Уголь как стратегия будущего

Сергей Владимирович Шатиров представляет в СФ Кемеровскую область. Профессиональный горный инженер, начавший свою трудовую деятельность на Воркутинских шахтах, автор ряда книг и публикаций, С.В. Шатиров принимал самое активное участие в разработке Энергетической стратегии России. Он принадлежит к числу наиболее авторитетных экспертов в угольной промышленности.



— Сергей Владимирович, Кемеровская область, наверное, имеет свои особенности, характеризующие ее как субъект Российской Федерации. Каковы они на Ваш взгляд?
— Кузбасс — это один из стратегических перекрестков Сибири. Тому свидетельство и его географическое положение на достаточно обжитом юге Западно-Сибирского региона, и мощная минерально-сырьевая база, энергоресурсные перспективы, и реальный промышленно-производственный комплекс. Здесь десятилетиями формировался сильный и своеобразный людской монолит, имя которому — шахтеры. Кузбасс стоит на угле. Его почва, его недра и сама его суть — это уголь, «уголек», как любовно-уважительно называют свой насущный хлеб горняки.

— Существует ли на сегодня стратегия развития Кузбасса? Ее основные направления?
— Сегодняшняя стратегия естественным образом вытекает из накопленного ранее практического опыта, она же итог аналитического осмысления современных возможностей региона. Ее основа — индустриальная модернизация, техническое перевооружение, внедрение инновационных методик по основным направлениям угольной, металлургической и химической промышленности.
России не раз приходилось преодолевать затяжные кризисы в той или иной сфере государственной жизни. И всегда перелом наступал благодаря включению осознанных сверхусилий народа. Сибирь постоянно живет в режиме сверхвозможностей, нам к этому не привыкать.
Один из глубоких нарывов последних лет — оторванность наших «капиталистов», «олигархов» и «магнатов» от проблем государства и нации, когда мерилом всего выступает прибыль и нажива в чистом виде.
Необходим переворот в общественном сознании, ведь нормальный социально-экономический климат существует в тех странах, где побеждает национально-государственное, гражданское настроение большинства. Предпосылки к этому у нас имеются.
Сибирь всегда привлекала к себе самые свежие, энергичные и предприимчивые силы. Возьмите Демидовых. Выходцы из крестьянской семьи Тульской губернии, они на свой страх и риск пришли на Урал, потом в Сибирь. Эти чугуноплавильщики, горнозаводчики в нескольких поколениях еще в 17-м веке начали энергично разыскивать руду в Томском уезде, у нас в Кузнецком, проникли до Алтая. Такие люди были и есть!

— Те люди — двигали прогресс и историю. И обходились без политики!
— Неверно. Политика была — это политика защиты государственных интересов, политика упрочения России на вновь открытых нашими землепроходцами территориях, политика взаимодействия между властью и частными предпринимателями во благо державы российской…

— Сергей Владимирович, сегодня общество расколото…
— В России вместо конструктивного предпринимательства долго процветала элементарная спекуляция. Непроизводительные сферы бизнеса находились в более привилегированном положении, нежели производительные. Итог: иссякают запасы нефти и газа, изнашивается оборудование, вывозятся ценные металлы, теряются кадры…
Примерно 75-90 процентов совокупной прибыли в российской экономике приходится на торговые операции. В развитых странах за счет торговли получают лишь 20-35 процентов.

— Снова вопрос — возможно ли возрождение России через политику защиты ее национальных интересов. Упущено время. Многое уже утрачено безвозвратно — не без «помощи» тех самых олигархов?
— Россия остается великой державой. Всегда, когда тот или иной великий народ чувствует себя зажатым, униженным, не способным реализовать лучшие национальные черты (а это и есть случай для народа России), создается критическая ситуация, запускающая архетип возрождения — некий символ, тайнопись, если хотите, штамп, сформировавшиеся веками и ждущие своего часа.
Подлинными национальными лидерами могут стать только такие люди, которые смогут «отпустить» туго закрученную спираль, высвободить положительный потенциал народа.

— Поставим вопрос конкретнее: каковы, по вашему, реальные пути выхода из экономического кризиса?
— Экономический кризис в России по времени совпал с возрастающим напряжением в мире в целом.
Общемировая проблема — исчерпание потенциала роста, обусловленного инновационным циклом, который сформировал образ нынешнего экономического миропорядка.
Ускорились преобразования в ранее сложившейся системе экономических и политических отношений в мире. Определяются новые ориентиры для выработки стратегии хозяйственного развития и межгосударственных отношений, выбора союзников и партнеров в торговых, политических, культурных связях России.
Экономика развитых стран мира подошла в своем развитии к очередному технологическому пределу. Основными материальными носителями наращивания благосостояния развитых стран, стимулом и наполнением экономического роста в период после Второй мировой войны были производство автомобилей, бытовой электроники, персональных компьютеров, широкое внедрение микропроцессорной техники. Период их конструктивного совершенствования и организация массового производства на том техническом уровне, который имеется к настоящему времени, в основном завершены. Достигнут технологический рубеж! Насыщение основных товарных рынков не позволяет наращивать производство товаров и услуг, которое еще недавно в развитых странах было носителем роста валового национального продукта (ВНП). Частные усовершенствования не компенсируют снижения потребительского спроса.
Развитые страны, хотят они того или нет, вступают в период обостряющейся конкуренции за первенство в прорыве в новый инновационный цикл.
Кто первым овладеет технологией производства массовой продукции или услуг, определяющей специфику нового инновационного цикла, тот и станет технологическим, экономическим и политическим лидером мира!
Геополитические, престижные и финансовые соображения требуют концентрации сил и ресурсов в решении стоящих проблем. Только с их разрешением будут устранены признаки кризиса, вызванного исчерпанием возможностей, замещением предыдущего уклада и становлением нового.
Названная проблема увязывается с происходящим в мире поиском новых организационных форм в мирохозяйственных отношениях. Одним из наиболее значительных процессов следует назвать интеграцию по вертикали и горизонтали.
У нас — огромный потенциал сырьевых, интеллектуальных ресурсов, производственных фондов… В основу концепции развития экономики необходимо заложить системные установки, которые позволят реализовать этот наш потенциал.
Учитывая крупные объемы топливно-сырьевых ресурсов, этот источник нашего развития будет существовать длительное время, видоизменяясь, становясь все более высокотехнологичным и интеллектуально емким, нередко генерируя новые технологии в другие отрасли экономики. Об этом свидетельствует опыт таких высокоразвитых стран, как США и Канада, по-прежнему остающихся крупными производителями сырья.

