взгляды часто совпадали. Они понимали друг друга с полуслова. Этого не отнять. Может, именно это помогло сохранить их брак до сегодняшнего дня?

Но это не то, что было между ним и Крис, уж точно.

Подшипник гудит, вот это да. Передний ступичный справа — к гадалке не ходи.

А вообще, во всем виноват этот трактор. Этот японский чумоход мопед, YZ-250.

Сто семьдесят рублей? За этого крокодила? — Андрей вспомнил, как удивился, когда Сашка приехал во двор на этом чуде — легком, окрашенном в синий и белый цвета мотоцикле, чем-то напоминающем аллигатора: то ли рельефной резиной, то ли стреловидным крылом, высоко висящим как хвост над задним колесом.

«Ямаха»! — гордо ответил Сашка.

Андрей присел перед «крокодилом» на корточки.

Сань, это что, мопед? Он же двухтактный! Как наш «Восхондер»*!

Ну!

Вот ты, сын, даешь! Тебе зачем такой? Взял бы у дедушки «Ригу» из гаража.

Двухтактный — сила! — уверенно пояснил Сашка. — Пап, смотри: пятьдесят коней, на восьми тысячах гашетку полностью можно не крутить — рвет из-под себя. Есть такие же четырехтактники, так пока раскрутишь, дорога закончится. И за них еще плюс сотня рублей за такой же год, а если что сломается — сразу в сервис... А этот я сам руками весь переберу. Кольца, поршни...

Вот, сын, тебе семнадцать, до двадцати трех будешь перебирать, — не согласился Андрей. — Я на такой технике сопляком гонял! Тут разве что пластмассы побольше.

Сашка обиженно смотрел на отца. Чуть ли не слезы в глазах стояли.

Что ж ты свою «шестерку» не продашь и не купишь получше? Можешь ведь, — сквозь зубы спросил он.

Сейчас таких не делают.

Таких тоже! — парировал сын.

Хорошо, дело твое, — примирительно сказал Андрей. — Вообще, владей! С тебя институт.

Во всем виновата эта чертова «ямаха», — вдруг произнесла Вера, как будто читала его мысли.

Услышав ее голос, Андрей отвлекся от воспоминаний.

Я бы себе такой не купил.

Конечно. — Жена поглядела на него скептически. — Ты же не стал бы в сорок пять скакать по трамплинам. У тебя вон какой... комок нервов.

Небольшой еще, — усмехнулся Андрей, положив руку на живот, — комок-то.

Институт провален! — Веру все же прорвало. — Учится на какого-то лесника в долбаном лесомеханическом колледже! Два года в синяках, в песке, одежда вся изодрана, руки... Посмотри на его руки! И эти ваши поршни, кольца... что еще?.. Валы! Как так, Андрюша?! Я тебя хочу спросить: как так?!

Я не знаю. Парень увлекся, наверное, Вер.

Кому хорошо от его увлечения? Кому?!

Что значит «хорошо»?

Я не знаю.

И я. Ну, слушай, хотя бы наркотиков нет! Посмотри на некоторых его бывших одноклассников: прививку сделать некуда.

Вера молчала.

Слушай, Вер, — решился Андрей, — я понимаю, у нас с тобой не лучшие времена сейчас... — Он посмотрел на ее реакцию. Вера хмуро глядела на дорогу. — Но давай хотя бы этот день проведем так, чтобы он видел: все хорошо. Отец и мать вместе, и... ну черт возьми, мы отчасти даже рады за него! Парень увлечен делом. Это спорт все-таки. Сейчас другие времена: мы такого не знали. Другие интересы. Я, возможно, не совсем доволен, ты совсем не довольна, но... — Андрей, не имея возможности развести руками, просто втянул голову в плечи, изображая бессилие. — Мы его как-то потеряли, Вер. Но никогда не поздно попробовать вернуть.

Вера продолжала молчать.

Триста тридцать пять раз клятый мотоцикл!

2.

