Вы здесь

Деревце над обрывом

Виктор КИРЮШИН



ДЕРЕВЦЕ НАД ОБРЫВОМ








* * *
На Руси предзимье.
Порыжело
В ожиданьи первого снежка
Вымокшее поле возле Ржева,
Луговина около Торжка.

На венцах колодезного сруба
Смыта влагой летняя пыльца.
Ветрено в дубравах Стародуба,
Изморозь на куполах Ельца.

Киновари досыта и сини,
Тронутой летучим серебром,
В тихой роще около Медыни,
В родниковом озере у Кром.

Как царевна юная, наивна
В небе пышнотелая луна,
А под ней Коломна
И Крапивна,
Нерехта, Кириллов, Балахна...

Примеряют белые одежды
Улочки, бегущие к реке.
Ангелы тревоги и надежды
Неразлучны в каждом городке.

Свят покров над пажитью и пущей.
Шепчут губы: «Господи, спаси!»
Что там обещает день грядущий?
Холодно.
Предзимье на Руси.

ОТТЕПЕЛЬ
К ночи сгущается воздух сырой,
Вольно и наспех прошитый капелью.
Пахнет в округе набухшей корой,
Дымом печным и оттаявшей елью.

Забуксовало зимы колесо —
Дерзко и весело царствует влага!
В зыбком тумане
Почти невесом
Звук торопливого женского шага.

Снега январского жалко до слез...
Много ли проку в такой канители,
Если ненадолго и не всерьез
В чаще лесной затаились метели.

Их возвращения не тороплю,
Видимо, свыкся с погодой сырою.
Утром остывшую печь затоплю,
Стол на двоих, как бывало, накрою.

Красная скатерть, хмельное вино,
Встречи на миг, остальное — разлука.
Буду смотреть в зоревое окно,
Ждать понапрасну условного стука.

Лучше б весь мир занесло, замело,
Снежная запеленала одежда...
Необъяснимо такое тепло.
Необъяснимее только надежда.


* * *
Ночью проснулся от крика,
Мучило: был он иль нет?
Лишь первозданно
И дико
Лунный колышется свет.

Свет неземного накала
В небе, на белой стене.
Ты ли меня окликала,
Или почудилось мне?

Снова из тьмы заоконной
Луч этот вырвал на миг
Твой беспечальный,
Иконный,
Незабываемый лик.

Между былым и грядущим
Не отыскать рубежа,
В непостижимом и сущем
Вновь заплутала душа.

Чтобы в немыслимом свете,
Там, среди звезд и комет,
Мучиться и не ответить:
Были мы в мире иль нет?


АКТЕР
И вот уходит за кулисы
Актер, игравший короля.
Он через час предстанет лысым,
С лицом зануды и враля.

Весьма банален и обычен,
Как всем наскучивший мотив,
А был возвышен
И трагичен,
Судьбу чужую воплотив.

Сидит, хохочет, словно девка,
Король, свою предавший рать...
И где искусство,
Где подделка —
Поди, попробуй разобрать.


* * *
На исходе сентября,
На краю, на переломе
Жизнь иная, и не зря
Тишина такая в доме.

За окошком все грустней,
Все труднее ладить с бытом,
Но минувшее ясней
В этом воздухе промытом.

Дождик лекарем за мной
Ходит в сереньком халате...
Все ошибки
До одной
Вдруг припомнятся некстати.

От рожденья до креста
Что ж носить вериги эти?
Надо с белого листа
Попытаться жить на свете.

Только где вести межу,
Ведь душа всего касалась,
Если тем и дорожу,
Что нестоящим казалось.
Паутины тонкой нить
Прочит скорую дорогу...
Ничего не изменить
В том, что было,
Слава Богу!


* * *
Полуоткрыты оконные створки:
В небо впечатана церковь на взгорке.
Дальше — полоска сутулого бора,
Ближе — сирени костер у забора.

Мир непридуманный, мир настоящий,
Ливнем омытый, поющий, летящий.
Птица, растение, ветка немая
Празднуют ясную радугу мая.

Долго земля эту силу копила:
Тянутся ввысь лебеда и крапива,
Люди, деревья и церковь на взгорке...
Полуоткрыты оконные створки.


ПУГАЛО
Эта служба отнюдь не бодяга.
Отовсюду видать за версту:
Не алкаш, не беспутный бродяга
В огороде стоит на посту.