— Но можно ли говорить, как прежде говорили, — о «неисчерпаемых» природных богатствах тех или иных стран, в частности, Сибири?
— Есть понятие такое — природный биопотенциал, он необходим для продолжения жизни. Этот потенциал во многом человечеством уже исчерпан. Только две страны мира имеют индекс антропогенной нагрузки меньше единицы: Россия — 0,85 и Бразилия — 0,3. Учитывая суммарные экологические бедствия, запас экологической устойчивости на территории России в 3,3 раза выше, чем в Соединенных Штатах Америки и в 18,6 раза — чем в Японии.
В России проживает всего 3 процента населения земного шара, но на территории сосредоточено 35 процентов природных мировых ресурсов, более половины стратегического сырья планеты! На одного жителя нашей страны приходится 11,7 условной единицы мировых ресурсов! А на жителя США — всего 2 единицы, на жителя Западной Европы — 0,67, на представителя так называемых третьих стран — 0,58 единицы!
Каждый из нас потенциально в 6 раз богаче американца и в 17,5 раз богаче любого европейца!
А вот используем принадлежащие нам ресурсы, например, по сравнению с американцами мы почти в 40 раз хуже! Мы вынуждены затрачивать огромные ресурсы на свое жизнеобеспечение.
Возьмем Сибирь. Суровый климат, рискованное земледелие, огромные расстояния веками заставляли наших предков быть настойчивыми, закаленными, изобретательными. Мы учились выживать веками.
Оппоненты скажут: сравнения бессмысленны. И разве где-то жить легче? Вот опять факты: в Китае и Индии урожай снимают несколько раз в год! В Сибири с трудом вызревают яблоки, в Кузбассе не каждый год картошка родится.
Кемерово расположено почти на одной широте со столицей Дании Копенгагеном, но изотерма января в Дании — около 0°С, а у нас в среднем — минус 20 — 25°С.
Бытовые трудности из-за географического положения, климата, природных условий легко устраняются в случаях, когда у государства имеются достаточные финансовые и материальные средства, которые и предназначены для того, чтобы, оперируя ими, поднимать жизненный уровень граждан, защищать человека.
Но природно-географические условия — не единственная причина высоких расходов энергии в России. Экономика нашего государства отличается высокой долей энергоемких отраслей тяжелой индустрии. Кроме того, во всех секторах хозяйства преобладают старые энергорасточительные технологии. Велики и прямые потери энергии в сетях, производстве, быту. Лишь по принципу пионеров и ветеранов «уходя, гасите свет» — наведением элементарного порядка — можно сэкономить 5—7% всей вырабатываемой в России энергии!
…В результате на единицу выработанной продукции в России ныне расходуется энергии в 2,5—3 раза больше, чем в США и в Западной Европе, и в 4 раза больше, чем в Японии.

— Люди не сразу привыкают к понятиям, связанным с энергетикой. Существует ли как таковой «энергетический стандарт»?
— Эквивалентом защищающих финансовых и материальных ресурсов в мире сегодня выступают энергоресурсы. Это — естественный результат, итог мирового развития. На заре человечества единицей ресурсов выступало зерно. Затем многие века — золото. Сегодня — энергоносители.
Золотой стандарт умер. Ныне эта идея годится только для того, чтобы ею морочили головы толпе, несведущей в организации производства и потребления в обществе, когда с неё намереваются содрать семь шкур в очередной афере, изображаемой как «реформа во всеобщее благо». Но в основе всех серьезных экономических расчетов может лежать только стандарт энергообеспеченности.
Это означает, что абсолютный курс денежной единицы это:
1) Стандарт её энергообеспеченности
+ 2) Концепция управления энергопотенциалом государства, выражающая себя в технологиях и в единстве спектров производства и потребления
+ 3) Качество управления по этой концепции, в основе чего лежит общественное согласие с нею, по какой причине проведение концепции в жизнь не встречает ни саботажа, ни концептуально альтернативного противодействия ей.
Понятие об энергетическом стандарте обеспеченности средства платежа позволяет увидеть еще один аспект уравнений межотраслевого баланса. Подавляющее большинство демографически обусловленных потребностей — это энергоемкие потребности в пище, одежде, жилище, транспорте, обогреве. Полезные затраты энергии в технологиях на выпечку хлеба, выплавку стали, скручивание нити, добычу и транспортировку сырья и стройматериалов и т.п. обусловлены в каждой технологии неизменно естественно-природными факторами.

— Сергей Владимирович, у нас вся страна то «бежит к рынку», то «боится рынка». Возникло даже понятие — «рыночные мифы»…
— Однозначные критерии понятия «рыночная экономика» пока не выработаны. Рынок в той или иной степени был и в феодальной России, и в СССР. Но даже в США — самой типичной, рыночной стране доля «рыночности» не равна 100 процентам. Рыночные отношения — это только один из инструментов управления, организации хозяйственной жизни. Этот инструмент выбирают, исходя из задач управления, а не выдвигают в качестве идола, которому стоит приносить жертвы. Так действует умная власть в умных государствах.
Вообще же для западных стран характерен большой объем избыточных мощностей, избыточной инфрастуктуры, избыточных материальных средств, а также резервы производственных мощностей. В США в ряде отраслей до 70% мощностей не задействованы. США очень расточительны в плане потребления минерально-сырьевых ресурсов. Их они потребляют свыше 40% от мирового объема, но производят лишь около 30 процентов. Американская черная металлургия работает с сырьем, содержащим не менее 50% железа, наша работает и с 30-процентным сырьем. Наша стекольная промышленность варит стекло из песка, а западная уже свыше 10 лет переплавляет чистый стеклобой из России и стран СНГ.
Природно-климатические условия США благоприятны. Цветущая Калифорния и Флорида являются даже символами идеальных климатических условий.
Вывод напрашивается сам: рыночная экономика США работает при изобилии всего и вся, а изобилие во многом является отражением благоприятных стартовых условий (совокупность исторических, географических, геополитических и прочих причин).
Повторю то, что большинство жителей России проверило на собственном опыте. Нашей стране приходится тратить значительную часть энергии на преодоление холода, неведомого жителям других районов планеты. Холодный период времени даже в Европейской части составляет практически шесть месяцев в году, о температурной шкале нечего говорить. А что говорить о Сибири, всемирном «эталоне холода»? Зимой 2001 года морозы в Новокузнецком районе Кузбасса достигали минус 57 градусов по Цельсию.
Россия — не только самая обширная страна, но и самая протяженная. Грузовые и пассажирские перевозки на тысячи километров требуют расхода огромного количества энергии.
Поэтому, чтобы поддерживать «западный уровень жизни», в России нужно затрачивать в два-три раза больше энергии на душу населения, чем, положим, в Западной Европе (около 19 тонн условного топлива на человека в год)!
Наша экономика, как уже сказано, отличается высокой долей энергоемких отраслей тяжелой индустрии. В результате на единицу выработанной продукции в России ныне расходуется энергии в 2,5—3 раза больше, чем в США и в Западной Европе, и в 4 раза больше, чем в Японии.
А рыночный механизм оптимизирует только затраты труда на единицу продукции.
Заведомо ясно, что наши товары при подражательской модели реформирования российской экономики никогда не станут конкурентоспособными на мировом рынке. Но мы обязаны выработать такую модель реформирования, которая будет соответствовать целям и задачам России, желающей выступать на мировом рынке как полноправное государство.

