«Не давая клятв и обетов...»

Ольга Подъёмщикова родилась в Туле в 1961 г. в семье интеллигентов. Её дед со стороны матери был учеником Льва Толстого, дед со стороны отца был главным архитектором г. Тулы. Окончила филологический факультет Тульского государственного педагогического института им. Л.Н. Толстого, работала экскурсоводом в Ясной Поляне, журналистом в районных, областных, центральных газетах и журналах, на радио и телевидении. Была главным редактором православного журнала «Тульские епархиальные ведомости», работала пресс-секретарём Тульской епархии. Награждена журналистской премией им. Глеба Успенского. В конце советского режима вслед за сосланным мужем, поэтом и журналистом Сергеем Белозёровым, поехала в Сибирь на станцию Зима Иркутской области, где у неё родилась единственная дочь Анна. В 1994 году Анна Белозёрова умерла. Сама Ольга трагически погибла в ночь с 5 на 6 октября 2000 года под Тулой при невыясненных обстоятельствах. После гибели О. Подъёмщиковой друзья собрали и издали книгу её стихов «…Вернись мне отблеском мгновенным» (Тула, 2001). При жизни стихи и проза публиковались в тульских областных изданиях, журнале «Ясная Поляна», посмертно опубликованы в журналах «Дети Ра», «Зинзивер». В 2011 году Ольге Подъёмщиковой могло бы исполниться 50 лет.

Море белыми барашками —
вновь тревога рыбаку.
Я в косыночке ромашковой
поднимаюсь к маяку.

Собираются все девушки
милых ждать у маяка,
ну а я встречаю дедушку —
деда, грека-рыбака.

Море Черное — зелёное,
и со склона босиком
детство, рыжее, солёное,
покатилось кувырком

прямо к морю, прямо к бережку,
смотрят девушки с тоской,
как причаливает дедушка —
волк отчаянный морской.

Он еще не знает старости,
прочны сети, стать вольна,
и кидается от ярости
в ноги дедушке волна.

Как рыбачка, знаю море я,
поименно — корабли.
И, доплыв до акватории,
добираюсь до земли.

Я от рук отбилась начисто,
на спор бухту переплыв,
по скале отвесной метров ста
забираюсь на обрыв.

Я не знаю слез, и белым днем
мне невзгоды не страшны,
просто я девчонка с Северной,
что за бухтой, стороны.

Пусть поглядывают девушки,
милых ждут у маяка,
ну а я встречаю дедушку —
деда, грека-рыбака.

                           1978

Мутный декабрь, неуютный, ничтожный и жалкий.
Дождь вперемешку со снегом. Бреду как попало.
Я пробираюсь сугробами, точно служанка,
в полночь сбежавшая в туфельках с шумного бала.

Я пробираюсь, смиренная, я побираюсь —
пунша прошу и тепла — о какая же малость!
Слуги и кони разъехались и разбежались,
а напоследок ещё и карета сломалась.

Принц мой... О принц мой! Меня он с утра и не вспомнит,
будет по дому бродить, неопрятен и жалок,
джину отыщет в разгроме измученных комнат
и предпочтет мне, наверно, одну из служанок.

После залижет все раны, напьется из крана,
вспомнит, что снова гостей пригласил на субботу.
Вроде принцесса была... Но уехала рано.
Нужно бы выспаться. Завтра с утра на работу...

                                                      1993

Мне снились дети — будто бы мои,
две девочки, два ангела — и диво! —
вошли, перелистнув календари,
туда, где все мы счастливы и живы,
и все дороги пройдены не зря,
и на рассвете — не шаги за дверью,
не спазмы в сердце — тихая заря
окрашивает небо акварелью.
И теплый дом запахнет молоком,
и нет на свете радостнее места,
где все заговорили языком
бессмысленного лепета и жеста.
Болезни, слезы — милая, держись! —
тебя, как рыбу в шторм, несет на сушу.
Но ты за них отдашь не только жизнь —
бессмертие, поэзию и душу.

                           По мотивам Г. Адамовича

Умираем в больницах для бедных.
Торопливость скупых похорон.
На березах, прозрачных и бледных,
собираются стаи ворон.

Провожают. Холодный и длинный
небосвод тускло-серого дня.
И в холодную мокрую глину
торопливо зароют меня.

А душа... Ну куда ей пробиться
сквозь небесную тусклую жесть?
Может лучше, что не с кем проститься
и уже не захочется есть?

И никто не узнает, как нежно
ты шептала в гурзуфской ночи.
В разговоре помянут небрежно
и никто не затеплит свечи.

Умираем в огромных палатах,
довершая бессмысленный путь.
Все в порядке. И нет виноватых.
Жизнь истлела. Прочти и забудь.

                                    22 мая 1993

Друзья остались только старые,
а новых заводить не хочется.
Полынными степными травами
растет сквозь сердце одиночество.

И в прошлом все темнее темного,
а в будущем — яснее ясного,
и тьма озноба заоконного
к рассвету розовым окрасится,

и будут дни светлы и искренни,
и будет храм, и дом со ставнями,
и печка, и поленья с искрами,
и вечера с друзьями давними.

                           2000

Наступала ноченька,
прилетали ангелы.
С Новым годом, доченька!
С Новым веком, Аннушка!

В Небе Богородица.
Снова с Небом лад ищу —
поздравлять приходится
приходить на кладбище.

Мраморное личико —
поцелую оченьки,
под крылами птичьими:
с Новым годом, доченька!

Сердце греет ласково
тоненькая свечечка.
С Новым годом, Ласточка,
поздравляют в вечности?

Над могилкой звездочка
елочная светится.
С новым веком, доченька!
С тем, в котором встретимся.

         1 января 2000 года