До трека им пришлось ползти около километра по грунтовке. «Ауди» тяжело переваливалась через ухабы, время от времени шаркая брюхом. Андрей тихо матерился и вытирал пот со лба.

Оставлю глушители на этой дороге!..

Грунтовка вильнула в небольшой сосновый перелесок и сузилась так, что двум машинам на ней бы разъехаться не удалось. Выглядывая в окно, Вера замечала на обочинах продукты жизнедеятельности цивилизации: пустые алюминиевые банки, смятые пачки из-под сигарет, ржавый велосипедный руль, торчащий из кустов как рога неизвестного науке механического зверя... Ей вспомнился «Пикник на обочине», и мысли о призрачности человеческого счастья отвлекли ее от дороги.

Тем временем грунтовка вынырнула из перелеска и привела их на открытое пространство — поле, поросшее короткой и словно утоптанной или укатанной травой. Здесь уже припарковалось около двух десятков автомобилей, среди которых были внедорожники, явно снаряженные для трофи-рейдов: на высокой шипастой резине, в разноцветных наклейках и с номерами на бортах.

Андрей припарковался в ближайшем ряду.

Неужели прибыли?

Вера потянулась в кресле, разминая затекшую спину и ноги. Она откинула солнцезащитный козырек и проверила во встроенном зеркале свой макияж. Теперь, конечно, приходится краситься ярче, чем в молодости, но в целом все неплохо. Она осталась довольна и даже почувствовала, как отступает это необъяснимое желание кому-нибудь досадить.

Вера, — повернулся к ней Андрей, — все будет в порядке?

Конечно, дорогой, — с улыбкой сказала она и чмокнула его в щеку.

Место, где они припарковали машину, оказалось на краю огромной ямы — песчаного котлована глубиной в шесть-семь метров и диаметром никак не меньше пятидесяти. Скорее всего, это был заброшенный песчаный карьер, перекроенный бульдозерами под площадку для мотокросса. Сама гоночная трасса почти по всей протяженности была обозначена красно-белыми лентами ограждения. Ее конфигурация напомнила Андрею полотенцесушитель, одинаковые петли-повороты выводили к трамплинам, которых он насчитал шесть. Практически в самом центре котлована возвышалась огромная песчаная рампа в форме пирамиды со срезанной вершиной. Перед ней на разном расстоянии было установлено два особенно крутых трамплина в форме графика экспоненты, сваренных, как понял Андрей, из листового металла. С той стороны, где находились Вера и Андрей, в котлован вел пологий спуск.

Идем! — Андрей взял Веру за руку и улыбнулся. — Надо найти Сашку. Обязательно нужно было надевать каблуки?

Вера улыбнулась в ответ. Несмотря на июльское чистое небо, здесь, на открытом пространстве, дул прохладный ветерок, и ей вдруг стало тепло от прикосновения мужа. И она даже забыла о том, что сегодня на этом человеке, прожившем рядом с ней больше двадцати лет, нет креста.

Спускаясь, они не переставали оглядывать новую и удивительную для них обстановку. На расстоянии шести-семи метров от стен котлована были установлены металлические прямоугольники из труб — ограждение для зрителей; кое-где пестрели немногочисленные рекламные баннеры фирм из мира авто- и мотоспорта. Всюду суетились люди: кто-то, как они, одет просто, «по гражданке», а кто-то — в разноцветных костюмах и бейсболках, с мотоциклетными шлемами в руках. На противоположной стороне была огорожена площадка для участников, заставленная мотоциклами и заполненная людьми в таких же ярких костюмах, оживленно общавшимися друг с другом. Там же находился навес, сколоченный из деревянных брусьев, стояли столы и стулья. Ветер трепал какие-то бумаги, разложенные на столах. «Штаб соревнований», — догадался Андрей.

Нам туда, — потянул он Веру. — Сашка там.

Они пошли вдоль стены котлована, направляясь к штабу. Когда до навеса оставалось всего несколько метров, от группы мотоциклистов отделилась фигура в сине-белом костюме и двинулась им навстречу. Андрей узнал Сашку.

