Однолётки

Спать их уложили в разных машинах.

Артём скрючился на сиденьях одной из фур — при свете дня он не успел ее рассмотреть, но среди горящих фар и вспыхивающих огоньками зажигалок она показалась ему красной.

Галка провела ночь в КамАЗе.

Артёма мучила бессонница, он возился и ворочался — и как только за стеклами кабины забрезжил рассвет, сел и выглянул в окно.

Через запотевшее за ночь стекло он видел, как из кабины КамАЗа показался водила, спрыгнул на землю и сладко потянулся. Галка вылезла следом, достала зеркальце и заново подвела размазавшиеся глаза.

Край неба едва розовел, но было почти светло. Фуры непроснувшимися чудовищами толпились на огромном асфальтированном пустыре. От самой проволочной сетки и до горизонта тянулись за забором молодые березовые посадки. Будто на месте давних гарей.

Галка засунула руки поглубже в карманы ветровки, оттянув ее пузырем на животе, и зашагала между рядами фур. Голые ноги зябли на утреннем ветерке. Она дрожала и опасливо поглядывала на кабины фур, стремясь быстрее преодолеть расстояние до угла огромной стоянки, где виднелись забегаловка и туалет.

Когда она вернулась, отряхивая капли воды с влажных волос, Артём уже был внизу. Растерянно чесал затылок, моргал и щурился. Очки свои он разбил еще под Чебоксарами и без них почти всегда теперь выглядел растерянно.

— Ну как ты? — спросила она, подходя ближе.

— Ничего. А ты?

Она нервно улыбнулась и пожала плечами.

— Нормально. Он сказал, что может довезти нас до Омска. Поедем?

И она, и Артём невольно оглянулись на водителя, с фырканьем обливающегося из канистры. Его незагорелое тело белело в молочном утреннем свете.

Накануне они сели в его машину уже в сумерках, затопивших окрестные перелески и трассу на Казань.

КамАЗ, казалось, пролетевший мимо, резко съехал на обочину. Галка подбежала, глотая поднявшуюся за ним пыль, и, взобравшись на подножку, не переводя дыхания, выпалила:

— Привет! До Казани возьмете?

Водитель медленно, как во сне, кивнул.

Она, вися на подножке, оглянулась на рюкзаки, темневшие на обочине, и на спешащего из перелеска Артёма.

— Но я не одна. Возьмете двоих?

Водитель кивнул снова. На нее из глубины кабины смотрели его внимательные глаза. Она улыбнулась и радостно помахала Тёмке.

Это был двадцать какой-то по счету их водитель — Галка давно сбилась и начинала уже забывать, кто подвозил их под Владимиром, а кто — под Чебоксарами, и с какого именно водителя они с Тёмкой начали называть себя нижегородцами. Парню и девчонке из Нижнего Новгорода и в самом деле ехать стало проще. Впрочем, подвозили их в основном местные, и продвигались на восток они слишком медленно.

Дальнобойщики либо вообще не останавливались на них взглядом, либо на пальцах показывали, что возьмут одного. Эта фура была первой, что остановилась на их призыв, и Галка гордилась тем, что именно она «стопанула» ее.

К стоянке под Казанью подъехали уже ночью. В свете фар на капоте вскрывали ножами консервные банки, из кружек, облепленных веточками и черной гарью костров, пили чай и глотали буроватую крепкую дрянь, плеснутую им из бутылки. Галка отливала свою порцию Артёму, боясь пьянеть в темноте, на этой чужой, кишащей фурами стоянке, разрезанной огнями фар, смехом, гоготом и матом шоферюг. Но и от той пары глотков, что сделала, в голове у нее зашумело.

Налетел утренний ветер, и она вздрогнула, плотнее кутаясь в куртку. Тёмка растеряно переступал с ноги на ногу, как слон. Или жираф. И смотрел под ноги.

— А ты как думаешь? Ехать? — наконец спросил он.

Галка еще раз взглянула на водителя и отвела глаза.

— Ну, все-таки до самого Омска… Сколько мы еще будем так до него добираться?..

— Ну тогда поедем?..

— Поедем, — Галка передернула плечами.

Вчерашняя стоянка выглядела теперь обманчиво мирной, но Галке не терпелось уехать отсюда. Кое-кто из водителей уже заводил мотор, по-утреннему хмуро глядя по сторонам, две или три фуры на их глазах уже вырулили со стоянки.

