Вы здесь

Классик сибирской графики

Раиса БОРОВИКОВА
Раиса Боровикова


Классик сибирской графики


Исторически сложилось так, что в изобразительном искусстве Новониколаевска-Новосибирска 1920—30-х годов господствовала графика. Ситуация эта была обусловлена многими причинами. Активные изменения, происходившие в послереволюционное время, смена политических ориентиров требовали от искусства оперативности отклика, а этому запросу соответствовала графика. Графика играла значительную роль в формировании нового советского мышления. Кроме этого, с переездом в 1921 году в Новониколаевск Сибревкома сюда потянулись деятели искусства, в том числе и художники, поскольку в советское время единственным заказчиком стало государство. Город давал множество возможностей для приложения творческих сил, являясь мощным издательским центром с множеством газет и журналов, а те в большом количестве печатали рисунки и гравюры. Так было до начала 30-х годов, когда на смену им пришла фотография. Помимо идеологических, политических и географических причин преимущественного развития графики, существовали мотивы внутрихудожественные. Отдаленность от центра и хаос в экономике порождали трудности с материалами для живописи, с графикой же, по крайней мере с рисунком, в этом отношении было проще. Многие работы тех лет выполнены на самой разной, не художественного назначения бумаге: бухгалтерских ведомостях, отчетах, графиках, бланках.
На волне идей социального обновления и как результат работы многочисленных кружков и студий в творческую среду приходит много самоучек, особенно в первой половине 20-х годов, после окончания гражданской войны. Они имели лишь первоначальные навыки изобразительной деятельности. Естественно, что при таком запасе знаний занятия живописью проблематичны, да и востребованность ее была меньшей. Чтобы написать портрет или сюжетную картину первоначальными умениями не обойтись, тут нужна школа. Поэтому большинство художников такого уровня делали рисунки, реже это была линогравюра, менее сложная по технологии. Опыт же к ним приходил в процессе работы. Взлет бурного интереса к графике в Новосибирске приходится на 20-е годы.
Большинство новосибирских художников не только этого десятилетия, но и последующего, начинали свой путь с графики. Об этом свидетельствует периодика тех лет. Некоторые из авторов свою привязанность к этому виду искусства сохраняли на протяжении всей жизни. Другие же, начав с графики, впоследствии стали известными живописцами.
Среди заметных мастеров, занимавшихся только графикой можно назвать Наталью Нагорскую, Степана Липина, Александра Заковряшина, Петра Ивакина. В то же время часто обращались к графике и много работали в журналах и газетах живописцы Алексей Вощакин, Николай Фомичев, Павел Якубовский, Григорий Ликман, Александр Силич.
Начиная с 1928—29 годов, в искусстве возникает новая ситуация, связанная с идеологическим прессингом. Об этом, в частности, свидетельствует закрытие журнала «Настоящее» (1930), большую часть своих площадей отдавшего под изобразительные материалы, а так же ликвидация общества художников «Новая Сибирь» (1931). Изменение государственных требований хорошо заметно по внешнему виду изданий. Декоративные элементы и иллюстрации в виде гравюр и рисунков сокращаются до минимума, а затем и вовсе заменяются фотографиями. Страницы самых разных по тематике журналов и газет лишь слегка оживляют невыразительные виньетки и заставки. Поэтому художники 30-х годов больше работают в живописи. Да и образование им это позволяет, поскольку многие из них являются выпускниками Омского художественно-промышленного техникума. Но и графика им не чужда. Яркий тому пример братья Василий и Иван Титковы, особенно Иван Титков, который на протяжении всей жизни часто обращался к графике, или же Николай Хомков, наряду с живописью создавший немало рисунков. Но мастера этого десятилетия не работали в печатной графике, они предпочитали рисунок. Исключением из этого правила стал Константин Баранов, работавший только в графике, в том числе занимавшийся гравюрой. Такова была ситуация в изобразительном искусстве на протяжении двух послереволюционных десятилетий.
Одной из ключевых фигур в графике не только Новосибирска, но и всей Сибири в первой трети ХХ века является Александр Георгиевич Заковряшин. Его творчество открывает перед нами одну из интереснейших страниц истории изобразительного искусства региона. Судьба художника типична для своего времени. Родился он в 1899 году в Барнауле в семье приписных казаков Егоро-Воскресенских заводов. В 11 лет, окончив всего два класса городского училища, он остался сиротой и начал самостоятельную жизнь. С 1918 по 1924 год служил в армии, последние годы в Минусинске. После демобилизации остался в Минусинске и работал спортивным инструктором. На одном из шахматных соревнований судьба подарила будущему художнику встречу с живописцем-любителем, бухгалтером по профессии, Александром Петровичем Моисеенко, который давно занимался живописью. И они стали вместе ездить на этюды. Моисеенко познакомил Заковряшина с азами живописного мастерства, но живопись и работа с цветом тогда его не увлекла. Натура деятельная и энергичная, он устремился в графику. И вскоре Заковряшин начинает работать художником в минусинской газете «Власть труда».