Мам, пап, — Сашка подошел к ним, улыбаясь, но как-то осторожно, — привет.

Вера окинула взглядом сына, и смешанные чувства холодом отозвались внутри. Какой возмужавший, рослый (он был заметно выше отца), загорелый — совсем не тот бледный семнадцатилетний паренек, что въехал во двор больше двух лет назад на бело-голубом мотоцикле... Как он повзрослел! Но, господи, что это за наряд — потертые штаны с белыми и синими молниями, пыльная такая же бело-синяя куртка... Это все давно нужно выстирать! Разве так можно ходить? А ботинки! Бог знает что — всё в глине, в земле... Она заметила, что одна штанина внизу зашита прямо через край.

Сашка терпеливо выдержал изучающий взгляд матери, поправил мотоциклетные очки на светлой шевелюре.

Не очень чистая работа, — усмехнулся он. — Я рад, что вы приехали. Сегодня будет весело!

Андрей протянул сыну руку.

Как ты? Как Анюта?

Я нормально, — ответил Сашка. — Аня тоже. Ее не будет, сегодня в колледже экзамен. Да все в порядке. Мы по-прежнему в общаге. Правда, теперь нам обещают дать семейную комнату, побольше.

Когда у нее срок? — спросила Вера.

В ноябре, где-то в начале ждем.

Родит на революцию! — пошутил Андрей. — Такого же, как ты, революционера.

И тут же понял, что не стоило сразу накалять обстановку. Но Сашка вроде не обратил на его слова никакого внимания.

Пойдемте! — Он увлек их за собой. — Я покажу вам, где лучше встать, чтобы все было видно. Сегодня ребята будут показывать красивые вещи. Отбор на чемпионат России все-таки, официальное мероприятие.

Ты каким номером выступаешь, Саша? — спросила Вера.

Я иду восьмым. Всего девятнадцать участников, в отбор попадут только шестеро. Но до начала еще полчаса, мы пока погоняем, погреем технику... Вставайте вот здесь: отсюда все хорошо видно.

А может, наверх сесть, на бережок? — Андрей показал на покатый откос, поросший травой.

Тоже неплохо, — согласился Сашка.

Они взобрались наверх, на край котлована. Андрей сходил в машину за покрывалом, на всякий случай лежавшим в багажнике, расстелил его на короткой траве. Вера пристально наблюдала за его действиями, но ничего не говорила. Они уселись на берегу. Отсюда, действительно, открывался хороший обзор, и Андрей заметил, что большинство зрителей следуют их примеру.

3.

Сашка и правда был рад, что они приехали. Необычное дело: он увидел родителей вместе и они не рычали друг на друга и не ссорились, как это часто бывало. Отец вел маму за руку. Может быть, подумал Сашка, после тех двух лет, что он не жил дома, они наконец найдут общий язык? Они все, трое. В конце концов, когда-то ведь родители должны понять, что он уже не ребенок — двадцать лет все-таки, — у него своя жизнь, свои увлечения. И игрушки уже совсем другие, взрослые: вот, смотрите, «ямаха» — это вам не пластиковая машинка из «киндера», а двести пятьдесят килограммов массы! Металл, алюминий, настоящая хорошая резина, мощный мотор с жидкостным охлаждением. Сила!

Нарезая круги на разогреве, Сашка мыслями вернулся к будущей жене. Анюта ждет малыша. Может быть, еще и это заставило отца и мать приехать сегодня. Все-таки люди в возрасте сентиментальны. Мечтают с внуком нянчиться старички. Старички-боровички...

Какое-то радостное чувство прочно угнездилось внутри, и как-то все было хорошо. Хорошее настроение обязательно должно помочь сегодня! Выкрутив стабилизатор руля на «трешку», он разогнал мотоцикл для нескольких прыжков на горках и вновь испытал то самое ощущение: «яма» сидела между ног как вклеенная. Единение человека и железного зверя, без чего никак нельзя идти на трамплин.

