Дикое поле

* * *

Затянулись страны моей старые раны
Голубой лебедой.
Видно, снова за плуг приниматься пора нам,
Запасаться едой.

Народились мы все в слободах на свободе
И разбоя, и бед.
Но в душе человека и в духе природы
Не рубцуется след.

Он уводит меня в колыбельные дали,
В материнский наказ.
Для отвода от сглаза в бурьян пеленали
И стреножили нас.

Мы тобою одеты, Россия, обуты,
Да и сыты тобой…
Вот и я поминутно до боли опутан
Лебедой голубой.


РЕЧЬ

Стала Словом, вестью, весью,
Птицей взмыла к поднебесью,
И жар-перья обронила,
И людей оборонила.

И не важно мне: откуда
Появилось это чудо,
Стало жизнью и твореньем,
И кометой, и каменьем.

Ты лети, лети, лети…
Тили-тили-тили-ти…

НА ГОРОДИЩЕ

1.

Вся жизнь моя — трава, песок, река
И залпом выпитые прошлые века,
И будущие — хлеб и соль — закуской.
Теперь — один закат полоской узкой
И окоём подковой с трёх сторон,
И вид на холм,
на жительство,
на сон.
Но всё ж — не отступать,
и не числом,
Умением, как русичи, челом
Побить врага, упрямого врага…
И снова жизнь: трава, песок, река.

2.

Крикливая Земля исчезла за грядой,
Я окружён небесною водой,
И надо мною — крыша облаков.
Таков мой мир, и, значит, я таков.
На высоте, что скрыта от людей,
Душа моя, дыши, молись, радей.
Здесь тишина сгустилась, и для глаз
Нет никаких особенных прикрас.
Не дрогнет ни одна черта холмов,
Всё замерло, нет ни идей, ни слов,
Мох подо мной, песчаная коса.
А раньше здесь вершились чудеса,
Потоком умным восходила речь,
Она рождалась, чтобы дух сберечь,
Не дать ему рассеяться во мгле.
Но как сегодня тихо на Земле!
Лишь петухи кричат дочеловечьи.
И страшно мне молчанье нашей речи.

3.

Рождается сосновый бор,
Уходят в прошлое посадки,
Иные строятся порядки,
Людской невнятен разговор.
Наверное, растёт язык,
Пока ещё обрубыш малый.
Природы изменился лик,
И друга моего не стало.
Всё заведённым чередом
Идёт к тому, что мне не близко,
И сам я прожитым ведом
Который год по грани риска.
Я не печалюсь, но живу,
Храня способность к разговору,
И связи с миром не порву —
Рад новорожденному бору.

* * *

И в поле отъезжем нам так одиноко!
И с Запада дует, и веет с Востока.

Туда и сюда перекаты движенья.
Доводит дорога до изнеможенья.

Доводим себя до миров незнакомых,
В остроге, в астрале: мы дома, мы дома!

А где это — дома? Мы сами не знаем.
И плачем, упавши в бурьян за сараем.


СВОЯКУ

По тебе не сшить страны,
Не стачать дороги,
Всё не хватит ширины,
Высоты или длины,
Вся не та в итоге.

У натуры два крыла
В семь небес обхватом,
Даже ночь твоя светла.
Ну чего недодала
Жизнь в краю богатом?

Взглядом быстро до звезды
Мысли долетают,
И в мгновение езды
Убегаешь чувством ты
Чуть не до Китая.

Как же сшить тебе страну,
Как стачать дорогу,
Чтобы сказкой — в ширину,
Чтобы песней — в глубину,
Чтобы сердцем — к Богу!


* * *

Не случайно еду Диким Полем,
Всадником из азиатской глуби,
Не с отчаянья, по своеволью.
Не полюбит меня Поле, так погубит.

Мужиков не видно, только бабы,
Но они сильны за мужиками.
Всё пою, а мне молчать пора бы,
И деревню обойти лугами.

Лечь в траву-ковыль и затаиться
На безмолвном ныне Городище…
Кружат надо мной степные птицы,

Роют подо мной степные мыши.
* * *

Чистое небо — ни мысли, ни слова.
И по низовью степи — ни искры, ни зова.

Так оглушает безмолвьем, что вздох неуместен.
Кажется, он нарушает молчание песни.

Всё затаилось и ждёт: то ли творенья,
То ли его завершенья…


В БАНЕ

Банный говор от Гражданской войны
До подрезки малины,
Городьба из глупостей и практицизма,
От квадратных «новых» с маленьким пенисом
До пенсионеров, чей единственный натренированный орган,
Как совесть, не продаётся —
Все пассионарии.
Звучат имена: Врангель, Путин, Деникин, Абрамович
И неизменный Чубайс.
Говорят все радиостанции…
Одновременно.
Лишь в парной воцаряется единодушие,
Оханье и покряхтывание.
Ни на «аз», ни на «ять»,
Нет рядовых, нет генералов,
Нет чиновников «я — Россия!» —
Благодать.

Мчалась Удаль Диким Полем,
А вослед ей — Царский выезд…
Между Крымом и Поморьем
Рубленая Русь явилась.

Города росли на диво,
А деревни шли на убыль,
И поглядывала криво
Расшалившаяся Удаль.

Ей в избу не воротиться,
Нет царя в башке могучей,
По разросшейся столице
Скачет петухом на куче.

— И кому ты служишь, Удаль?
— Всё под нож: царя, Советы…
— Я тебя не слышу, сударь.
— Бьёшь кого ты?!
Нет ответа.

* * *

Петухи кричат в Погореловке,
Отзываются в Самодуровке,
Куры кудахчут в Грязновке,
Яйца несут по всей земле русской.
Вот и осень. Пора и цыплят считать
Достойным наследникам предков.


* * *

Разомну соцветия полыни,
Сок мучнистый, вечный аромат…
Словно дети мы с тобою ныне,
Мой мучительно любимый брат.

Горький вкус травы и след зелёный,
И тропа среди нагретых плит.
Удивительный и удивлённый
Брат мой вдруг в мои глаза глядит.


* * *

Не хочу путешествий, вокзалов, таможен —
В них разменные пункты и гостиниц ряды,
Там нельзя быть свободным, здесь очень возможно,
Где заброшены избы, огороды, сады.
Труд ленивый оставив, ищу своё время,
Никому не мешая, забыв о сверчках,
И чешу полысевшее тёмное темя,
И держу свою радость в подобревших руках.