Моисеенко на всю жизнь остался для Заковряшина учителем и другом. Фактически самоучка, Заковряшин постоянно испытывал желание учиться, впитывать новое, экспериментировать, а также получать оценку сделанного со стороны. Ему был крайне необходим понимающий собеседник, хотя бы и заочный. Вполне понятно, что таковым и стал Моисеенко. Благодаря этому до нас дошло значительное число произведений Заковряшина, так как он регулярно посылал их своему наставнику. После смерти Александра Петровича Моисеенко его вдова передала эти работы, а их было более 300, в собрание Новосибирского Художественного музея, где они и хранятся.
Основное место среди произведений Заковряшина раннего, минусинского периода занимает этнографическая тема, в частности, хакасские мотивы. Эта сюжетика была очень популярна в первой трети прошлого века. В регионе она имела обозначение «сибирский стиль» или «сибирика». Стилем как таковым, то есть системой формальных приемов, это направление не стало. Чаще всего под сибирским стилем подразумевали сюжеты. Этот стиль мыслился скорее как направление развития искусства, точка пересечения традиций национальных и общечеловеческих.
Интерес к специфике национального характерен для искусства этого времени. Примеры тому — неорусский стиль в архитектуре и графике, обращение к примитиву (лубок, вывеска, подносы) у художников «Бубнового валета», увлечение Востоком мастеров «Голубой розы» (П. Кузнецов, М. Сарьян). Сибирские поиски лежат в этом же русле.
Обращение к местной тематике имело свои корни в предшествующем развитии искусства региона, где издавна существовали тесные связи с географией и этнографией. После Октябрьской революции в жизни малых народов края наступает период коренных преобразований, что также стало толчком для роста интереса к национальному своеобразию.
Известно, что внимание к истокам, традициям в культуре обостряется в сложные, переломные эпохи, когда становится актуальной тема выбора. Так было и в 20-годы.
У Александра Заковряшина местная тема воплотилась в рисунках тушью («Воин с лошадью», «Хакасцы у костра»; обе — 1927). Непременными «героями» этих работ являются каменные стелы, памятники тагарской культуры, существовавшей в эпоху бронзы на территории Хакасско-Минусинской котловины. Плоскостные изображения, контрасты черного и белого, орнаментальность свидетельствуют о близости мышления художника к народному искусству. Да и сам он, выставляя подобные листы, в каталогах обозначал их как «примитив». В это же время автор обращается к линогравюре («Камлающий шаман», 1927; «Охотники. Хакасия», 1928), стилистически почти не отличающейся от рисунков. Здесь сохраняется сочетание крупных пятен черного цвета с узорчатостью тонких линий. Создается впечатление, что художник почти сразу нашел свой язык. Уже в этих работах появляется излюбленный прием мастера — белый ореол вокруг черных фигур, что придает им особую выразительность.
1927 год стал переломным в жизни художника. Из тихого Минусинска он попадает в Новосибирск, сначала как делегат Всесибирского съезда художников и участник Первой Всесибирской выставки живописи, скульптуры, графики и архитектуры, открывшейся в первых числах января 1927 года, а затем и обосновавшись здесь на постоянное жительство. Новосибирский период — время создания наиболее значительных работ художника. Вторая половина двадцатых годов стала временем журнального бума в городе. Заковряшин много работает в этой области, в частности, печатаясь в «Сибирских огнях», а так же в журналах «Красная сибирячка», «Охотник и рыбак Сибири», «Товарищ» и многих других. Наиболее интенсивными были связи художника с журналом «Настоящее», издававшимся в 1928-29 годах. Этот журнал был рупором идей одноименной литературной группы, которую возглавлял писатель Александр Курс. Заковряшин стал ведущим художником журнала, хотя идей литераторов не разделял.
Журнал «Настоящее» был литературой факта. Литераторы считали, что в нем не должны преобладать иллюстрации. Александр Заковряшин, добивался обратного, и благодаря его стараниям изобразительный материал в этом издании количественно, да и качественно преобладал над текстовым.
Для этого журнала художник создал одну из самых совершенных гравюр — «Китаец (бумажные веера)», 1927 г. По стилю она близка популярным тогда вырезкам из бумаги. Простота и условность пластики, композиционная точность, контрасты черного и белого, сочетание крупных пятен с мелким декоративным штрихом, умело отмеченные национальные черты — все это говорит о том, что гравюра объединяет все лучшее, присущее манере художника. Говоря об этнографических сюжетах в целом, следует отметить, что этот круг тем во многом определил творческое лицо мастера.
Работая над привычными сюжетами, он все чаще обращается к жанру «портрета-типа», изображая героев уже иного, социалистического времени. («Милиционер», 1927; «Каменотес», 1929; «Гравер», 1929). В них автора интересует в первую очередь принадлежность к социальному слою, а не люди сами по себе. Постепенно человек становится винтиком, частью общественной машины, утрачивая личностные черты.