Завыли сирены, призывающие зрителей покинуть рабочую часть трассы, а участников соревнований — собраться в установленном месте и приготовиться к выступлению. Сашка развернул мотоцикл и покатил к площадке возле штаба.

Отборочный этап чемпионата России по мотофристайлу объявляется открытым! — раздался над котлованом голос ведущего, многократно усиленный акустическими системами.

Стоя в шеренге среди других мотоциклистов, Сашка не сомневался, что сегодня он будет первым. То, что делал над рампой он, могли повторить один-два человека из всей немногочисленной когорты мотофристайлеров области, да и то не блестяще. Конечно, ребята сделают и «найн-о-клок», и «морскую звезду», а кое-кто даже выполнит «скорпиона». Сашка оглядел стоящих рядом: у кого-то снят пластик над задним крылом для удобства захвата, кто-то наверняка сыграет на публику и выдаст «капитана Моргана»*... Но у него на сегодня есть кое-что поинтереснее, чем просто базовые прыжки с пляской у байка.

По правилам соревнований каждому спортсмену давалась одна минута на выполнение задуманной программы, включая разгон по специально укатанному коридору к длинному трамплину. В базе обязательно требовалось выполнить прыжок с длинного трамплина, содержащий какой-либо трюк, с последующим приземлением на рампу. Если оставалось время, фристайлер мог зайти еще на один круг вокруг рампы и раскатиться на короткий трамплин. Но Сашка знал, что желающие вряд ли найдутся: крутизна короткого трамплина подразумевала выход минимум на «бэкфлип» — сальто назад вместе с мотоциклом. Для участников сегодняшних соревнований это было еще слишком сложно. Однако короткий трамплин все-таки поставили: Сашка подошел к организаторам соревнований и попросил.

События разворачивались так, как он и предполагал. Его соперники шли только на длинный трамплин, по базовой программе, хотя, надо сказать, отрабатывали ее на все сто. Миша Светлов из Костромы вышел на «ничто» — трюк, когда райдер в прыжке полностью отпускает мотоцикл, некоторое время паря над ним в воздухе. Другой парень, из Владимира, — его имя Сашка не запомнил — выполнил «морскую звезду» и умудрился ровно и чисто приземлиться. Пара человек приземлились не совсем удачно после обычных «фендер-грэбов», но ничего серьезного — все ушли на своих ногах. По Сашкиному мнению, все это было лишь гимнастикой с мотоциклом в воздухе, не имеющей отношения к мотофристайлу, прославленному трюками Тома Паже, Клинтона Мура или Хавьера Вильегаса. Однако публика восторженно встречала самые простые фигуры, выполненные в воздухе. Раздавались взрывы аплодисментов, свист и крики. Какому мужчине не близок мотоцикл — железный конь! И какая девушка не мечтает промчаться на байке по городу с развевающимися на ветру волосами, под рев мотора, крепко обняв своего личного мотогонщика!

Когда стихли очередные аплодисменты, Сашка услышал, как ведущий соревнований называет его имя:

Ал-л-лександр-р-р Самсонов! Из Вологды!

Ну, всё! Теперь его очередь.

«Лей керосин, “Кейхен”*, не подведи!» — подумал Сашка, проверил стабилизатор — точно, стоит на «семерке», в самом тяжелом положении руля, — и ударил ногой по кикстартеру.

4.

Это было нечто невероятное и завораживающее! Андрей никогда в жизни не подумал бы, что соревнования мотоциклистов-фристайлеров, которые не упоминают в газетах и лишь раз в год показывают на телеэкране, о которых сам черт ничего не знает, где-то в российской глубинке могут собрать столько восторженных зрителей. К началу основной части соревнований подтянулось не менее двухсот человек. Берега котлована были сплошь усеяны людьми. Кто-то размахивал триколором, кто-то дудел в дудки, и этот ажиотаж набирал и набирал обороты.

