Железобетонная радуга

* * *

над городом в августе смог и туман

и дым от горящей тайги

поедем на дачу к друзьям в глухомань

рыбалка грибы шашлыки

мы сходим по ягоды в смешанный лес

оценим природный ландшафт

здесь ловится щука а не мтс

и можно без кашля дышать

весь день барражирует жук над прудом

на бреющем мчатся стрижи

животный мир занят полезным трудом

и каждый живет не по лжи

я дров наколю разожгу барбекю

открою мальбек и шираз

считая в уме бесконечность ку-ку

безоблачной жизни для нас

мы будем под кленом сидеть допоздна

отмахиваясь от мошки

читать за четвертой бутылкой вина

на память чужие стишки

картавит ворона грассирует грач

скрипит ввечеру козодой

а за полночь черное небо too much

качается над головой

* * *

киноварь краска дня

охра и хром в палитре

ляпнет знаток мазня

хрен проссышь без поллитры

рощи парча горит

вяз карагач рябина

брякнет эксперт нефрит

яшма янтарь рубины

осень ответил я б

лето добавил бабье

с рябью в глазах сентябрь

пруд покрывает рябью

сыпется сверху вниз

перхоть берез и кленов

ржа пожирает жизнь

ту что была зеленой

дутая листьев медь

лес разодет в лохмотья

каркнет ворона смерть

и не поспоришь вот я

* * *

Нетерпение пассажира ускоряет прибытие поезда.

За окном — по ранжиру елки-палки в пейзаже забористом

со спиралью Бруно и с мичуринской сеткою Рабица.

Вот такое кино, и оно мне не нравится.

Хватит дрыхнуть. Спросонок оглоушивает радио

то ушатом шансона, то душем нечаянной радости.

Кофе, чай, «Доширак», рюмка водки для праздника?

Мне без разницы.

На железке двужильной, протянутой через Евразию,

отпускной и служилый люд не блещет разнообразием:

дембеля, мужики, пьянь да рвань, печки-лавочки.

Мне до лампочки.

Едут в сторону центра с окраин империи ронины,

провинциальные целки, похожие на Доронину,

молодежь, челноки, благородные воры и жулики,

леди, вахтовики, зомби, жмурики,

тетки в норковых шапках, человекообразные роботы.

Никого здесь не жалко. Ничего не волнует, не трогает.

В микрофон упыри рассуждают о будущем родины.

Закури беломорину.

До кого б докопаться? Валите, кому здесь не нравится.

Где свобода, где братство, где ваше хваленое равенство?

Здесь задолго до нас все украдено, продано.

Пропади оно пропадом.

Здравствуй, раковый корпус, железобетонная радуга!

То на горку, то с горки, выбиваясь из сил и из графика.

Это мы. Принимай звездобратию в рай, Богородица.

Но она не торопится.

* * *

Вспомнишь среди ночи нерешенный ребус:

написать в трех клетках: «Кукла виновата».

До утра бормочешь: «Полная нелепость,

дайте мне таблетку от неадеквата».

Что это за гемор, что это за гадство,

в чем, скажи на милость, виновата кукла?

Отцепись, Альцгеймер, отыщись, разгадка!

«Кукла провинилась» — набираю в Гугле.

Глупая шарада уровня детсада.

Блинчики на ужин. Пончики на полдник.

Память, выпей яду без барбитурата.

Кому это нужно? Зачем это помнить?

Эра манной каши. Царство кукурузы.

Пена газировки типа «Буратино».

Насморк, сопли, кашель. Теплые рейтузы.

Кушай на здоровье! Коклюш и ангина.

Головоломалка для продленной группы.

Главное, не плакать. В угол на сон-часе!

Почему ж так жалко, почему ж так глупо?

Это все неправда, это ли не счастье?

Видишь как в тумане: середина лета,

сахарная вата облаков над Томью.

Мама в сарафане. Папа в сандалетах.

Вот и все, что надо. Вот и все, что помню.