— Вернемся к особенностям нашего региона…
— Сегодня Кузбасс добывает: 47,3% всех углей России, 81,2% коксующихся углей. Производит: 15,1% стали, 15,4% — готового проката, 53% ферросилиция, свыше 60% — рельсовой продукции для железных дорог, 100% — рельсов для трамваев и метро.
Последние годы отмечается постепенное увеличение угледобычи. В 2001 она достигла 127,7 млн. тонн (по России 270 млн. т., весь прирост — 11 млн. — за счет Кузбасса). По итогам 2001 года угольная отрасль вышла на рентабельный уровень.
В черной металлургии производственный рост за последние три года (1999 — 2001гг.) составил 34,7%. Практически все крупные и средние металлургические предприятия в 2000 году вышли на уровень рентабельной работы.
В целом по производству промышленной продукции Кемеровская область занимает 12-е место в России и 2-е место в Сибирском федеральном округе.
Казалось бы, такие результаты в работе главных отраслей производства должны были оказать положительное влияние на развитие всей экономики области. Однако сегодня этому препятствуют наметившиеся негативные тенденции. Они напрямую относятся к тому, о чем мы говорили выше: особенности региона и страны заключаются и в особом ресурсно-затратном механизме.
Первый тревожный сигнал поступил от металлургов еще в 3-м квартале 2001 года, когда замедлился темп роста, и снизились финансовые показатели работы металлургических предприятий. Сказалось ухудшение конъюнктуры на мировом рынке, куда мы экспортируем до 50% проката черных металлов и две трети алюминия. Переизбыток мировых мощностей по производству стали достиг 265 млн. тонн и спрос на продукцию нашей металлургии значительно снизился.
Сказались и внутриэкономические причины, — рост цен и тарифов на услуги российских естественных монополий. Ежегодно на десятки процентов увеличиваются тарифы на электроэнергию, на железнодорожные перевозки, цены на природный газ для промышленных потребителей. А вот цены на черные металлы и уголь выросли всего на единицы процентов — эти цены сбалансированы и регламентированы условиями мирового рынка.
Последствием роста цен и тарифов на услуги естественных монополий стало балансирование многих предприятий на грани потери рентабельности.
Положение металлургических предприятий Кузбасса усложняет география. Расстояния до морских портов и границ на западе и на востоке достигают 4 тысяч километров, до основных потребителей в Европейской части России, внутреннего рынка, от 2 до 3 тысяч км.
В настоящее время естественные монополисты (железнодорожники и энергетики) суммарно ежегодно выкачивают из металлургических комбинатов Кузбасса до 45% всех вырученных средств от производства металлопродукции.

— Что же происходит в угольной отрасли?
— Рост стоимости перевозки угля опережает рост цен на уголь. Транспортная составляющая в средней цене отечественного потребителя угля составляет более 25% (в 1991 — 12%). При расстояниях свыше 3 тыс. км эта составляющая сопоставима или превышает стоимость рядового угля у производителя!
При перевозке тонны кузнецкого энергетического угля со станции Междуреченск до станции Ожерелье Московской железной дороги (то есть до Московской области как угледефицитного района) на расстояние 3733 км транспортные расходы превышают цену угля. При доставке углей до морских портов — транспортная составляющая достигает 36,5%. Потребитель хотел бы приобретать именно наш, кузбасский уголь, которому нет равных по своим качествам — но цена вопроса оказывается непосильной даже для старых партнеров!
А при дальнейшем росте тарифов на железнодорожные грузоперевозки кузбасский уголь может потерять все рынки сбыта за пределами сибирского региона.
Рынок же сбыта — это основное условие и при рыночной экономике, и при феодальной, и при любой иной системе правления. Из-за этих исходных условий на складах Кузбасса угля скапливаются миллионы тонн даже зимой. Таких невостребованных запасов прежде не было. В весенне-летний период ситуация обостряется еще сильнее из-за уменьшения потребностей в топливе.
А если продолжится сворачивание металлургического производства — невостребованным окажется и коксующийся уголь.
Уголь на складах — проблема социально-экономическая. Уголь не продан — нет выручки, нет шахтерской зарплаты.
А моральная сторона? Шахтеры, поверившие в востребованность своего труда, вновь видят, что уголь снова может стать никому не нужным.

— Но ведь в 2000 году принята «Энергетическая стратегия России до 2020 года»?
— Принятие новой Энергетической стратегии угольщики восприняли как руководство к действию. Это привлекло инвесторов, вдохнуло силы и уверенность в трудовые коллективы. Но в итоге Кузбассу некуда девать уголь в разумном и рациональном режиме!
Дело в том, что структура ТЭБа и наша энергетика остаются ориентированными на нефтегазовое топливо. В структуре потребления топливных ресурсов на долю угля приходится только 16,5% (газ 49, 4%).

