Вы здесь

А. Байбородин: Стихия русского народного языка (слово о Г.В. Афанасьевой-Медведевой)

Анатолий Байбородин

 

Стихия русского народного языка

Слово о Галине Афанасьевой-Медведевой

 

 

«Выскажу убеждение своё прямо: словесная речь человека — это дар Божий, откровение: доколе человек живёт в простоте душевной, доколе у него ум за разум не зашёл, она проста, пряма и СИЛЬНА; по мере раздора сердца и думки, когда человек заумничается, речь эта принимает более искусственную постройку, в общежитии пошлеет, а в научном круге получает особое, условное значение».

Владимир Даль.

 

 

В нынешнем году Галина Витальевна Афанасьева-Медведева удостоилась высокой награды — Государственная премия Российской Федерации, которую вручил Президент России Владимир Владимирович Путин с поклонным словом. В российском гуманитарном мире — среди историков, филологов, этнографов, фольклористов и писателей — да и в читающем народе по поводу премии мнение единодушное: «Словарь говоров русских старожилов Байкальской Сибири» в 20 томах1 не просто заслуживает Государственной премии, но по великому тридцатилетнему напряженному труду даже и превосходит награду.

Мне повезло: я прожил детство и юность в селе и в деревне, за сотни верст от города, в озерном, лесостепном забайкальском глухоманном краю, еще не загубленном технократами; потом несколько лет самоуком изучал сочинения писателей-народоведов, среди коих светочи отечественной словесности, коих дотошные русские книгочеи открывали после долго забвения: Александр Афанасьев, не только собравший русские народные сказки, в волшебный мир которых мы погружаемся раньше, чем в жизнь, но и создавший гениальный труд «Поэтические воззрения славян на природу»; Сергей Максимов — «О нечистой, неведомой, крестной силе», «Сибирь и каторга», «Куль хлеба»; Иван Снегирев — «Русские в своих пословицах»; Иван Сахаров — «Сказания русского народа»; Михаил Забылин — «Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия»; Алексей Ермолов — «Народная сельскохозяйственная мудрость в пословицах, поговорках и приметах»; Алексей Макаренко — «Сибирский народный календарь»; Георгий Виноградов, Валерий Зиновьев, Елена Шастина, а потом — Словари сибирских говоров, когда диалектизм, диалектный фразеологизм вводятся в предложения, коим позавидовал бы и талантливый народный писатель. А теперь, думаю: прочти я «Словарь говоров…» в пору писательского отрочества, слово мое, что рождалось на писчей бумаге, вышло бы мудрее и богаче.

Чтобы посвятить всю научную, творческую и даже житейскую судьбу служению русскому крестьянскому слову, нужно было восхититься мудростью и красой устной народной поэзии, воплощенной в пословице, поговорке, фразе, песне, сказке, былине, быличке, бывальщине; а восхитившись, нужно было Галине Витальевне корневое русское слово полюбить. Видимо, любовь к народному слову зародилась в стенах Иркутского педагогического института, который славился талантливыми диалектологами и фольклористами, среди которых были ее наставники.

Коль двадцать томов нынешнего «Словаря говоров…» — живописная, поэтичная крестьянская речь, хотелось бы земно поклониться русскому крестьянству. В очерках о крестьянстве я писал и ныне повторю: История России — история крестьянства, ибо на утренней заре прошлого столетия крестьяне в патриархальном Русском Царстве составляли абсолютное большинство населения. Лишь на безумном закате прошлого века, когда глобальная технократическая цивилизация почти погребла природный мир и слитый с ним крестьянский, сельских жителей изрядно убавилось; но даже бывшие крестьяне, что перешли в другие сословия, и порой даже те, что родились оторванные от земли, в сокровенной глуби души и по сей день не утратили крестьянского духа и томительной, отрадной тяги к матери-сырой земле. Исконно русские крестьяне, не ведавшие азы, буки и веди, но обладавшие вселенским знанием, что передавалось из колена в колено, изустно постигавшие Святое Писание, смиренные, негорделивые, покаянные, были христолюбивее и царелюбивее, чем иные российские сословия.