Водитель закончил умываться и подошел к ним.

— Ну… мы поедем, — объявила Галка и попыталась улыбнуться.

Водитель кивнул.

— Ехать будем весь день, — предупредил он и полез в кабину.

Говорить с утра не хотелось — и, чтобы не смотреть на соседей, Галка смотрела в окно. От трассы песчаными и асфальтовыми змейками убегали вдаль дороги местного назначения и оставались позади раньше, чем Галка успевала подумать о том, куда они могли вести. Вскоре где-то за пределами видимости по левому борту проплыла Казань.

Около полудня КамАЗ свернул на проселки без опознавательных знаков. Ухабистая дорога пылила красной иссохшей глиной, покрывая ржавым налетом траву и заросли придорожного кустарника. Солнце стояло в зените и изнывало жаром. КамАЗ всей многотонной скрипящей и скрежещущей тушей подскакивал на ухабах, приземляясь с металлическим грохотом, покуда не встал, подняв тучу пыли.

Водитель спрыгнул на землю, достал перепачканную соляркой канистру и скрылся. За медленно оседающим облаком пыли Галка приметила другую машину. Фура выглядела покинутой и была занесена песком цвета высохших эритроцитов. Водитель фуры, видимо, давно их поджидал.

— И как они договариваются о встрече без мобильников и раций?.. По следам в пыли, что ли, вычисляют друг друга? — проворчал Артём.

Галка, сощурившись, посмотрела на солнце, на запыленные кусты и уселась на ступеньку, выставив ноги под палящие лучи. Ноги были колючие и грязные. Она провела по ним рукой и недовольно поморщилась. Потом достала зеркало.

— Артём, хватит сидеть! — зло прикрикнул водитель, и, прежде чем Галка успела оглянуться, Артём исчез в полуденном мареве.

Галка выглянула из-за кабины и увидела, как, подгоняемый водилой, Артём таскает канистры с соляркой. Вернулся он, понуро оттирая мазут с длинных пальцев и ворча что-то себе под нос.

Галка сидела на ступеньке и охотничьим ножом точила карандаш.

— Сломался, блин, — пояснила она, кончиком ножа указав на свой недокрашенный глаз.

Артём уселся рядом.

Водитель вернулся в кабину не раньше чем через час и молча завел мотор. Вновь затрясло. Их, как деревянных болванчиков, швыряло друг на друга в такт рывкам машины. Голые Галкины ноги прилипали к расплавленному дерматину сиденья. За окном мелькали сожженные солнцем заросли в африканской красной пыли. Июльскому дню, казалось, не будет конца.

Ближе к вечеру на горизонте показались Уральские горы.

С натугой КамАЗ пополз вверх, потом машину закачало, как на волнах. С обеих сторон волновалось неспокойное море залитых светом пустых холмов.

— И это Урал? — фыркнула Галка.

— Он везде разный, — усмехнулся в ответ водитель. — На Южном Урале горы, москвичи на горных лыжах катаются.

Галке показалось, что он сказал это как-то по-особому, недобро, и она поерзала, невольно переглянувшись с Артёмом. И еще внимательнее стала смотреть за окно.

КамАЗ не останавливался до самой ночи, как запломбированный вагон, летел вперед. Постепенно, очень медленно солнце проплыло сгустком жара над крышей и, наконец, сползло к ним за спину, длинными лучами пронзив кабину и полыхнув в зеркалах заднего вида.

Лицо водителя посерело от усталости, нездоровый натужный пот скопился в углублениях изможденного лица и дряблого тела. Но выцветшие глаза, воспаленные вниманием, продолжали впиваться в дорогу.

Ночь наползала на КамАЗ со всех сторон. Горела въедливым светом только лампочка в кабине. Артёма в его углу баюкала голубая мгла, льющаяся с темного неба и недоступная разрушающему свету лампочки. Ее пыточный свет поймал в силки водителя и сидящую рядом Галку, образовав тесное пространство ночного бдения.

Галка устроилась поудобнее, но держала глаза открытыми, чувствуя, что тоже не имеет права спать. Она смотрела в темноту, разрезаемую фарами дальнего света.

Фары выхватывали из мрака канавы и заборы, КамАЗ, громыхая, проносился по извилистым улицам какого-то пригорода.

— Что это? К чему мы подъезжаем? — спросила Галка.

— Тюмень. Раскуришь?

Одной рукой водитель покопался в бардачке и вытащил сигаретную пачку, другой крутанул руль, вписываясь в очередной поворот.