Андрей, зараженный общим воодушевлением, поглядывал на жену. Вера поначалу сидела напряженная и, наблюдая за происходящим на треке, то и дело хватала мужа за рукав. Однако уже к третьему или четвертому участнику, филигранно исполнявшему акробатические номера в воздухе, она успокоилась и даже иногда вскрикивала от восхищения, любуясь трюками.

Unbelievable!** — крикнул ей Андрей, припомнив времена, когда он увлекался просмотром поединков боксеров-профессионалов. (Американские комментаторы выкрикивали это слово при каждой успешной серии ударов.) — Ведь что творят, черти!

Он чувствовал себя так, словно ему снова двадцать пять. Словно не было этой многолетней маетной, вытягивающей нервы работы «руководителя среднего звена», суть которой состояла в ежедневной безысходной борьбе с ветряными мельницами. Словно не было затяжной «холодной войны» с, как ему казалось, равнодушной к нему женой, не было Кристины и ста двенадцати выходных каждый год, большинство которых заканчивалось батареей пустых бутылок из-под алкоголя на кухне. Не было разбитой любимой машины, хождения по мукам при сборе документов на ее восстановление, судов, адвокатов, убитого времени, бесполезно потраченных денег... Здесь, наблюдая за действом, где фальшь невозможна, а есть только жизнь и смерть, за шоу на лезвии ножа, заставляющим мозг вновь впрыскивать адреналин в загустевшую кровь, он забыл все, что делает молодого человека сначала мужчиной средних лет, а затем и просто старым.

И тут над котлованом разлетелось имя их сына.

Сашка! — тихо ахнула Вера.

Сине-белая молния — человека визуально не отделить от мотоцикла, настолько они слились, — вылетела на трек и стала разгоняться по укатанному коридору на трамплин под рев двухтактного мотора. «Ямаха» и в самом деле рвала из-под себя, моментально выходя на максимальные обороты. Андрей тоже отметил это, сравнив с предыдущими четырехтактниками, которые разгонялись более вальяжно и рычали более примирительным тоном. Затаив дыхание, он следил, как Сашка взлетел на трамплин — и почти на вершине прыжка, взяв мотоцикл на себя, как в замедленной съемке сделал сальто назад. Зрители ахнули. Это был «бэкфлип». И первый участник соревнований, который его выполнил.

Андрей почувствовал, как рука жены вцепилась в его руку, и едва ли не собственным телом ощутил работу амортизаторов во время приземления человека и машины. Все было выполнено идеально. Однако и время еще оставалось. Сашка развернул мотоцикл и, наполнив котлован ревом мотора, резко зашел на короткий трамплин. Это был «андерфлип» — сальто назад с одновременным поворотом мотоцикла в горизонтальной плоскости. Сашка приземлился — хлопнули амортизаторы — и погнал «ямаху» в сторону стоянки для участников. Программа была выполнена на пять с плюсом.

Молодец, — только и смогла выдохнуть Вера. — Умница!

Она с трудом преодолевала желание зажмуриться, пока Сашка финтил в воздухе вместе с мотоциклом, а закрыв глаза, точно увидела бы вместо него тех самых пичуг, пролетающих в сантиметрах от несущейся на огромной скорости машины и уходящих высоко вверх, в небо... Птичий спорт.

Зрители неистово аплодировали. Все произошло так быстро и выглядело настолько невероятным, словно фокусник хлопнул в ладоши — и все присутствующие вдруг остались без часов.

 

5.

Больше они не смогли ничего смотреть. У Веры дрожали руки, и она заметила непривычную бледность на лице мужа. То, что сделал Сашка, казалось ей фантастическим: что-то подобное она видела давным-давно в цирке, но ведь там узаконенное место для чудес. А здесь, за тридевять земель от дома, среди поля и леса, над нагребенной бульдозером кучей песка, молодой человек двадцати лет вертится в воздухе с мотоциклом, как котенок с клубком ниток...

Я хочу пить, — сказала Вера.