Западники, иноземные и доморощенные, настойчиво и назойливо толковали миру о рабской сущности, лености, темноте и забитости русского крестьянина. Что греха таить, водились в русском народе, и даже в крестьянском сословии, и дикие, и вечно пьяные, и ленивые …в семье не без урода… хотя падшие, как отщепенцы, не были людьми типичными в народе, но вот беда, оборзевшие обозреватели русских нравов из западных сочинителей и здешних обличителей испокон веку обвыклись выдавать частное за типичное и малевать русских лишь черным цветом. Грешно говорить о темноте и дикости и русского крестьянина, что создал сверхгениальную и необозримую обрядовую, песенную и речевую культуру, превосходящую крестьянские культуры европейских народов. И полагаю, многотомный «Словарь говоров русских старожилов Байкальской Сибири» тому верное доказательство…

Галина Витальевна сорок лет без малого провела в экспедициях, обследовала более тысячи сибирских сел и деревень, общалась с тысячами крестьян, от которых и записывала рассказы, вошедшие в «Словарь…». Навек остались впечатления о крестьянах советских, крестьянах нынешних и о крестьянах в ретроспективе веков.

Русские крестьяне, мистически исходя «от креста» и «Христа», выражали земные и небесные мысли не мертвецки условным, научным языком, но образным и притчевым, а образы, как Иисус Христос в поучениях и заповедях, брали из крестьянской и природной жизни. И русская литература порождала талантливые произведения, когда сочинения насыщались крестьянским пословично-поговорочным, образным, мудрым крестьянским словом.

В очерке «Слово о русском слове» я писал: «Двухтысячелетняя русская народная, суть, крестьянская, языковая стихия, воплощённая в устном поэтическом, прозаическом слове — в эпосе, былине и песне, в житийном мифе и заговорной молитовке, в причитании и сказке, в бывальщине и быличке, в кружевном речении, в пословице и поговорке, — всегда будет неизмеримо гениальнее самой гениальной стилистики самого великого книжного поэта. Как беспомощны краски перед природой — бедные и бледные, так и бессильно книжное слово перед исконным крестьянским — серое и квелое. Недаром чародей поэтической речи, сплётший устное и письменное слово, выдающийся русский писатель Борис Шергин с грустью вздохнул: «Русское слово в книге молчит... Напоминает ли нам о цветущих лугах засушенные меж бумажных листов цветы?..»

Владимир Даль, которого Александр Пушкин благословил и вдохновил на создание сборника «Пословиц русского народа» и «Толкового словаря живого великорусского языка», вспоминал: «…А как Пушкин ценил народную речь нашу, с каким жаром и усладой он к ней прислушивался, как одно только кипучее нетерпение заставляло его в то же время прерывать созерцания свои шумным взрывом одобрений и острых замечаний и сравнений».

В статье, посвящённой памяти Владимира Даля, Петр Бартенев писал: «Сближение с Жуковским, а через него с Пушкиным утвердило Даля в мысли собрать словарь живого народного русского языка. В особенности Пушкин деятельно ободрял его, перечитывал вместе с ним его собрание и пополнял своими сообщениями». Во время одной из последних встреч с Владимиром Далем Александр Пушкин воскликнул с восторгом и горечью: «Сказка сказкой, а язык наш сам по себе; и ему-то нигде нельзя дать этого русского раздолья, как в сказке. А как это сделать?.. Надо бы сделать, чтоб выучиться говорить по-русски и не в сказке… Да нет, трудно, нельзя еще! А что за роскошь, что за смысл, какой толк в каждой поговорке нашей! Что за золото! А не даётся в руки, нет».Пушкин не скромничал, исповедально и поклонно опустив голову перед величием двухтысячелетней крестьянской поэзии, хотя и гений-то пушкинский в том, что он, дворянин, взросший на английских и французских романах, сумел …поклон крестьянке Арине Родионовне… пробиться к народно-православному духу и крестьянскому слову, и благодаря сему вознесся над поэтами «золотого века», как русский народный поэт.

* * *

…Москва. Кремль. 24 июня 2020 год. Звучит кремлевский голос: «За вклад в сохранение, изучение и развитие традиционной вербальной культуры русских старожилов Байкальской Сибири Государственная премия Российской Федерации присуждена директору Иркутского регионального центра русского языка, фольклора и этнографии Галине Витальевне Медведевой».

Далее — слово Президента Российской Федерации Владимира Владимировича Путина: «Этнография стала ядром научных исследований лауреата Государственной премии в области литературы и искусства Галины Витальевны Медведевой. Четыре десятка лет посвятила она изучению, развитию культуры старожилов Байкальской Сибири, потомков русских первопроходцев, которые сберегли уникальное языковое, фольклорное наследие. В основу её работ легли результаты полутора сотен экспедиций, знакомство с укладом жизни, обычаями более 1200 селений. И поразительно, как Галине Витальевне удаётся сочетать такую активную полевую работу с плодотворной педагогической и писательской деятельностью. Говорю в том числе о 20‑томном словаре говоров жителей прибайкальских территорий, о словаре «Народное слово в рассказах и повестях Валентина Распутина».