— Но весь мир начал уже экономить нефть и газ?
— Сегодня практически никто в мире не ориентирован в такой мере на нефтегазовое топливо, как Россия. В целом в мире на угле производится почти половина (44%) электроэнергии. В США и Германии более половины — 56-58%. В Китае, Австралии, Дании и Польше — вообще от 70 до 98 %.
А у нас доля угля в производстве электроэнергии не превышает 30%. Об этой тенденции несколько лет ведущие экономисты и энергетики буквально кричат как об опасности.
Мир идет в верном направлении. Экономит и сберегает нефть и газ как исходный материал для цикла последующих операций по их переделу. Бережет сырье для получения дорогостоящей качественной продукции самого разнообразного спектра применения.
Россия сжигает нефть и газ, которые обязаны быть источником валютных поступлений, — в виде котельно-печного топлива…
В 2001 году по сравнению с 2000 годом в структуре котельно-печного топлива, израсходованного на выработку электроэнергии, доля угля снизилась на 2,2%, а доля газа увеличилась на 3,7%!
Получилось так, что, перенимая у Запада многие вредные для нас способы хозяйствования, мы игнорируем объективно полезный для нас опыт.
У нас газ продолжает вытеснять уголь с рынка своей дешевизной. Но, как известно, «дешевизна» этого топлива образовалась в результате огромных безвозмездных бюджетных средств, вложенных СССР в освоение нефтегазовых месторождений.
Кстати, в мировой практике соотношение цен газ — уголь регулируется в пределах 1,35:1, что устраняет искусственную дискриминацию угля на топливном рынке. У нас же стоимость газа в 2,2 раза ниже цен на уголь.
И к тому же, несмотря на заявления Газпрома о нехватке газа и необходимости сокращения его поставок на внутреннем рынке, в 2001 году сам же Газпром впервые выдал РАО «ЕЭС» неограниченные квоты на отпуск газа.
А в 2002 году, видимо именно для этих же целей, был заключен контракт на поставку 10 млрд., а в перспективе 15— 20 млрд. кубометров газа из Туркмении по достаточно невыгодным для России ценам.
Игнорируя мировые тенденции в энергетике, где последние 20 лет уголь занимает ведущие позиции, мы ставим под угрозу энергетическую безопасность страны и продолжаем расточительно относиться к источникам своего валютного резерва. Иными словами, сжигая в топках газ и нефть, мы сжигаем доллары и евро.

— В чем Вы видите решение проблемы?
— Чтобы избежать энергетического и экономического коллапса, необходимо реально увеличивать угольную составляющую в производстве электроэнергии и начинать возвращение и перевод работы агрегатов российских ТЭЦ с газового топлива на угольное.
На это нацелен Федеральный Закон «Об основах государственного регулирования балансов топлива и энергии и контроля за их выполнением».
А Энергетическая стратегия должна подкрепляться государственной Программой перевода ТЭС с газа на уголь. Это должно поддержать российский качественный уголь и отечественного производителя угля.

— Есть ли промежуточные положительные сдвиги?
— Да, поиски оптимальных решений идут. В угольной отрасли ликвидировали целую армию ненужных посредников. На техническое перевооружение и новое строительство за 4 года привлечено 8,5 млрд. рублей.
Проводятся переговоры с МПС по снятию 40% предоплаты за железнодорожные перевозки твердого топлива. Приступили к реализации проекта по глубокой переработке угля. Начато строительство малых электростанций, максимально приближенных к месту угледобычи и переработки углей, чтобы сжигать на них отсевы, получая дешевую электроэнергию для нужд угольщиков. Как видим — Кузбасс готов принять бой за грамотную энергетическую политику.
Одна из целей этой политики — защитить отечественного товаропроизводителя.
Все это делается на фоне вечного уже спора. Естественные монополии говорят, что им нужны инвестиции. У энергетиков изношены котлы и другое оборудование — без инвестиций запрограммирован спад производства, не будет света и тепла. У железнодорожников нехватка и износ подвижного состава — не на чем будет возить грузы и пассажиров…
Из года в год повторяется одно и то же — под предлогом необходимости инвестиций монополисты увеличивают тарифы и работают на себя.
Промышленность, в свою очередь, вынуждена поднимать цену на свою продукцию. В результате раскручивается очередной виток инфляции. И конца-края этому, кажется, нет. Единственным выходом из создавшегося замкнутого круга является государственное регулирование и контроль в естественных монополиях.

— Регулирование тарифов является сложившимся мировым опытом…
— Регулирование тарифов естественных монополий не означает отход от рыночных принципов, а лишь подтверждает сложившийся мировой опыт. Ни в одной из развитых стран услуги естественных монополистов не предоставляются без контроля со стороны государства.
Прибыль структур, функционирующих в этой сфере, там строжайше законодательно ограничивается. И если из-за роста тарифов происходит снижение объемов и темпов производства — монополии жестоко штрафуются.
У нас, напротив, за этим никто не следит, так же как и за прозрачностью финансовой отчетности монополистов. В стране отсутствует единый подход к решению проблемы контроля за деятельностью естественных монополий, не говоря уже об общей методологической базе при расчете тарифов.
Регулированием тарифов сегодня занимается ФЭК, РЭКи, МПС, Министерство по антимонопольной политике, но, по сути, рулят сами естественные монополии. Тарифы устанавливаются исключительно в интересах самих монополий, без учета интересов потребителей и состояния экономики государства в целом. Для того же, чтобы сдержать динамику раскручивания инфляции и обеспечить конкурентоспособность отечественного производства, требуется единая скоординированная политика регулирования ценовых показателей на услуги естественных монополий.
Единый тарифной орган, защищающий эффективность хозяйства страны в целом, а не лоббирующий интересы отдельных монополий — вот это нужно создавать незамедлительно.
Подобные регулирующие органы успешно функционируют сегодня в развитых странах. Министерская структура для этих целей не пригодна. Это должен быть коллегиальный орган исполнительной власти, например, Комиссия, независимая от лоббирования политических и коммерческих структур, которая сможет обеспечить максимальную гласность и прозрачность сбалансированных решений с учетом и интересов естественных монополий, и потребителей их услуг. Руководитель такого органа должен назначаться лично Президентом или утверждаться Парламентом России.
Единый тарифный орган (ЕТО) будет руководствоваться Федеральным законодательством и, прежде всего, Законом «О регулировании и контроле в естественных монополиях», разработка которого сейчас ведется в Совете Федерации.