Она с готовностью кивнула.

— Если хочешь... — кивнул он на пачку.

У Галки с Артёмом были еще свои сигареты. Но она подумала и вытащила из водительской пачки вторую.

Водитель курил, сунув сигарету в угол рта. Дым уносило в ночь через опущенные стекла.

— Видел я ваши паспорта, — сплюнув за окно, произнес, наконец, водитель. — Вот вы сели в мою машину, едете, врете мне, что вы из Нижнего… Это по-людски? — спросил он.

Галка не ответила.

— И какой ты собиралась мне адрес дать? Или вообще не собиралась?

— Я собиралась… Ну, тетки своей адрес… Чтобы она мне пересылала.

Водитель махнул рукой, призывая ее прекратить эти лживые оправдания.

— Видел я других автостопщиков… Легче они… Как бы это сказать... А ты…

Он перехватил сигарету левой рукой.

— Зачем это тебе? Зачем он вообще тебя с собой потащил?

Галка хмыкнула.

— Он потащил?! — она оглянулась на Артёма, но тот спал. — Это вообще моя идея была. Он… Как же!

Водитель покачал головой.

— Ну и зачем тебе нужно так подставляться? Чтобы мужики к тебе всякие приставали…

Она в раздражении махнула рукой.

— Что мне теперь, не ездить никуда, раз я?.. — и она кивнула вниз, на свое тело.

Водитель рулил. Галка смотрела вперед, за окно, и вскоре ей стало казаться, что никакого разговора и не было. Водитель протянул руку и включил маленький переносной телевизор.

Телевизор трещал, изображение дергалось и тонуло в помехах.

— Мы не заедем в Тюмень? — спросила Галка.

— Окраинами проедем, — процедил водитель.

Тюмень вскоре осталась позади и сбоку, и эфир потерялся в помехах окончательно. Из динамиков раздавался только бесконечный и мерный треск. Водила выключил приемник, и снова был слышен только скрип и скрежет машины.

В разбавленном розовато-сером свете мелькнули восточные окраины дымящей трубами Тюмени и вновь поплыли в предрассветном тумане за окнами безлюдные зауральские равнины.

За Тюменью небо окрасилось розовым. Потянуло предутренним холодком. Сонными замедленными движениями Галка достала со спального места ветровку и, как в плед, закуталась в нее, подтянув колени к груди.

На ее глазах солнце, отлепившись от восточного края земли, медленно поползло вверх по небосводу, пока не врезалось в лобовое стекло кулаком жара и слепящего света. Галка зажмурила слезящиеся глаза и больше не смогла их открыть, чувствуя, что солнце все еще смотрит на нее в упор.

День разгорался. Солнце поднималось все выше и начало накалять воздух. В куртке стало жарко и потно, и она, не открывая глаз, скинула ее, подставив кожу потоку лучей. Пропитанная потом и задубевшая одежда липла к телу, вызывая навязчивые мечты о воде, прозрачной, прохладной, проточной. Где-то на границе поля зрения Тёмка, разбуженный солнцем, чесал лохматую голову и тер глаза, недовольно морщась и зевая. Временами она забывалась сном, и тогда ее тело болтало по кабине.

Часам к десяти КамАЗ зарулил на одну из придорожных стоянок. Водила вытащил канистру и, скинув рубашку, с фырканьем облил себя водой.

— Пойдешь, Галина? — предложил он.

Галка с готовностью спрыгнула на землю, но в ту же секунду в ужасе и смущении остановилась. Водитель, держа в руках канистру, ухмылялся.

— Артём, иди, ополоснись, — позвал он.

Тёмка стянул с тощего загорелого тела майку и подставился под струю воды.

— От тебя уже скоро пахнуть начнет! — издевательски продолжал водила, поглядывая на Галку.

— Да ополоснись, чего ты… — неуверенно выдавил из себя Артём.

— Я раздеваться должна? — тихо прошипела она, бешено глядя на Артёма. — Здесь?!

— Ну, хоть в купальнике... — пробормотал он.

Она затравленно посмотрела на них обоих — и снова заметила, как доволен ее замешательством водитель.

— Вот уж не думал, что ты так воду не любишь. Ты и дома так редко моешься? — загоготал он.

Галка вспыхнула и, развернувшись, ушла к машине. Артём расстроено пошел следом.

