Вы здесь

Луговая страна

Стихи
Файл: Иконка пакета 06_krukov_ls.zip (11.84 КБ)

* * *

Плескали в бессонной моей голове

хореи и ямбы,

и шли мы по сочной июньской траве

до глинистой дамбы.

За нею уже начиналась река,

дышала прохлада

и, как полагается, — да, облака

летели как надо.

И звуки, и запахи, и тишина

прекрасного лета

до капельки выпиты были, до дна

и канули в Лету.

Сегодня — как будто еще наяву —

гляжу я подолгу

на воду и берег, на эту траву.

Да толку-то, толку...

 

* * *

Как растроган, взволнован

я бывал поутру

опереньем кленовым

на летнем ветру.

 

И, наверно, мечталось,

чтобы так же, спроста,

жизнь опять начиналась

с молодого листа.

 

В непогожую осень

повстречаю его,

вот он — тот, кто не просит

у судьбы ничего.

 

Он лежит, пятипалый,

безо всяких обид,

не тоской, не опалой,

а дождями прибит.

 

* * *

И занавеска, белая от страха,

Во власти смутных полуночных слухов

То хлопала отрывисто и сухо,

То надувалась ветром, как рубаха.

 

И так всю ночь — и мрак, и дождь, и ветер —

Терзали эту душу без пощады,

И провели кругами всеми ада,

И выпустили только на рассвете.

 

Измученно обвисла занавеска,

А за окном плывут, не зная бури,

Два облака в языческой лазури,

Два облака — Паоло и Франческа.

 

* * *

Этот пес у забора поднимет глаза и опустит

И на лапы положит усталую голову так,

Что покажется он обреченным хранителем грусти,

И заплещется в сердце неведомая маета.

Боже мой, не хватало еще и заплакать.

Но и правда, откуда, откуда такая тоска?

И лежит неподвижно, глаза опустивши, собака,

Опасаясь глухую глубинную грусть расплескать.

 

* * *

Владимиру Костину

 

Там, на пороге октября,

В лесу полураздетом,

Стоит вечерняя заря,

Горит последним светом.

 

И я хотел бы сохранить

От мороси противной

Сиротский лес и эту нить

Белесой паутины.

 

И свет немыслимый спасти

С круженьем тонких игл,

Совсем с собою унести,

Как лист упрятать в книгу.

 

И в непогоду одному

Открыть ее страницы,

И пусть в темнеющем дому

Тот свет распространится.

 

И в комнате моей пустой,

Где тишина густая,

Я этот год пережитой

Возьму перелистаю.

 

Там анекдоты с бородой,

Но рядом с ними были

Настил, от инея седой,

Протяжный ветер над водой,

Тепло дорожной пыли.

 

Светилась в сумраке луной

Пропитанная штора,

Расческой для травы ночной

Ложилась тень забора.

 

И жизнь желанная текла,

И были как родные

И все небесные тела,

И все тела земные.

 

* * *

Разные есть у лета цветы:

В поле, в траве, в росе.

Если к ним наклонялась ты,

Были красивы все.

Этот гулкий высокий бор

С благословенных лет

На сто раз поменял убор —

Прежнего его нет.

Мы не любили красивых слов,

Типа там «тра-ла-ла».

Ты, смеясь, говорила: «Любофф».

А это любовь была.

 

* * *

Помнишь детство, озеро, сиянье,

Редких облаков воздушный облик?

Помнишь: выйдя из воды, рубашкой

Промокнешь лицо свое и сразу,

Сразу одуреешь от восторга —

Запах солнца и еще чего-то,

Что никак назвать не можешь словом.

Столько лет прошло, а все не можешь.

Как досадно! Но твоя досада

Скоро отступает, потому что

Помнятся трава, вода, деревья,

Лето и пропитанная солнцем,

Счастьем напоенная рубаха.

 

* * *

Спать бы надо, да сон не берет.

Вся округа заходится лаем.

Сна и отдыха знать не желая,

Сотня псов свои глотки дерет.

 

И ни зги. И все небо в снегу,

Он летит широко, бестолково.

Полюбуюсь с крыльца, право слово,

На роскошную эту пургу.

 

Ну собаки! У них решено

Всю вселенную нынче облаять...

Так шумела когда-то облава

В старом, польском, как помню, кино.

 

* * *

Вы уплыли в далекие дали,

вы забыли меня, облака,

не позвали и не подождали,

да и я не собрался пока.

 

Но во сне я летаю, бесплотен,

мне даны и поля, и холмы,

и дороги с любимых полотен,

и слепящая прелесть зимы.

 

Там оснеженная Галатея

поразвесила тонкую вязь,

что на солнце блестит, золотея,

осыпается, серебрясь.

 

* * *

В моем бревенчатом дому

трещат поленья,

и хорошо мне одному

предаться лени.

 

И хорошо мне у печи

внимать заветам:

таи, скрывайся и молчи

о том и этом.

 

Но я, конечно, не один:

со мною в дружбе

и саксофон, и клавесин,

и мрак снаружи.

 

Что снова день сошел на нет,

не забываю.

Да, мой отчерпывают свет —

он убывает.

 

Дрова подкидывая в печь,

я чую кожей,

как время продолжает течь,

застыть не может.

 

* * *

Люблю появленье сороки.

А лучше так двух или трех.

Разыгрывают белобоки

Девический переполох.

 

Какие изящные птицы!

Гляжу я в окошко на них:

Когда бы перевоплотиться

В одну из чудесниц таких…

 

Придут неизбежные сроки,

И утром какого-то дня

Красавицы эти сороки

В сородичи примут меня.

 

* * *

Фотографии в школьном альбоме,

Подростковые игры с вином.

Кто недавно прошел за окном,

Скоро, скоро появится в доме.

 

Но уже откликаются эхом

Зовы жизни в открытой душе.

Ты приехал? — Да вроде приехал,

Но куда-то собрался уже.

 

Да куда же? — А кто его знает?

Но однажды большая страна —

Луговая, речная, лесная —

Встанет в раму родного окна.

 

И захочется детского смеха

Невостребованной душе.

Ты приехал? — Я точно приехал.

И теперь не уеду уже.

100-летие «Сибирских огней»