— Неоднократно ставился вопрос о Государственном резервном угольном фонде…
— Такая идея прорабатывается. Резервный угольный фонд должен будет регулировать ценовые колебания на внутрироссийском рынке путем закупок или продажи угля на разных стадиях конъюнктурного цикла.
Производители угля смогли бы получать определенные гарантии от государства по закупкам временных излишков угля. А государство, в свою очередь, имело бы возможность сбивать цены и защищать интересы потребителей во время холодных зим и других ситуаций, связанных с быстрым ростом спроса на уголь.
Помимо регулирования и контроля в естественных монополиях, необходима также защита внутреннего рынка посредством установления импортных тарифов и квот. Например, первоочередной мерой по защите отечественной угольной промышленности могло бы стать повышение таможенных пошлин на импорт угля.
Новая угольная политика призвана рассматривать угольные бассейны как зоны укрепления территориальной целостности России. В чем тут дело? Давайте посмотрим.
Характерной особенностью российского ТЭКа является практически полное несовпадение топливных баз и массовых потребителей топливно-энергетических ресурсов. Они удалены друг от друга на тысячи километров. На Европейскую часть и Урал приходится 4/5 населения страны и лишь 1/10 всех топливно-энергетических ресурсов. Недостатки нужно стараться превратить в достоинства.
Геополитическое противоборство в мире усиливается. Главной целью этого противоборства является контроль над российской территорией. Среди факторов этого процесса следующие.
Соперничество между США, Китаем и рядом крупнейших транснациональных корпораций за контроль Восточной Сибири и Дальнего Востока, хотя, по некоторым оценкам, негласные договоренности о разделе России на сферы американского и китайского влияния имели место еще в начале 1990-х годов.
Стремление Запада столкнуть между собой православно-славянскую и мусульманскую цивилизации. Стремление Запада изолировать Россию от Европы путем осуществления проекта «Черноморско-Балтийского санитарного кордона». Здесь ведущую роль Запад отвел Украине и странам Балтии.
Вероятная массовая миграция в Россию из сопредельных стран в связи с нарастанием глобальной нехватки питьевой воды и пригодных для хозяйственного использования земель. Слабозаселенные земли русской Сибири и Дальнего Востока — последний резерв нашей планеты. Ежегодно сотни тысяч мигрантов пересекают границу РФ, пополняя ранее созданные общины и колонии своих соотечественников. Их тихая ползучая экспансия тем более успешна, что в последние годы наблюдается массовый отток из регионов Крайнего Севера, Дальнего Востока и Приморья русского населения, лишенного прежних «северных» льгот, надбавок и коэффициентов.

— Сценарий, прямо скажем, зловещий. А как противостоять «расколу» России хотя бы здесь у нас, в Сибири?
— Обычным путем: работой и жизнью. Например, существует замысел, основными элементами которого являются восстановление и модернизация шахтерских городов и пришахтных поселков Сибири: в Кузбассе, Красноярском крае, Забайкалье на направлениях возможной экспансии с расконсервацией шахт, последующим наращиванием добычи угля, диверсификацией производства, развитием социальной инфраструктуры.

— И транспортного обеспечения, конечно?
— Перед Россией стоят задачи по улучшению и кардинальному пересмотру транспортной стратегии. Долгие годы они не решались.
Есть, к примеру, общий проект Трансконтинентального Евразийского моста. Самые короткие и дешевые пути должны связать два самых быстро развивающихся экономических региона мира — Западноевропейский и Тихоокеанский. Конечные пункты условны — Роттердам (Голландия) на Западе и Япония, Корея на Востоке.
Разработаны варианты проекта, некоторые — в обход России, по «нижнему подбрюшью», что для нас недопустимо.
Борьба за проект идет огромная, так как этот вопрос решается на надгосударственном уровне.
Здесь не только источник капиталов, но и возможность использовать достижения цивилизаций, которые должен связывать такой «мост».
Претензии России на принятие проекта, проходящего по нашей территории, более чем обоснованы.
Базовая основа Трансконтинентального Евразийского моста у нас есть — это Транссибирская железнодорожная магистраль. Транссиб нуждается в глобальной реконструкции, а также в строительстве параллельных транспортных магистралей (включая сеть автомобильных дорог), проходящих по территории Сибири и Дальнего Востока.
Сибирские регионы «лично заинтересованы» в том, чтобы был принят проект, предполагающий прокладку транспортного моста по территории России, базовой основой которого являлся бы Транссиб.
Очень важно использование всех новых интеграционных факторов роста, которые обусловлены усиливающейся экономической взаимозависимостью стран и экономик Азиатско-Тихоокеанского региона, примыкающего к нашим восточным границам.
Развитие инфраструктуры этого «моста» (не только железнодорожного и шоссейного транспорта, но и Северного морского пути) даст также возможность эффективного доступа к кладовым Сибири и северного шельфа.
Создание транспортной инфраструктуры Евразийского моста и организация его эксплуатации — еще одна из центральных опор будущей программы подъема России, если таковая состоится.
Велико значение Северного морского пути. Это самая короткая и самая дешевая водная дорога, доступная для круглогодичного использования благодаря атомному ледокольному флоту, который ныне стоит на приколе. И его эксплуатация даст выход одному из важнейших направлений в сфере высших технологий.
Надо помнить, что климат теплеет, и береговые льды отступают, условия для работы на Севере улучшаются. Эффективная эксплуатация этой транспортной магистрали позволит качественно перестроить всю транспортную инфраструктуру Севера Евразии, переориентировав потоки грузов с широтного на меридиональное направление. И не только это.
Восточнее Тиманского кряжа мы имеем последнюю на Баренцевом море незамерзающую бухту — Индига. Еще в 20-х годах там, на отрогах Тиманского кряжа, собирались строить второй Мурманск.
Сегодня, при невероятной стоимости использования балтийских портов, подобный морской порт нам жизненно необходим. Это не только еще один морской выход Транссиба, но и второй Персидский залив, откуда и на Запад, и на Восток могут уходить танкеры, и мы сможем избежать использования трубопроводов, идущих теперь по чужой территории.
Существует реалистичный проект, по которому угли Кузбасса доставлялись бы из Новокузнецка через Новосибирск, Омск и дальше с выходом к берегам океана. Но средств у государства на это пока нет.
Как видим, у России есть кое-что, как говорят, в заначке…

— Мы снова говорим о национальном пути развития?
— Истинные и долгосрочные национальные интересы России требуют: интенсивного развития Сибири и Дальнего Востока, подготовки крупных федеральных программ освоения этих территорий; привлечения национальных и иностранных инвестиций; создания стимулов для притока населения из европейской части страны и постсоветских республик; строительства современной инфраструктуры коммуникаций и цивилизованных городских условий жизни, обеспечения минимально достаточной обороноспособности.
Это позволило бы использовать ресурсы Сибири для экономического роста и подъема благосостояния россиян, для укрепления связей с Западом, чтобы открыть главный источник капитала и технологического содействия.