— Тёмка, короче, я у окна сяду… — решила она. Артём покосился в зеркало заднего вида на водилу, но молча уступил ей место.

Она недовольно плюхнулась на сиденье и подтянула ноги к груди.

— Я даже не знаю уже, какого черта мы едем, — проворчала она. — Тебе вообще все равно, доедем мы или не доедем…

— Мы уже за Уралом… может, повернуть обратно?.. — отозвался Артём и с надеждой поднял на нее большие близорукие глаза. — Сядем в Омске на поезд — денег на билеты у нас еще хватит… Помнишь, мы не верили даже, что до Урала доберемся? — улыбнулся он.

Она раздраженно взмахнула рукой.

— Это ты не верил. А мне и верить не надо было. Я с самого начала знала, что еду на Алтай.

Тёмка не ответил и какое-то время молчал.

— Да?.. — наконец произнес он.

— Ну да, — недобро усмехнулась Галка. — Важно было вытащить тебя из Москвы, — она хихикнула, — пока ты не испугался и не передумал… Что, хочешь повернуть?

Она свернулась кошкой в своем новом углу и, не дожидаясь ответа, закрыла глаза. Уже сквозь сон она почувствовала, как машина дернулась и стала набирать скорость.

— Галь, где твой паспорт? Галка? — Тёмка тряс ее за плечо.

Машина стояла, снаружи слышались голоса.

— Блин, Артём, там же, где и твой, — пробормотала Галка и заснула снова.

Кажется, на этот раз она спала долго.

В стекло с тихим стуком и жужжанием билась оса. Звук повторялся, видимо, довольно давно; очевидно, он и разбудил Галку. Оса билась в окно с монотонным упорством. Стекло в белесых подтеках и разводах напомнило Галке окно на старой кухне. И звук был звуком домашней скуки.

Она протянула руку — и оса тут же ужалила ее. Пульсирующая распирающая боль моментально вспухла в пальце и отдалась до локтя. Оса забилась в агонии, скорчившись в кольцо и отчаянно жужжа.

— Черт! Блин! Гадство! — Галка затрясла рукой и тут же сунула палец в рот. Это разбудило ее окончательно.

Артём, согнувшись колесом и уткнувшись носом в колени, дремал. Водитель, не отрываясь, смотрел на дорогу.

За окном в небе ходуном ходили тучи. Похолодало, и оттого, видимо, в кабине и были подняты стекла. Горячим распухающим пальцем она инстинктивно ощупала внутренности КамАЗа в поисках прохлады, но все детали внутренней обивки были прогреты за жаркие дни, и от тепла боль запульсировала с новой силой.

— «Я ее нечаянно прижала, и, казалось, умерла она. Но конец отравленного жала…» — Галка чертыхнулась. — Вертится и вертится в башке…

Никто ей не ответил.

Артём открыл глаза, сонно вздохнул и закрыл снова.

КамАЗ ехал и ехал.

После обеда машина нырнула в полосу дождя. Вдруг разом потемнел и намок асфальт, дождь замолотил в лобовое стекло — и заползали по нему, вязко меся влагу, дворники.

Туча стояла на месте, заливая безымянные поля и перелески. Минут двадцать подряд КамАЗ разрезал дождевую стену, а потом так же резко вынырнул с другой ее стороны. Асфальт был сух, и в разрывах туч виднелось ясное небо. Последние капли сползали по стеклам, сверкая на солнце и высыхая, не добравшись до нижней щели. Водитель опустил стекло со своей стороны и закурил. Ворвавшийся в кабину ветер принес запах мокрого леса.

Артём скосил глаза туда, где сидела Галка. Она уткнулась в атлас автодорог, на ту страницу, где помещалась таблица региональных автомобильных кодов.

— Из Омска, — ни к кому не обращаясь, сказала она, глядя вслед попутной машине, и сверилась с атласом.

Артём вскинул голову и посмотрел на дорогу, но машина обогнала их и была уже далеко.

— Артём, а вот как вы собирались и дальше врать, что вы из Нижнего? — не отрывая глаза от дороги, поинтересовался водитель.

— Ну… Мы не думали, что паспорта так часто придется вытаскивать…

— И главное, зачем вы это делали? — перебил его водитель.

— Из Тюмени, — Галка сверилась с атласом и кивнула самой себе.

Артём машинально взглянул на дорогу.

— Ну… все так резко реагировали на слово Москва, прямо в лице менялись, — пробормотал он, опуская голову.