С 1929 года работы мастера приобретают свободу и смелость. В гравюрах появляется «зубчатый» штрих, похожий на след колеса трактора, ставший его «фирменным знаком». Все большую роль в гравюрах играет орнамент и белое поле листа, на которое точно ложатся черные плоскости. Пример работ такого типа «Мужской портрет» (конец 20-х годов). Не привязанные к сюжету этнографические портреты появляются в творчестве мастера на рубеже 1920-30 годов. Они отличаются в первую очередь многообразием штрихов. В соответствии с общим характером своего творчества, автор тяготеет к лаконизму и выразительности силуэта. В портретах этого вида преобладает созерцательность, некоторая меланхоличность и задумчивость.
Творческий взлет Александра Заковряшина по времени совпал с периодом так называемого «закручивания гаек», изобразительная манера художника становится более спокойной и уравновешенной. С начала 30-х годов идеология сметает художественные «излишества» со страниц периодики. Александр Заковряшин, с его энергией и накопившимся опытом, оказался мало востребованным. Неудовлетворенный положением дел он в 1930 году переезжает в Томск, где также работает в газетах и журналах.
Наиболее интересными работами томского периода являются портреты. Дружеский шарж на Максима Горького создан в1933 году по случаю десятилетия «Сибирских огней», когда писатель прислал приветствие журналу. Явного шаржирования здесь не чувствуется, скорее, присутствуют элементы незначительной иронии. Примечательно появление непривычного для автора изящества. Да и общее настроение листа, выраженное в улыбке Горького, его хорошем настроении, в раскованности и легкости ритмики говорит об удовольствии, с которым мастер работает над гравюрой.
Одна из самых интересных линий в творчестве Александра Заковряшина — сатирические листы, посвященные нэпманам. Первые работы этого цикла, созданные в 1925 году, выполнены в технике рисунка пером и тушью. В дополнение к этому введены наклейки, вырезанные из журналов и газет («Нэпман с газетой»). На общем фоне сибирского искусства тех лет, всегда тяготевшего к реализму, эти листы выделяются индивидуальностью стиля. Роль наклеек в изображении вспомогательная. Они представляют фрагменты рекламы, газеты, вывески. Эти элементы оживляют жесткую геометрию фигур. Иллюзорность фрагментов подлинного мира художник сопоставляет с условными, ненастоящими фигурами, решенными в конструктивно-кубистической манере. Но в отличие от кубистов автор не столько разлагает форму на составные части, сколько по-своему переиначивает ее, пытаясь вместить изображение в геометрическую схему. Чаще всего он использует вариации на тему круга. Округлость форм подчеркивает не только толщину, но и пустоту персонажей, их нежизнеспособность.
Эта же тема возникает вновь в первой половине 30-х годов, получив название «Уходящий класс». Автор использует иные пластические идеи. Коллаж из черной бумаги «Танец» (1934) моментов оценочных, критических не имеет. Автор не разоблачает, а внимательно наблюдает. Лист построен на контрасте цельного, мощного, динамичного абриса фигуры мужчины и нейтрально-спокойного — женщины. Эффектное движение героя, хорошо читаясь на белом фоне, позволяет автору продемонстрировать роскошные брюки клеш. Близкий пластический ход в линогравюре «Чарльстон» (1934) трактуется по-другому. Здесь преобладает осмеяние образа жизни героев. Характерная для художника цельность формы, опора на силуэт, взаимодополнение черного и белого, декоративность штриха использованы для показа доведенных до гротеска, преувеличенно акцентированных и заостренных движений.
Острая, контрастная ритмика близка музыке НЭПа. Духовная неполноценность танцоров читается в лицах: отрешенно-застывшем мужском и расслабленном-томном женском.
В 1935 году Александр Заковряшин предпринимает еще один решительный шаг. Вернувшись ненадолго в Новосибирск, он переезжает в Алма-Ату, где идеологический контроль был слабее. В этом он был не оригинален. Многие сибирские мастера тех лет, особенно авангардисты, переезжали в Среднюю Азию. Здесь он оформляет книги, работая в издательстве, участвует в выставках, проводит несколько персональных показов. Немногие из сохранившихся работ этого периода свидетельствуют о том, что иная природная среда повлияла на художника, и он стал проявлять интерес к проблемам цвета. Пишет он преимущественно пейзажи, много работая в цветной линогравюре, либо акварелью. Весной 1943 года художник был призван на фронт и погиб незадолго до окончания войны под Берлином.
Несмотря на не долгий жизненный путь, Александр Заковряшин успел сделать много, став настоящим мастером своего дела, опровергая разговоры о провинциальности художественной культуры Сибири. Он создал первоклассные по качеству гравюры, которые сегодня представляются образцами классического, совершенного искусства.


Раиса Боровикова,
искусствовед,
член Союза художников России.
100-летие «Сибирских огней»