Посреди свежеполотых грядок,
Продуваемый ветром насквозь,
Образцовый наводит порядок,
Не надеясь на русский авось.

Ничего, что не сеет, не пашет
И соломой полна голова.
Рукавами отчаянно машет,
Стаю галок завидев едва.

Не утрачены стать и порода,
Потому предлагаю пари:
Этот парень не среднего рода,
Как толковые врут словари.

Он, приличия не соблюдая,
Смотрит ночью в окно, не дыша...
А хозяйка его молодая
Удивительно как хороша!

Отчего же в те райские кущи
Мужики не спешат на постой?
Он один по округе непьющий
И единственный тут холостой.


РОДИТЕЛИ
Есть город, улица и дом
В заснеженном саду.
Дверь открывается с трудом,
Но я в нее войду.

Войду, как в молодость свою,
В зеленый дом с крыльцом.
В том полупризрачном краю
Живые мать с отцом.

На склоне сумрачного дня
Присяду к ним за стол.
«Простите, милые, меня
За то, что долго шел.

За вашу вечную печаль —
Тревогу обо мне,
За то, что падал невзначай
По собственной вине.

Грешил и попусту горел,
В аду бывал, в раю,
А вас теплом не обогрел
У жизни на краю.

Готов принять и кнут, и суд,
Ведь оправданий нет...»
Ни слова не произнесут
Родители в ответ.

Гудит-дымится за стеной
Одна из долгих зим...
Как разочтется жизнь со мной,
Уже известно им.


* * *
Вышел небритый, в затертом трико...
Господи, как расставаться легко!
В несовпаденьи судеб и орбит
Нажито два чемодана обид.
Два чемодана несмертных грехов:
Слез и объятий, измен и стихов.
Свалены в кучу любовь и вина.
Этому хламу копейка цена.

Дверь на прощание хлопнет, как плеть.
Не о чем, не о чем в прошлом жалеть!
Только вот в доме другом
У окна
Что-то некстати припомнит она
И затоскует впервые всерьез
О чемоданах объятий и слез,
Несовпаденьях и муке разлук,
Пламени истосковавшихся рук.
Как это отдано было легко!
...Вышел небритый, в затертом трико.


* * *
Боярышник вырос на склоне холма,
В краю, где привычны тюрьма да сума —
Подруги лихие.
Вцепился корнями в угрюмый песок,
Под снегом не сгинул,
В жару не засох,
Назло всем стихиям.

Метели мели и рыдали дожди.
Он птиц согревал у себя на груди,
Делился плодами.
Прохожий порой отдыхал у куста
И клял безнадежные эти места,
Отъехав подале.

— Боярышник, горе познавший сполна,
Зачем ты бросаешь свои семена
Для муки и буден?
— Затем, что любовь долговечнее бед,
Больней поражений
И слаще побед.
Так было и будет!


ВОЛК
Ни петуха,
Ни человечьей речи.
В округе всей погашены огни.
Дома пусты,
А там, где топят печи,
Две-три старухи коротают дни.

Вожак умен и даже пулей мечен,
Уводит стаю снежной целиной...
В деревне ныне поживиться нечем
И волк ее обходит
Стороной.


* * *
Какая долгая зима!
Луны лучина...
Давно я понял:
Свет и тьма
Неразлучимы.

Не зря струится белый снег
Из мглы кромешной,
Когда бредет,
Не видя вех,
В метели пеший.

Да я и сам блуждал в ночи,
Ведомый роком,
Пока не вымолил свечи
В окне далеком.

Среди бесчисленных огней
Живется проще,
А я с тех пор иду за ней
Почти на ощупь.

Дорога к истине крива,
Черно над нею.
Свеча горит едва-едва,
Но с ней виднее.


ДОРОГА
А путь туда нескладный да безрельсовый:
Беда, коль дождь нагрянет проливной!
Старается, пыхтит автобус рейсовый,
Качаясь, будто пьяница в пивной.

Намаешься, но к пункту назначения
Особо торопиться не с руки,
Пока несет, баюкает течение
День ото дня мелеющей реки.

Пусть на удачу грех уже надеяться,
Когда минуешь самый дальний плес,
Но над обрывом вспыхнувшее деревце
Вдруг отчего-то станет жаль до слез.

Ах, жизнь моя, полова да окалина,
Небесконечных дней веретено...
Вот деревце — от века неприкаянно,
Вот я стою,
Такой же, как оно.





100-летие «Сибирских огней»