Галка ухмыльнулась из своего угла.

— Пермь, — констатировала она.

К закату КамАЗ наконец свернул на ночную стоянку. Из полудремы Галку вырвал гудок. Впереди, в свете фар замаячила пестрая одежда, мелькали голые женские ноги.

— Спроси, работает? — кивнул Артёму водитель. Голос у него был злой.

Артём растерянно оглянулся.

— Спроси у нее! — грубо повторил водитель.

Лицо Артёма выражало крайнее смущение, почти отчаяние, но он перегнулся из окна и нерешительно окликнул девушку:

— Э-э… Ум… Вы… работаете? — выдавил он из себя.

Послышался смех.

Красный как рак Артём откинулся обратно на сиденье.

— Что сказала? — спросил водитель.

— Ничего, — буркнул Артём и отвернулся.

За ужином Артём проглотил резиновую котлету с пюре и, никого не дожидаясь, поднялся из-за стола. Галка молча проводила его взглядом.

Ночью она много раз просыпалась и слышала, что он тоже не спит. Потом место для ног освободилось, и тихо хлопнула дверца кабины. Галка засыпала и просыпалась еще не раз в эту ночь, и Тёмкино место каждый раз оказывалось пустым.

На рассвете она подняла всклокоченную голову и огляделась. Стекла изнутри запотели, кабина была пуста. На секунду она испугалась, что Тёмка ушел совсем, но потом увидела на полу оба рюкзака и успокоилась. Она вылезла из кабины, дрожа от ночного еще холода и растирая себя руками. Сонно поглядев кругом, она достала из кармана зеркало и вгляделась в него. Она почти не различала своего отражения в туманном маленьком зеркальце, но лицо показалось ей усталым и потасканным. Она достала карандаш и почти наугад стала рисовать себе глаза.

В дальнем конце площадки зашевелилась чья-то тень. Галка вздрогнула и выпрямилась, но тень уже вытянулась в знакомую длинную фигуру, и Галка узнала Артёма. Он подошел и молча встал рядом.

— Я тут бродил всю ночь, ждал рассвета. Хотел восход солнца сфотографировать, — наконец поделился он.

Она зевнула.

— Клево.

Артём вздохнул и для храбрости закурил.

— Слушай. Я думаю… надо сказать ему, что мы сами до Омска доберемся… Может, поедим чего-нибудь в кафешке… и свалим?

Галка оглянулась с сомнением на двери забегаловки, слабо освещенные изнутри.

— Так что? — Тёмка протянул руку и коснулся ее щеки. — Здорово же было. Жечь костры, купаться… Пиво местное… пить.

— Неудобно, — наконец произнесла она и отстранилась.

Артём выдохнул дым и сплюнул.

— Нормально, — резко ответил он.

Галка с удивлением посмотрела на него.

— Доедем до Омска, а там что?..

— Поедем дальше, — подумав, ответил Артём. — Мы уже много проехали, половину пути. Глупо теперь поворачивать назад… Поедем уж до Алтая.

Галка хотела что-то ответить, но усталость и бессонница взяли свое. Она прислонилась спиной к кабине и прикрыла глаза.

— Ты уже хочешь ехать? — сонно спросила она.

Ответа не было так долго, что ей пришлось, наконец, открыть глаза. Артём смотрел в сторону восходящего солнца.

— Знаешь… да. Теперь хочу, — ответил он и повернулся к Галке. — А ты уже нет?

— Я хочу спать, — покорно отозвалась Галка и снова закрыла глаза. — Так что? Мне сказать ему, что мы уходим?

Его голос, когда он ответил, показался ей почти незнакомым.

— Не стоит, — сказал он. — Я сам с ним поговорю, а потом подойду с рюкзаками в кафе… Иди туда, я скоро, — добавил он.

Она пожала плечами, а потом вдруг выпрямилась и с подозрением уставилась на Артёма.

— Ты с ним драться, что ли, собрался? — догадалась она.

— А?.. Нет... А что, есть из-за чего?

Галка пожала плечами.

— Нет. На самом деле — нет.

— Ну и отлично, — кивнул Артём.

— Точно не будешь? — еще раз уточнила она.

— Не буду, не буду…

Галка, подумав, оттолкнулась спиной от кабины и, засунув руки в карманы бриджей, побрела к кафе. Оборачиваясь, Галка видела, как на фоне встающего солнца вырисовывается Тёмкина длинная фигура. Он стоял у машины и курил.