Коль прозвучала речь Президента Владимира Путина на вручении Государственной премии России, то послушаем и ответную речь Галины Витальевны Афанасьевой-Медведевой:

«Дорогой Владимир Владимирович, большое Вам спасибо за высокую оценку моего труда, и хочется выразить слова благодарности в адрес носителей традиционной культуры, наших рассказчиков — без них наш словарь «Говоров русских старожилов Байкальской Сибири» не состоялся бы. А это тысячи и тысячи простых людей, а это потомки тех самых пашенных крестьян, которые когда-то быстро и навсегда решили для себя вопрос: быть ли Сибири японской, китайской, английской или русской. За весь период собирательной деятельности — а это сорок лет — мы исследовали народный словарь, исследовали более тысячи пятьсот селений и деревень, которые расположены в Иркутской области, Красноярском крае, в Забайкалье, в Республике Бурятия, Соха-Якутии. Ясно, что многие деревни уже исчезли с лица земли, однако ушедшие селения, это не задворки русской цивилизации, именно они помогли сохранить вековые традиции, без которых не может существовать народ. Они спасли от забвения уникальный говор русского языка, обычаи, обряды, верования и воспоминания о традиционном укладе жизни сибирской деревни. Как видно из записанных нами рассказов, русская деревня еще недавно представляла уникальное образование со своей удивительной способностью к саморегуляции и самосохранению. Вспомним распространённый по всей Сибири обычай, так называемой, мирской помочи, представлявший собой совместный добровольный труд крестьян. Каждый крестьянин в трудную минуту мог рассчитывать на помощь односельчан: будь то жатва, сенокос, постройка дома, заготовка дров и другое. Такая самоорганизация совместного труда, как помочь, в которую в течении всей жизни был включен русский человек с его духообъединяющей энергией, являлась внутренним экономическом ресурсом сибирской деревни. [Взаимопомощь], и делала ее относительно независимой и крепко стоящей на ногах. Этот русский обычай обладал и мощной нравственной силой: у помочан отсутствовали эгоистические материальные интересы, они работали добровольно. Возможно, отсюда и современное волонтёрство с его главной идеей выживать сообща, помогая друг другу. Не может не поразить сознание и другое явление этого ряда — так называемая традиция крестьянской благотворительности. Речь идет о содержании одиноких стариков [и старух], бездомных, обездоленных, на средства самих жителей деревни. В этой традиции нашло отражение одно из лучших свойств национального характера русского человека, его долг и совесть. (…) Содержание всей деревней безпомощных [являлось] выдающимся нравственным законом. Нравственные качества сибиряков ярко проявляются и в народных рассказах о обычае выставлять булку хлеба и крынку молока на специально сделанную полочку под названием «бродяжка». Это делалось для того, чтобы бродяга беглый (…) да и просто прохожий могли поддержать свои силы и продолжить путь. Сегодня кажется поразительным, что в то время люди могли безкорыстно заботиться о тех, кто даже им незнакомый. А к примеру слово «чужовка» — это небольшое срубное помещение, в которое заключали провинившегося, то есть, отчуждали. При том вина могла заключаться в том, что просто украл — а в Сибири говорят иначе: высмотрел, к примеру, рыбу из ловушки — либо употребил бранное слово. В записанных нами устных рассказах, (…) иллюстрирующих их семантику, (…) кроме обозначенных тем, это и рассказы о войне, гражданской и Великой Отечественной, рассказы о репрессиях, о раскулачивании и многие другие. Все они свидетельствуют о том, что в основе системы морали сибиряка (…) — нравственные правила человеческой жизни (…): отзывчивость, сердечность, милосердие, миролюбие, отражающее установку на понимание и приятие другого, чужого, и в этом угадывается понятие толерантность. Как видим, многие понятия уходящей культуры можно экстраполировать на современность. К сожалению, время моего выступление ограничено, и мне не удастся изложить всё то, что хранят в себя 50 томов «Словаря говоров русских старожилов Байкальской Сибири». Ведь невозможно даже за несколько часов объяснить все тонкости языка, которые нам удалось сохранить — языка, на котором когда-то говорила вся Сибирь. Сегодня мы готовим к изданию 22-ой том, впереди еще 28. Всё это пока издается в одной Иркутской области, и, к сожалению, в остальных регионах, выше названных, где так же проходили полевые изыскания, до сих пор не издано ни одного тома словаря, несмотря на обращения граждан с просьбой выслать хоть одну книгу на село с рассказами их бабушек и дедушек. Это просьба представляется особо актуальной именно сегодня, когда, к счастью, в обществе усиливается интерес к малой родине, к традиционным духовным ценностям. И в этом вопросе нам бы, конечно, хотелось, Владимир Владимирович, видеть в этом Вашу поддержку. И последнее, мне бы хотелось подарить Вам книгу, над которой мне довелось трудиться более 20 лет, — книгу под названием «Медведь в русской традиционной культуре Восточной Сибири», основанную исключительно на живых рассказах охотников, которые проживают от Енисея до Камчатки, от Ледовитого океана до границы с Монголией и Китаем на юге».

