Вы здесь

Седой

Рассказ
Файл: Иконка пакета 03_burbilova_s.zip (10.66 КБ)

Поезд. Первый час ночи. Верхняя боковая полка. Возвращаюсь домой, отучилась.

Внизу какая-то возня.

Мужчина, можете мой чемодан наверх убрать? — вопрошает спутница с нижней полки.

Конечно! Не только уберу, но и потом спущу его вам, — отвечает седой мужчина в спортивном костюме, возле которого стоит небольшая торба.

А далеко вы? Я-то в Омск…

В Рязани выхожу. На Донбасс еду. Домой. Воевать.

Тишина. Видно, что женщина заинтересовалась, но спрашивать неловко.

Они раскладывают вещи, наливают чай.

Я поворачиваюсь на бок и закрываю глаза.

Билетики давайте… — Ну вот и проводник. — Мужчина, вам постельное нужно?

Конечно. Далеко, в Рязань еду. Я на Донбасс. Домой. Воевать, — снова отрывисто повторил седой.

А что же у вас там? Дом тянет? Или работа? Семья? Здесь-то спокойно, мирно. А там — война…

Тоже так думал. Я ведь уже пенсионер... Вот сумка — это все, что я за шестьдесят лет нажил… Нет, нажил, конечно, больше, но все потерял — дом, семью... Жена уехала, беженка теперь. А я пообещал, что вернусь. Где родился, там и пригодился — так я считаю… Слишком много для меня значит родина. На первых своих школьных олимпиадах там побеждал. Впервые влюбился — в Донецке. Нашел любимую женщину — тоже в Донецке. Дети, внуки, дом… Работал в горсовете, во времена Брежнева… А потом Андропов был, а потом этот… как же его… Черн… или Черм… Скажи — и я скажу…

Черненко, — не выдержала я, тут же пожалев о своей оплошности. Хотела ведь лежать тихо и незаметно…

Точно, совсем уж я… А ты кто будешь-то?

Я Вика, учусь, в школе еще…

А-а, школьница… А кем стать хочешь?

В плацкарте кроме меня, женщины и проводника оказалось еще двое пассажиров, заинтересовавшихся разговором. Не желая привлекать слишком большое внимание, отмахиваюсь короткой фразой:

Журналистикой хочу заниматься. Пишу я.

Опасную ты себе профессию выбрала. Уж поверь, насмотрелся на журналистов… Видишь, какой я седой? Но я-то старик, а они, журналисты твои, такие же белые. Разговаривал с одной… «Я убитой быть не боюсь. Но если убьют кого из родных — этого не переживу…» Молодая, что с нее взять… Домой поеду. Не смог долго в спокойствии жить. Лучше сдохнуть как собака, но под своим забором, чем жить за счет других людей, в чужой стороне…

А у вас дом там остался?

Мужчина чиркнул спичкой и закурил прямо в вагоне. Затянулся. Выдохнул. И снова.

Не знаю… — наконец-то выдавил. — Я когда уезжал, сердце кровью обливалось. До сих пор не понимаю, какой петух меня клюнул. Собрался — и поехал. Я же после того, как Черненко у власти стал, учителем начал работать. Столько лет на одном месте! До последних событий… А когда пуля в класс залетела — сломался, уехал. Сбежал в Россию. Теперь жалею. До конца идти надо… Девушка, а вы водку продаете? — обратился Седой к проходившей мимо разносчице из вагона-ресторана.

Нет, извините, алкоголь не продаем.

А жаль… — Он замолчал, нервно докуривая сигарету. Разволновался. — Знаете, что такое война? Это когда вокруг тебя только зло. А добро… Оно убито. И похоронено где-то далеко… Зачем же я воюю, если так презираю подобного рода конфликты? Иль собираюсь воевать… Так я же не воюю, я обороняюсь. Защищаю свою улицу, свой почти мертвый город. Где, между прочим, хотел прожить старость с женой, внуками и детьми…

А где они? — спросила женщина, из-за которой и начался разговор.

Сыновья — воюют. Ничего не знаю, не слышал о них давно. А жена — та уехала с внуками в Россию. Я найду их. Кончится война — и вернемся к обычной жизни. Чтобы жить… как раньше.

Девушка, Каргат через десять минут, собирайтесь, — тронул меня проводник.

Машинально собираю вещи. Застегиваю куртку. Еще раз оглядываю вагон. Темно, вокруг все спят. Кроме седого.

Выхожу, вдыхаю морозный воздух. Вагон опять последний, пришлось снова прыгать в сугроб. На платформе мама. Бегу к ней.

Всю ту ночь мне снилось, как человек, который знал, как пахнет война, до сих пор разговаривает с пассажирами — и тем, кто заново прибыл, повторяет: «В Рязани выхожу. На Донбасс еду. Домой. Воевать…»

 

100-летие «Сибирских огней»