— Есть ли какие-то «особые» законы для угледобывающих регионов?
— На угольную отрасль и угледобывающие регионы как на части единой территории страны и угольщиков как на одну из категорий российских граждан воздействуют такие же общие факторы, как и те, которые влияют на всю российскую экономику.
Среди них — отсутствие концепции развития российского общества и экономики на посткоммунистическом этапе развития России.
Выдающийся американский экономист К. Гелбрайт, помогавший Г.Рузвельту вывести США из «великой депрессии» конца 1920-х — начала 1930-х годов, критически оценил развитие ситуации в России в 90-е годы ХХ века. Он совершенно обоснованно утверждал, что Россия вплотную подходила к постиндустриальному обществу. В таких условиях повернуть к истокам товарного производства означало отступить на двести лет назад!

— Итак, Россия обладает реальным материальным достоянием: энергоносителями, природными ресурсами, запасами пресной воды, самым большим в мире экологическим потенциалом…
— Мы уже говорили о том, что в эпоху меновой торговли общество признавало равноправность платежей зерном и золотом. Это были два инварианта прейскуранта. Позднее инвариантом стало только золото.
Угольщикам важно знать, что в любом типе хозяйства есть малочисленная группа товаров — база прейскуранта — каждый из которых обладает следующим свойством: подъем цен на него в течение непродолжительного времени вызывает значительный рост себестоимости производства подавляющего большинства остальных товаров. В себестоимости выпускаемой продукции доля энергетических затрат занимает различное значение. Это значение всегда достаточно существенное. Доля энергетики в себестоимости продукции тех предприятий, которые не имеют своих энерговырабатывающих устройств, составляет 50 и более процентов.
Все энергоносители относятся к базе прейскуранта, в т.ч. и уголь. Но вот соотношение тарифов на уголь, газ, нефть может быть выгодным либо для России, либо для Запада. А «газовой паузой» с последующим замораживанием цены только на газ Федеральная энергетическая комиссия способствует обогащению наших западных конкурентов за счет опосредованной торговли дешевым газом через демпинг удобрений, металла, целлюлозы. Так что свободный рынок энергоносителей, о чем трубят «реформаторы», не более, чем миф для простаков. В энергетике все тарифы и цены сейчас жестко контролируются.
Сегодня не только у России — у всего мира целый клубок энергетических проблем. Но по сравнению с другими странами наши энергетические перспективы весьма благоприятны, если возникающие проблемы решать разумно. Ключевое значение имеет политика всемерного энергосбережения — от внедрения новых технологий до наведения элементарного порядка в энергохозяйстве.
Заслугой нынешнего и предыдущих поколений нашего народа является то, что Россия располагает единой электроэнергетической и нефтегазовой системой: густой и протяженной сетью линий электропередачи (их протяженность составляет около 1 млн.км.), магистральных газопроводов (140 тыс.км.), нефтепродуктопроводов (65 тыс.км.).
В условиях глобализации на этой основе должна быть создана единая энергосистема Евразийского континента, центром которой станет Россия. Это позволит получать доходы от транзита энергоресурсов, усилит геоэкономическую и, соответственно, геополитическую роль нашей страны. Такое возможно, естественно, если наша угольная отрасль, ТЭК, электроэнергетическая и газовая системы, если транспортная инфраструктура и сама Россия сохранит свою целостность.
Для исправления положения в энергетике и ТЭК должны быть предприняты комплексные меры. Ответственность представителей государства в управлении энергосистемой должна быть повышена. Должен быть доработан закон «О топливном балансе».
Государство должно разрабатывать топливно-энергетический баланс, обязательный для всех. Баланс должен быть составлен по всем видам топлива (вплоть до торфа, дров), электростанциям, их мощностям, регионам.
ТЭБ должен законодательно закрепляться на краткосрочный период и на долгосрочную перспективу. Этот баланс должен ежегодно вместе с бюджетом вноситься в Госдуму, его должно готовить правительство.
ТЭБ должен включать в себя государственный резерв, госнужды, собственные нужды, северный завоз, потребности ТЭКа, коммунального хозяйства с учетом продажи топлива населению, прочие нужды. Объемы топлива должны быть определены в физических показателях и денежном выражении.
Необходимо разработать концепцию, затем на ее основе программу развития теплохозяйства России, исходя из реалий регионов. В мире практически нет централизованных теплосетей: никто не тянет многокилометровый газопровод. Дешевле привезти баллоны, использовать их на месте. Так, во Владивостоке потери по теплотрассе составляют до 40%.

