Холодовей

* * *

человечка приносят в дом. начинается суета.

четверо улюлюкают — не складывается квартет.

воздух, звуки, запахи — сейчас вода. вода

обволакивает, у-ка-чи-ва-ет.

он пока кочевник из этого мира в тот,

где проклевываются зерна, дают ростки.

с ним кочующий рыжий проныра-кот

об шерстистую мглу коготок вострит.

человечек вздрагивает, тянет ручки, тянется сам

на сладкий привкус, привычный голос, молочный свет.

время капает,

стекает по устам, по кошачьим усам.

человек идет, оставляет след.

оставляет четверых, оставляет дом, оставляя в нем

золотистый локон, из сердца вынутого сверчка.

человек встречает человека, складывает семью и дом.

гладит кота. выгуливает щенка.

по ночам он кочевник из этого мира в тот,

где улюлюкают четверо — нескладный смешной квартет —

как стрекочет в сердце тогда сверчок!

человек вздрагивает, ключ про-во-ра-чи-ва-ет...

из черноты глубины

последний снег сошел незаметно

просто не стало белого цвета

только

холодовей серым

опылил дороги тротуары окна

перед сквозящим ветром

ветки деревьев особенно уязвимы

будто оголенные нервы

но чрево земное полно

вот небо зайдется ливнем

первым

животворящим

раскрывающим реки да речи

пробьются слова ли листочки/росточки

из черноты глубины

из сердец человечьих

всем нам убогим бескожим

станут пологом берестяным

надежным

до холодовея до белой точки.

* * *

Есть Камень-Алатырь.

Он бел-горюч и ярок...

Бальмонт

утром встаешь с той ли, не той ноги,

пробуешь августа яблочный день на вкус.

и, скороспелой осени вопреки,

в нежный янтарь обращаешь свою тоску.

ветер срывает с яблони слабый лист,

вслед обернешься, а дня уже след простыл.

слышишь, как время сужается в слово «жизнь»,

но у тебя есть собственный алатырь.

горностай

1.

отболели на небе царапины птичьих стай.

но живучий, как голод осени, горностай.

с каждым днем все шустрее да злее

за тобой он идет по следу —

скудный выбор: прячься ли, убегай.

2.

белый пре-красен, нежен, да тонок свет.

вишня горела, сейчас же ее скелет

за окном телесами снежными обрастает.

лающий ветер. свежий крадется след —

через поребрик времени — горностая.

3.

так:

на ладонях царапины птичьих стай

выгорают, сужаясь со всех сторон.

зависает в воздухе горностай —

ветер потерь — исконное обретай,

через туманность слов, немоту имен.

журавль

курлы-курлы — журавль, березовое тело

закоренело здесь. свобода? птицы врут.

в воде дрожит луна — небесное плацебо —

и высота — внутри, и глубина — вокруг.

напрасные мечты о тридевятых странах —

о них тебе свистел пол-утра соловей.

но гукала сова, зависнув над поляной:

ату его, ату, не верь ему, не верь.

остуду октября ветра взводили в степень.

кричали о морях, прощаясь, журавли.

и ты хотел лететь, скрипел и брякал цепью,

но в сини утонул курлыкающий клин.

вздыхал соседский клен: все правильно и мудро:

крылатым — небеса, а корневым — земля.

но как-то, чуть прозрев, вдруг онемело утро —

осталась только цепь от журавля.