Вы здесь

Корнями вверх растут деревья

Сергей СТРОКАНЬ
Сергей СТРОКАНЬ




КОРНЯМИ ВВЕРХ
РАСТУТ ДЕРЕВЬЯ


Сергей Строкань родился в 1959 году в городе Новомосковске Днепропетровской области. Стихи публиковались в журнале «Москва», альманахе «День поэзии», многочисленных коллективных сборниках и антологиях. Победитель телевизионного поэтического турнира «Стихоборье» (декабрь 1996 года, жюри под председательством Юрия Левитанского). Автор поэтических книг «Белый свет», «Прощание с зимой» и «Осень, сентябрь, Осирис». Член Союза писателей России. Живет в Москве.


БРЕМЯ ГОДА
Зима подбирается тихо к леску оробелому,
И к водам немым, и к посланию, в них заключенному,
И все, что до этого было написано черным по белому,
Вот-вот декабрем будет здесь переписано
белым по черному.

Бессмысленный лист зацепился за ветку подобьем брелока,
Но ключ от небесной калитки — в крапиве у церкви,
И сникший простор, что лежит в неудобной берлоге,
Пред новой реальностью ждет неизбежной уценки.

Ворону спугнешь — и вся стая уносится в пропасть,
Как черные хлопья распавшегося мироздания
Под сонным Ногинском,
Но это уже не Московская область —
Височная область, твоя пограничная область сознанья.

Есть выбор такой — подчиниться, как зомби,
дорожному знаку
И двигаться к лету, когда выгорает глазная сетчатка,
Но только пока снег не тронул земную изнанку,—
Ступай — не ступай — не оставишь на ней отпечатка.

Поэтому лучше ковать себе имя в ледовой стране,
И вымарать осень, что в сгнивших растениях скисла,
Где холод предзимья твердеет внутри и вовне
И не оставляет пространства для прежнего смысла.


ЗИМНЯЯ ГРАВЮРА
Зимою все наоборот —
дома подъездами зевают,
присев на корточки, народ
из печек солнце выдувает.

А солнце, вставши не с утра,
в кругу обратной зимней темы
творит не тени из ребра,
а ребра из декабрьской тени.

Насущнее цветов дрова.
Грязь белая до одуренья
Красавицы сидят в домах.
Корнями вверх растут деревья


КУЗАНСКИЙ
Наступают минуты, когда начинает казаться,
что реальность иллюзией стала и наоборот.
Мой сосед по квартире, сантехник Никола Кузанский,
что угодно починит и с вас трех рублей не возьмет.

Сколько разных предметов рука его тихо лечила!
Он с собою берет, отправляясь в дырявый квартал,
треугольник напильника, круг неразрывный точила
и прямую пилы, что прокусит любой материал.

Он восходит с утра, желтый хлеб во дворах добывая,
и его инструментов достаточно в деле любом,
ибо всякая жизнь — это, в сущности, или прямая
или круг или вновь — треугольник с извечным ребром.

Вечерами в квартире, приняв деревянную позу
стула или кушетки, я ждать его долго привык,
от батона его я себе отрезаю без спросу,
желтым хлебом давлюсь, и у неба буксует язык.

Срез окна на закате горит, словно свежая рана,
и взывая к соседу, я произношу впопыхах:
«О, Кузанский, приди, помоги длинноклювому крану,
он, ржавея в стене, над тобой не взлетит, точно птах.

О, Никола, покуда из крана не вытекла вера,
остальное потом, ты прочисти мне горло сперва,
рыжей слизью покрытая, глотка моя проржавела,
в ней всю жизнь пролежали и ржавыми стали слова».

На восьмом этаже я застыл над проемом оконным,
свет горчит из него, и смотрю я туда неспроста,
но при свете, Никола, является мне не икона —
это в крашеной раме стоит под стеклом пустота.

И хотя ты увидел меня средь квартального гула,
вышел из-под земли сквозь ремонтный решетчатый люк,
бесконечность в окне, разрывая, сливает фигуры,
в ней меня не спасут треугольник, прямая и круг.


РЫБЫ
Я видел камни, что хранят равнине верность
с мечтою тайною тиски земли разжать.
Как рыбы, что всплывают на поверхность,
из красных глин они выходят подышать.

И ртами тянутся навстречу небосводу,
пытаясь превозмочь судьбу камней,
пусть не дано им пересилить несвободу,
вмурованным в сухое русло дней.

Не для аквариумов новорусских парков,
не для карьеров дореформенной воды.
они торчат, как остовы музейных карпов,
блестя узорами чешуйчатой слюды.

Но плавники, слоистый грунт листая,
не ведают, что все это впустую,
что кремня обессилевшая стая
не сможет вечность переплыть густую.

Так степь, что выдыхает вместе с нами,
не отделяя кислорода от азота,
подводит нас с рыбоподобными камнями
под общий знаменатель горизонта.

100-летие «Сибирских огней»