Дождь в кастрюле

* * *

Чем глубже лес, тем чище снег

От грязи, как и мысли.

Чем глубже лес, тем тише бег

Дороги, жизни, выси.

И равен оборот колес

Вращению дыханья.

Чем глубже лес, тем выше рост

Деревьев и сознанья.

* * *

Чем ты дольше живешь, тем все чаще дожди.

Ты шагаешь сквозь них, замечая:

Опустевших рассевшись полей посреди,

Разбирает червей птичья стая.

Розоватый штришок дождевого стиха

Прет наверх из души, как из ямы.

На дырявую дворик походит лохань:

Ручейками хореи и ямбы.

А дожди моей жизни то ливнем идут,

То снежком моросят междометий.

Собираются в строфы — пускай заклюют,

Прочитают хотя б перед этим.

* * *

Другу детства Ивану Чупрову

Переступая через нас,

Как через детские игрушки,

Пройдет зима, в который раз

Не поздоровавшись, по-русски.

И вот площадка нам тесна,

Как птицам тесно меж домами.

Махнем с приятелем вина,

Мат пережевывая ртами.

Махнем не чокаясь, до дна:

«Иных уж нет. И этих тоже...»

Переступая нас, весна

Прошепчет тихо: «Ну и рожи!»

У зимнего рва

Отгорела листва, и ноябрь

В спины бьет деревам.

Вышли из лесу избы на яр,

Будто встали у рва.

И река, с сединою в песках, —

Тут ведь как повернуть! —

Тоже к пропасти некой близка,

Собираясь нырнуть

В наползающий лед, до весны...

Шепчут избы, присев,

Мол, из зимнего рва тишины

Вылезают не все.

* * *

Сижу у печки и читаю:

И прозаично, и тепло

Меж строчек, как среди проталин.

Редеет в сумерках село.

Темнеет рано: к двум — до окон

Сомкнется мир, до фонарей.

В стране поэтов и пророков

Толковых нет поводырей.

Дождь в кастрюле

Пьет собака прошедший дождь.

По кастрюле цепь — блим да блим!

Я не Бог, а всего лишь гвоздь,

В цепь собачью забитый Им.

Но могу дождь сменить на суп.

И сменю, только пусть допьет.

Я, конечно, земли не пуп,

Но собака ко мне идет,

Стало быть, доверяет мне.

И во мне — небо, стало быть.

Где тот гвоздь, что меня в стране

Держит и заставляет выть?