— В интервью с сенатором-угольщиком никуда не уйти от темы угля…
— Значение угольной отрасли для России носит стратегический характер. России уголь был и будет нужен всегда. Каким-то одним или двумя видами топлива ограничиться в нашей стране не удастся ввиду холодных зим, больших расстояний, растянутых коммуникаций. Так, ГЭС зависят от природных случайностей — засух, паводков, чрезмерных холодов.
АЭС потенциально опасны, после чернобыльской катастрофы в обществе сильны антиядерные настроения. Атомная энергетика нерентабельна в малонаселенных регионах, а таких в России большинство. Новые альтернативные виды энергетики нескоро найдут массовое применение. А уголь — универсальное топливо. При современных способах сжигания окружающей среде наносится минимальный ущерб. Уголь является ценным сырьем, из которого можно производить и удобрения, и лекарства, и моторное масло и многое другое.
В России уголь добывают свыше 200 лет. В 1913 г. добыча угля в России составила 34 млн.т., 9 млн.т. было ввезено из-за границы, в основном из Англии. Наибольший объем добычи угля в России был в 1988 г. — 425 млн. т, в том числе открытым способом — 229 млн. т. Сейчас добывается около 260 млн. т.
Как считают специалисты, потребность угля к 2020 году составит 430 млн. тонн. По их оценкам, цены на уголь, в отличие от быстро дорожающих газа и нефти, должны увеличиться к 2010 году лишь на 10-15%. Это произойдет вследствие вовлечения в добычу более эффективных запасов, улучшения хозяйственной организации отрасли и, главное, внедрения новейших научно-технических разработок добычи, переработки и транспортировки угля. Снижение себестоимости угля предусматривается в период 2010-2020 годов. Удовлетворение потребностей экономики страны в угле будет связано с развитием добычи в Кузнецком и Канско-Ачинском бассейнах. Межрегиональное значение будут иметь месторождения в Восточной Сибири, Печорского, Донецкого и Южно-Якутского бассейнов.
Эффективность угледобычи будет повышаться за счет увеличения доли открытых карьеров с доведением открытого способа добычи до 80% общего производства.
Около трети угля добывается в Кузбассе. Печорский угольный бассейн обеспечивает сегодня около 8% российской добычи. С 1970-х годов разрабатываются Канско-Ачинский и Южно-Якутский бассейны. Это, соответственно, 15% и 4% всей угледобычи. Российский Донбасс дает около 7% угля. Важное значение для обеспечения региональных нужд имеют угли Урала, Приморья, Сахалина.
Основными регионами потребления угля являются Сибирь — 44%, Европейская часть — 23%, Урал — 17%, Дальний Восток — 16%.
К 2015 г. потребуется дополнительно 1,5 млрд. тонн энергетического топлива в пересчете на условное топливо. Удельный вес газа в структуре электроэнергетики составляет около 60%. В последнее время отмечается тенденция к снижению его добычи. Увеличение добычи и использования угля в энергетике позволит стране не допустить сползания в энергетический кризис.
Процесс замещения газа углем достаточно сложный, хотя его доля в ТЭБ России выросла за 2000 г. с 29 до 31%. Замена газа углем на российских ТЭС, по разным оценкам, составляет огромную экономию — до 18 миллиардов долларов.
В РАО «ЕЭС России» на угле производится четверть электроэнергии. При этом 40% расходуемого угля приходится на канско-ачинские угли, 35% — на экибастузские (Казахстан), 16% — на кузнецкие, 8% — на все остальные. Эти цифры — свидетельство того, что сознательно угли Кузбасса выводятся из системы электроэнергообеспечения России.
В угольной отрасли России занято более 400 тысяч человек. От нее зависит жизнь почти такого же числа пенсионеров и бывших работников отрасли. Вместе с семьями это примерно 3 миллиона человек. Состояние угледобычи сказывается на жизни 64 угольных городов и 76 крупных административных поселков городского типа, около 800 пришахтных поселков.
Кузбасс же — отражение общего состояния угольной отрасли, но еще более усугубляющееся оттого, что уголь — основа его экономического и социального развития и благополучия.

— Сергей Владимирович, подводя итоги, как можно обозначить основную проблему российских угольщиков?
— Неэффективное управление отраслью. Угольная промышленность занимает в объеме промышленного производства около 3%. Реформирование структуры управления угольной отраслью отличалось за прошедшие годы бессистемностью, шараханьем из стороны в сторону. В 1991 году был упразднен Минуглепром СССР и его функции переданы Минтопэнерго Российской Федерации. В том же году была создана еще и госкорпорация «Уголь России». В 1993 году ликвидирован «Уголь России» и образовано госпредприятие «Росуголь». В 1996 году оно преобразовано в ОАО, которое совмещало активную коммерческую деятельность с доверенными ему государством функциями по управлению отраслью. В 1997 году по настоянию Всемирного банка «Росуголь» был ликвидирован, функции управления вернулись в Минтопэнерго. Были созданы два госпредприятия — для ликвидации убыточных шахт и социальной защиты увольняемых шахтеров. В 1998 году образован Комитет по углю при Минтопэнерго, а «угольные» департаменты при министерстве ликвидированы. В 2000 году Комитет по углю был упразднен. Минтопэнерго преобразовано в Министерство энергетики. Вновь воссоздаются два «угольных» департамента в Минэнерго…
Исполнительная власть должна определиться со структурой управления угольной промышленностью. Она должна принимать непосредственное участие в лицензировании запасов угля, планировании геологоразведочных работ, осуществлять постоянный контроль за использованием запасов угля на всех угледобывающих предприятиях независимо от форм собственности, более тесно взаимодействовать с администрациями угольных регионов.
Во многом в связи с тем, что управление отраслью непрерывно реорганизовывалось, эффективной стратегии развития угольной промышленности разработано не было. Главные проблемы угольной отрасли так и не решены, а лишь приглушены. Несмотря на четвертый год угольного роста, выплату заработной платы более-менее вовремя, качество роста осталось прежним. Относительное увеличение производительности труда, фиксируемое статистикой в последние годы, отражает только тот факт, что «лишние» люди были практически всегда на производстве. О коренных технологических изменениях в отрасли можно говорить только в единичных случаях.

— Есть еще нерешенные вопросы недропользования. Каковы здесь позиции специалистов, политиков?
— Недра России являются неотъемлемой и важнейшей частью среды жизнеообеспечения российского народа. Собственность на недра определяет формы их владения, распоряжения, использования и присвоения горной ренты. Ранее у нас существовала государственная, теперь дело ведут к тому, чтобы была частная форма собственности. И, как всегда — «две взаимоисключающие альтернативы». Думаю, интересны и иные варианты подхода:
— общественное владение природными ресурсами недр, принадлежащих всем гражданам России в равной мере;
— платное использование природных ресурсов, которое осуществлялось бы корпорациями, государственными и частными предприятиями и организациями путем аренды недр;
— государственное или другое общественное распоряжение путем лицензирования использования природных ресурсов, экспертизы проектов разработки недр, контроля природопользователей, определения арендной платы, формирования фонда гражданской ренты;
— частное присвоение ренты, по закону распределяемой равными долями между всеми гражданами — собственниками природных богатств.
В перспективе развития гражданского общества, «социальной» экономики каждому гражданину могла бы быть начислена доля средств гражданской ренты, обеспечивающая человеку минимальный уровень потребления (грант минимального потребления), т.е. право на биологическую жизнь.
Это принцип, отработанный многими странами. И — социальная иллюзия, утопия для нас.
Стратегия регулирования экономических отношений при использовании недр должна регламентироваться Горным кодексом России. Основу экономической концепции кодекса должны составить: институт гражданской собственности на недра, система акцизов ренты, платежей за недра и налогов недропользователей; методы определения величины дифференциальной горной ренты и дотаций недропользователям; принципы распределения горной ренты, определения приоритетов «земля-почва-недра», статуса объектов недропользования, комплексного использования недр, государственного регулирования горной науки и подготовки специалистов в области экономики, права и технологий недропользования.
Должно быть обеспечено эффективное, рациональное и безопасное использование недр!
Нужно стремиться к тому, чтобы налоговый режим стимулировал рациональное и экологически безопасное использование природных ресурсов. Должно быть обоснованное с определенных критериев изъятие и справедливое распределение горной ренты. Пока такого не наблюдается.
Основные составляющие экономики горного производства: доход, затраты, прибыль и горная рента — обусловливают формы их распределения между предприятием и каждым его работником, государством и обществом, Центром и регионами.
Система платежей, акцизов и налогов горнодобывающего предприятия должна включать: плату за землю, почву, воду, недра и другие природные ресурсы; компенсационные платежи за невозобновляемые природные ресурсы; акциз дифференциальной горной ренты; налог на прибыль.
Средства горной ренты должны концентрироваться в независимых от исполнительной власти федеральном, региональном и местном фондах гражданской ренты в соответствии со статусом объектов недропользования.
Порядок формирования фондов гражданской ренты должен регламентироваться конституционным законом. Специально созданные и подчиненные этому закону общественные институты призваны обеспечить их управление и функционирование (проведение расчетов всех видов). Подобные фонды существуют в ряде развитых стран, а также в России (Тюменская, Магаданская, Сахалинская области, Якутия).
Академик Д.С. Львов прав, когда говорит, что в такой стране как Россия кризиса энергетического принципиально не должно быть! А главная причина того, что он все же наблюдается, — в порочном экономическом механизме, который уводит из бюджета основную часть ресурсов. Из того же ТЭКа — порядка 30 миллиардов чистого дохода, который мог бы сформировать, по существу, второй бюджет и в значительной мере откликнуться на инвестиционную составляющую…