Они встали и направились к машине, но по пути заметили, что к ним идет Саша в сопровождении молодого человека в яркой бейсболке и с длинными волосами до плеч. Сын был совершенно спокоен.

Алексей Калашников. Самый лучший райдер России, — представил Саша своего спутника. — Мои родители.

Андрей Сергеевич, — протянул руку Андрей.

Вера, — сказала Вера. — Можно просто Вера.

Отлично, — сказал Калашников. — Я уверен, вы видели, как выступил ваш сын.

Конечно! — воскликнула Вера.

У парня талант, — уверенно произнес Калашников. — Так что советую вам от души: поддержите его! Он серьезно относится к делу. Зарывается, правда, иногда. — Он дружески хлопнул Сашу по плечу. — Но тоже чаще по делу. Если у вас нет времени дожидаться результатов, можете возвращаться домой. Я вам сразу говорю: победитель и так ясен — вот он, здесь. Вопрос только в остальных пяти местах отборки. — Он засмеялся и повернулся к Саше: — Ладно, Саш, мне нужно отойти, а тебе, я уверен, — пообщаться с родителями.

Ну как? — просто спросил Сашка, когда Калашников удалился.

Я не смогу видеть это постоянно! — воскликнула Вера. — Это, может быть, и здорово, но у меня нервы не выдержат.

Мам, ну что ты! — горячо возразил Сашка. — Для меня это уже просто, поверь. Я почти три года в этом...

То есть ты хочешь сказать, что, когда жил с нами, уже занимался этой... — Вера замялась, подбирая слово. — Этими гонками? И мы ничего не знали?

Ну да. Вы же меня никогда особо не спрашивали. Наверное, думали, что я гоняю по дворам, ворон пугаю.

Вера только бессильно выдохнула.

Та же «ямаха»? — спросил Андрей.

Уже почти не та. Много поменял и переделал. Двухтактник — не так дорого в обслуживании.

Недешевое хобби.

Ну как... — Сашка пожал плечами. — Все равно спонсоры помогают. — Он провел рукой по куртке в цветных шильдиках и наклейках. — Многое окупается за счет рекламы. Ребята, кто в гонках, всегда помогают друг другу. И я сам неплохо подрабатываю в автосервисе.

Ступичный мне поменяешь? — пошутил Андрей.

Без проблем, — улыбнулся Сашка. — Все та же «авдотья»?

Все та же, — кивнул Андрей. — Старая, но надежная.

Саш... — перебила их Вера. Она сжимала руки у груди и заметно нервничала. — Может быть, вы с Анютой все-таки переедете к нам?

Сашка разом похолодел и переменился в лице.

Нет, мам. Извини, нет. У меня теперь своя жизнь. Не обижайся, но нет.

На глаза Веры тут же навернулись слезы.

Но ты знаешь... — продолжил Сашка. Под не закончившимся еще действием адреналина ему захотелось выпалить все то, о чем он долго думал, но что просто так не скажешь. — Если откровенно, я рад, действительно рад, что впервые за три последних года у нас что-то начинает получаться. Сегодня, наверное, один из лучших дней в моей жизни! Я отлично выступил, вы были со мной и всё видели. Это не игрушки, мам, пап, это для меня, может быть, занятие навсегда! Я вырос, родители. Я скоро сам стану отцом.

«Боже, какой же ты еще маленький! — думала Вера, глядя на сына, на то, с каким энтузиазмом и живостью он все это говорит. — Совсем ребенок! И какие взрослые заботы уже ложатся на твои плечи...» Она чувствовала, что слезы уже нависли на ресницах и сейчас одна из них вот-вот сорвется вниз по щеке.

И знаете что? — добавил Сашка. Не будь сегодняшних безупречно исполненных «бэкфлипов», разогревших и разогнавших кровь, вряд ли он сказал бы им такие слова: — Я скучал по вам.

Слезинка все-таки сорвалась и покатилась к уголку дрожащих Вериных губ. Андрей же поспешно отвернулся, чтобы его не выдал дернувшийся подбородок.

