Вы здесь

В двух мирах

* * *

я хотела жизнь наладить

я хотела печь оладьи

я хотела птиц с ладони

светом солнечным кормить

 

как сквозь линзу водяную

жизнь я видела иную

был какой-то образ тайный

в этой птице на руке

 

как светились эти перья

стала не такой теперь я

стала я чернее ночи

скорбней поминальных дат

 

и наверно для наладки

не хватает мне ухватки

а углы кирпичной кладки

закрывают солнца свет

 

 

* * *

Когда-то мы вместе в подъезде стояли,

читали стихи и портвейн распивали.

 

Нам было так молодо, весело, плохо,

под нами, как льдина, ломалась эпоха.

 

И мы расплывались, скользили, юлили,

о, как мы тогда сэсэсэр не любили.

 

О, как нам хотелось куда-то — на смену,

где гибельный сплин выдувают джазмены,

 

где ходит в купальнике голом старлетка,

где гангстер с сигарой сидит за рулеткой.

 

И мы представляли, что с нашей страною

случится все то же, но только иное —

 

такое, что виделось нам в идеале.

Мы всё промечтали, мы всё проморгали,

 

и толстый чиновник на бешеном «мерсе»

продал нас за белые яхты Нью-Джерси.

 

 

* * *

Поворачиваю время,

сдерживаю вдох в груди,

чтоб побыть немного с теми,

кто не должен был уйти.

 

Воскрешаю бабку с дедом,

поднимаю дом и клеть.

Обещаю, не уеду

и не дам вам умереть.

 

Ходит в небе ангел детский,

держит время в кулаке,

чтобы мог живой отец мой

наловить плотвы в реке.

 

Что с плотвицы этой проку?

Рябь проходит по воде,

и опять я одиноко

просыпаюсь в темноте.

 

 

* * *

памяти Валеры

Мы жили вечно тем летейским летом,

Где не хватало жизни и сюжета,

Плели венки, мололи языком,

И вечно б длился сказочный ромком,

Но я сбежала в полночь босиком,

Ведь я была — ты знал это — с приветом.

 

Ты думал, будто я была с тобой,

Ты гладил мои волосы рукой,

Как будто я лисенок прирученный,

А я была с рожденья обреченной

Бежать по местности пересеченной

И вверх лететь, как шарик голубой.

 

Я улетела, ты же у костра

Все звал меня: «Любимая, сестра», —

Но я уже не слышала ни звука,

Меня уже не мучила разлука,

Я звуковой пересекла порог

И ноты, как росу, стряхнула с ног.

 

Прошло сто лет, поскольку жизнь — есть сон,

Тебя на лодке перевез Харон,

А я летаю над водой, как птица,

И не могу проснуться, приземлиться,

Ни умереть, ни заново родиться.

Горит костер, и тьма со всех сторон.

 

 

* * *

над кладбищем чиркают небо стрижи

повсюду охапки ромашек

здесь столько уже моих близких лежит

и ваших и ваших и ваших

 

я камень горячий от пыли протру

поправлю цветы и лампаду

и не потому что я тоже умру

и не потому что так надо

 

прости мне мое неуменье молчать

что здесь за оградой покоя

забытую ссору пытаюсь начать

чтоб только задеть за живое

 

 

* * *

Герману снится дама,

Герман сойдет с ума.

Я почитатель драмы,

книги пишу сама.

 

Маешься и листаешь —

тройка, семерка, туз.

Ты меня не достанешь.

Я тебя не боюсь.

 

Водишь меня, плутовка,

жухаешься во мрак.

Дай мне свою шифровку.

Выдай секретный знак.

 

Ведьма, исчадье ночи,

думаешь, мне кранты?

Хватит меня морочить,

каркать из темноты.

 

 

* * *

с верхней полки неба крадет шаман

стаю птиц запихивает в карман

и уходит сквозь болевой порог

в двух мирах как призрак и поплавок

 

черный ворон плавает над тайгой

сердце разгоняется до такой

что частицы времени как смола

застывают в перьях его крыла

 

разрубает небо ночным крылом

и уходит сквозь временной пролом

и в воронку воронова зрачка

затекает призрачная тайга

 

с этих пор останется он в тайге

навсегда подвешен на волоске

жизнь и смерть обтекают его с боков

потому что видел он мир богов

 

 

* * *

бесполезные факты случаи жизни частной

до кости болит спать не дает покоя

никогда еще не была я такой несчастной

одинокой страшной загнанной но живою

 

здравствуй дивный мир воскресенья тебе не будет

это вакуум это космоса злая тайна

не суди меня и бог тебя не осудит

все неправильно плохо и все это не случайно

 

я сошла с ума а думала что сдюжу

как же холодно видно не будет лета

дождь идет сто лет будто кому служит

я одна понимаю это конец света

 

 

* * *

Десять лет не тосковала

по аллеям и дворам,

десять лет себя ломала

и сломала пополам.

 

И теперь мне снится Свислочь,

снится черная вода,

я теперь не вижу смысла

возвращаться в никуда.

 

Я достигла абсолюта,

я другую вижу тьму.

В никуда из ниоткуда

не вернуться ничему.

100-летие «Сибирских огней»