— Сергей Владимирович, во время нашей беседы Вы не раз подчеркивали всероссийский, даже глобальный, то есть общемировой характер существующих проблем энергетики, использования природных ресурсов в интересах отечественной экономики, но что могут решить простые люди, руководители на местах, в том же Кузбассе? Тем более в условиях, когда федеральная власть все больше проблем перекладывает на плечи властей региональных, которые не все ведь могут?
— Начнем с примеров из зарубежья. В европейских странах к 80-м — 90-м годам радикальными политиками плана М. Тэтчер шахтерская проблема была решена просто: например, закрытием и ликвидацией шахт в той же Великобритании.
На тему «английской реструктуризации» угольной отрасли работала вся страна: от королевы и премьеров до политиков и профсоюзных боссов. Поэтому для внешнего мира все эти «усечения» шахтерских прав в Англии прошли более или менее спокойно, респектабельно. Впрочем, неизвестна правда: как пережили эту полосу сами десятки тысяч английских шахтеров и их семьи!
О грамотной реструктуризации угольной отрасли к началу 90-х в России не думали ни президенты, ни премьеры, ни политики. Они лишь использовали в собственных корыстных целях фактор шахтерских претензий или недовольства. Уголь считали бросовым товаром, нагрузкой для государства. Угольные регионы — вечно дотационными, убыточными, плодившими наследственных бунтовщиков. Кузбасс к концу 80-х — началу 90-х перестал быть яркой индустриальной единицей, как в 30-е — 40-е годы. Это был очаг бунтов, забастовок, развала.
Кузбасс к концу 90-х годов восстановил свой авторитет региона мощного и развивающегося, обозначил видное место промышленности Кемеровской области в российском и международном масштабе.
Уголь стал востребован не сам по себе. Он и вообще только начинает быть по-настоящему востребованным! На это ушли годы планомерной работы специалистов, областной администрации во главе с губернатором А.Г. Тулеевым, обеспечивших угольной и металлургической промышленности Кузбасса выход к грамотной реструктуризации и модернизации.
Можно обобщить действия региональной власти в угольном секторе. На первом этапе — резкая критика безграмотной и поспешной реструктуризации угольной отрасли, грозившей гибелью производства. На следующем этапе Тулеев вынес на государственный уровень идеологию грамотной, социально-ориентированной реструктуризации угольной отрасли. Смысл ее сводился к следующему. Нерентабельные, убыточные предприятия закрывались. Шахтерские профессии перепрофилировались. Шла профпереориентация шахтеров с закрывающихся шахт с последующим устройством на работу. Рентабельные шахты модернизировались. Вводились в эксплуатацию новые шахты, разрезы, горно-обогатительные фабрики, подъездные пути к ним. Был обеспечен приход новых собственников, уважающих принципы государства, осознающих свои обязанности и социальную ответственность бизнеса перед своими трудовыми коллективами и населением области.
…Вернемся к углю как товару… Превращение какого-либо продукта в товар — это кропотливая, долговременная работа. Давайте на мгновение представим себе современный Китай и Индию без чая, Бразилию без кофе, африканские республики без бананов…Могли бы мир и человечество обойтись без этих продуктов? Запросто! Но мир не только не может сегодня обойтись без них — на этом товаре зарабатываются огромные деньги, строится благополучие наций. Потому что кто-то, когда-то, где-то повел продвижение этих товаров на рынок: сначала внутренний, затем внешний. На фундаменте из кофе, чая и бананов оказались выстроены государства и цивилизации!
Уголь — трудный, тяжелый, перспективный товар. Но на его новое возвращение в авангард ТЭК России и Кузбассу история не оставила столетий.
Сегодня время сжато до предела. Не только российские, но и мировые запасы нефти и газа стремительно сокращаются. Отсюда пристальное внимание в США, за рубежом — к углю как традиционно стабильному энергетическому ресурсу. Отсюда и задачи наших конкурентов: ослабить позиции России везде, где можно. В том числе и в энергетике — через невнимание к углю.
…Поэтому схватка за уголь, которую осуществляет Кузбасс — это схватка за перспективы России в мире.
Аналогично развивалась ситуация в металлургии. Это иллюзионистам-мечтателям жизнь представляется не процессом и движением, а некоей данностью. Да, нам никогда не были нужны «перестройки» как демонтаж системы! Но строительство, новаторство, поиск, энергетика движения — вот что является историческим смыслом существования России!
Именно в этом направлении идут социально-экономические, промышленно-производственные поиски патриотов Сибири.
…В сентябре 2002 года в г. Междуреченске Кемеровской области состоялось выездное заседание Государственного Совета России по вопросам угольной отрасли. А. Тулеев, ведущие угольщики России и Кузбасса представили тщательно проработанные аналитические материалы, предложили реальную стратегию развития угольной промышленности России в рамках укрепления социально-экономической безопасности страны. Были приняты основополагающие документы и решения по приведению в порядок всего топливно-энергетического комплекса России.
Программа существует, живет, сибирякам в ней отведена, можно сказать, ударная роль. Надо работать!

Беседу вела Марина ТИМОНИНА