6.

Победителей соревнований и тех, кто прошел отбор, начали объявлять в начале четвертого часа. Как и ожидалось, Сашка занял первое место. По сумме баллов, набранных за выполнение трюков, никто не смог составить ему конкуренцию.

Выступление Александра Самсонова — серьезная заявка на призовое место на чемпионате России по мотофристайлу! — Ведущий соревнований не удержался и выпалил этот комплимент на всю площадку: он, как и остальные, еще был под впечатлением от увиденного. — Организаторы соревнований просят победителя на круг почета!

Публика взорвалась аплодисментами, когда Сашка на сине-белой молнии рванул по арене и, взрыв песок задним колесом, вылетел на длинный трамплин.

«Бэкфлип»! Чистое и выверенное вращение, словно монетка, подброшенная опытной рукой.

Выход с пика амплитуды. Приземление! Зрители ахнули и приготовились аплодировать. Но у самой земли руль «молнии» зачем-то повернулся вбок, и мотоцикл колом воткнулся в песок рампы. Сашка грудью упал на него и тут же тяжелым мешком свалился на землю.

Над ареной повисла мертвая тишина. Только глухой удар шлема об укатанный песок да холостой рокот мотора отлетевшей в сторону «ямахи». Безвольные ноги лежащего на животе человека, руки вытянуты по швам — Андрей уже видел такое, когда в боксерском поединке мощный удар приходился противнику «в каемочку» — точно в челюсть.

Он медленно повернулся и посмотрел на жену. Вера стояла подняв руки, глядела сквозь него стеклянными глазами и ничего не могла сделать.

7.

Он ободрал и бампер, и днище «авдотьи» на этой чертовой грунтовке. Сашку везли на «буханке», Андрей следом переваливался по ухабам и ямам, стараясь не отстать от машины скорой помощи.

Анюта приехала минут через пятнадцать после того, как они вошли в больницу. Влетела в приемный покой, растрепанная, с животом и с немым отчаяньем во взгляде. Вера с ходу обняла ее и прижала к себе.

Все будет хорошо, Аня! Все будет хорошо...

И они обе зарыдали почти в голос.

...Андрей стоял в полутемном коридоре хирургии, блуждая взглядом по веренице длинных люминесцентных ламп на потолке. Горит. Не горит. А здесь две не горят... Вереница заканчивалась там, у дверей операционной, где на длинном холодном столе лежал Сашка и доктора склонялись над ним, пытаясь удержать его в этом мире.

Вера и Анюта теперь сидели рядом на деревянной скамейке, прижавшись друг к другу, как птенцы.

«Птичий спорт», — подумал вдруг Андрей, и снова в голове возник образ сына, лежащего на песке, когда они подбежали к нему в котловане. Он лежал на животе и хрипел, как нарыдавшийся ребенок. «Врача... Где врач?.. Скорее...» — пронеслось среди людей.

Наш общий птичий спорт.

Горит. Не горит. А вон там обе не горят...

Двери операционной распахнулись. Вера и Анюта разом встали — будто бы в коридор вышел генерал армии — навстречу серьезному и усталому хирургу в светло-зеленом халате.

Жизнь вне опасности, — негромко и буднично сказал он. — Мы удалили осколки ребра из правого легкого. Операция прошла успешно. Теперь потребуется довольно долгое время на восстановление, а затем... Ну, я думаю, вы с этим справитесь.

Мы справимся, — так же тихо отозвался Андрей и в немом крике благодарности обнял Веру и Анюту.

 

* «Восхондер» — название российского мотоцикла «Восход» на сленге байкеров.

* «Найн-о-клок», «морская звезда», «скорпион», «капитан Морган» — названия трюков в мотофристайле. Также далее: «ничто», «фендер-грэб», «бэкфлип», «андерфлип».

* «Кейхен» (или «Кейхин») — «Keihin», марка карбюратора.

*** Невероятно! (англ.)

100-летие «Сибирских огней»