* * *

В двадцатом веке в русскую литературу, дотоль дворянскую, пришли писатели из крестьянского сословия, избранные произведения которых не уступали и произведением великих предшественников. Эти писатели, во второй половине прошлого века прозываемые «деревенщиками», лишь прикоснулись к величавой и безбрежной стихии русского народного языка и уже создали талантливые произведения. Среди сих писателей и Валентин Распутин…

Если Александр Пушкин благословил Владимира Даля на создание двух словарей, то Валентин Распутин, думаю, постоянно поддерживал Галину Витальевну в ее тридцатилетнем труде над «Словарем…». И, как благодарственный поклон Валентину Григорьевичу исследование Галины Витальевны: «Народное слово в рассказах и повестях Валентина Распутина: Словарь», изданное в двух томах. Исследование для меня было неожиданным: я полагал, что в прозе Валентина Распутина авторская речь книжно-академична, и лишь в речи героев писатель позволял диалектную лексику и диалектную фразеологию, в отличии от Николая Лескова, Алексея Ремизова, Бориса Шергина, Владимира Личутина, которые в избранных сочинениях и авторскую речь насыщали диалектизмами.

Многотомный «Словарь говоров русских старожилов Байкальской Сибири», над которым Галина Афанасьева-Медведева трудится более тридцати лет, в русской фольклористике не сопоставим, даже с книгами талантливых народоведов позапрошлого века — Снегирев, Забылин, Якушкин, Максимов, братья Киреевские, Барсов, но, возможно, сопоставим с «Толковым словарем живого великорусского языка» в четырех томах, составленного Владимиром Далем, с его книгой «Пословицы русского народа». Даже назвать работу Галины Афанасьевой-Медведевой над «Словарем…» подвигом было бы снисходительно — подвиг предполагает нечто мощное, отважное, но скоротечное, а перед нами тридцатилетний вдохновенный, тяжкий и азартный труд, подобный крестьянскому, который можно смело повеличать вневременным явлением русской культуры, а, перво-наперво, русской словесности. Хотя труд и поименован словарем, но создан не ради диалектных слов и фразеологизмов, — диалектизмы вплетены в устные деревенские сказы, полные детски яснодушной крестьянской любви к Вышнему и ближнему, полные земной и небесной мудрости, облеченной во вселенски образную стихию крестьянской речи. И меркнет духом и словом письменная проза, даже и классическая, перед этими на беглый взгляд неприхотливыми сказами, где сама душа народная, народом же излитая. Перед читателями не просто словарь говоров Русской Сибири, перед читателями — обойденная историками Российской Империи, истинная, правдивая, не искаженная в угоду той или иной правящей идеологии история России, история русского народа, по характере, крестьянского. Не случайно о «Словаре говоров…» Галины Афанасьевой-Медведевой Валентин Распутин написал в очерке, как о явлении высочайшего духа и творческого гения русского крестьянства: «Словарь этот именно свод, энциклопедия, житие и сказание сибирских окраин, которые Г.В.Афанасьева-Медведева объединила в Байкальскую Сибирь. Славное, достойное нашего поколения, житие и вдохновенное, из уст этого жития, многоголосное сказание. И богатырский подвиг Галины Афанасьевой-Медведевой, подобного которому после ХIХ века, кажется, не бывало. А по мере трудничества, по объёмам и размаху старательства на «золотоносных» сибирских землях, вероятно, и сравнить не с чем».

 

1# Накануне вручения премии вышло 20 томов «Словаря…»; а ныне уже готовится к печати 22-ой том, а задумано 50 томов.

100-летие «Сибирских огней»