Вы здесь

«Они любят женщин и напитки до излишества...»

Владимир ТИТОВ
Владимир Титов


«Они любят женщин
и напитки до
излишества…»


В 1835 году в журнале «Современник» появилась небольшая заметка, озаглавленная «Путешествие в Сибирь» Шапп Д’Отроша и «Антидот» Екатерины II». Заметка звучала следующим образом:
В числе иностранцев, посетивших Россию в прошедшем столетии, Шапп д’Отрош заслуживает особенного внимания. Он был послан Французскою Академиею наук для наблюдения в Тобольске перехода Венеры по солнцу, долженствовавшего совершиться 26 мая 1761 года. — Аббат выехал из Петербурга 10 марта и 10 апреля прибыл в Тобольск, где и оставался до июля.
В 1768 году аббат напечатал свое путешествие, которое смелостию и легкомыслием замечаний сильно оскорбило Екатерину, и она велела Миллеру и Болтину отвечать аббату.

Автором сообщения был А.С. Пушкин. Вернее всего будет предположить, что Александр Сергеевич хотел написать более обширную статью, каковую эта заметка и должна была предварять, однако не успел по всем известной причине. Что же заинтересовало великого поэта у французского аббата-астронома? Что так задело просвещенную императрицу Екатерину? И почему это сочинение, вышедшее в свет два с половиной века назад, практически неизвестно в России? Теперь у нас есть надежда разобраться во всем этом. Впрочем, обо всем по порядку.
Несколько месяцев назад известным новосибирским букинистом и антикваром Станиславом Савченко в Санкт-Петербурге была приобретена книга вышеупомянутого аббата, которой тут же заинтересовались и местная пресса, и отдел редких книг ГПНТБ, и коллекционеры из других городов, и любители и знатоки сибирской истории. Каждого из этих юридических и частных лиц приобретение г. Савченко привлекало, разумеется, по разным причинам. Журналистов прельстила скандальная история и скандальная цена (18 тысяч долларов) «Путешествия», краеведов — просто история, библиотеку, видимо, все вместе. И действительно, если книги имеют судьбу, то судьбе этой книжки надо отдать должное. Что касается редкости, то в России находится четыре экземпляра «Путешествия», различающихся полнотой и сохранностью. Тот, который с негодованием читала Екатерина II, хранится в Эрмитаже и описан не как книга, а как собрание гравюр. Еще два экземпляра издания — в Российской национальной библиотеке в Санкт-Петербурге и Лицейской библиотеке Царского села, ныне хранящейся в Уральском государственном университете. Именно в Лицейской библиотеке с книгой аббата и знакомился Пушкин. Экземпляр книги Библиотеки Российской академии наук в СПб погиб во время пожара 1989 года. До сих пор нет полного перевода сочинения д’Отроша на русский язык, факты, описанные аббатом, почти неизвестны. Точно не известно даже, за что же Екатерина так невзлюбила скромного астронома. Не известно, разумеется, нам, потому что в 2004 году во Франции вышла в свет монография одного французского историка «Аббат и Императрица», судя по всему, полностью посвященная проблеме «Путешествия в Сибирь».
Аббат Шапп д’Отрош (1722 — 1769), астроном, член Французской академии наук, в 1761 году принял поручение от Академии отправиться в Тобольск для наблюдения прохождения Венеры через диск Солнца. Совершенно официально было испрошено разрешение на путешествие у императрицы Екатерины. В Санкт-Петербурге его делегация была хорошо принята, аббату дали переводчика и разрешили взять с собой художника, J. B. Prince’а, который до того уже работал в России. Как нам уже известно из сообщения Пушкина, аббат выехал из столицы 10 марта и 10 апреля прибыл в Тобольск, где и пребывал следующие три месяца. Это практически все, что мы знаем из внешних источников о его путешествии. Однако в 1768 году он описал свою поездку в Сибирь в «Voyage en Siberie fait en 1761». Разумеется, эта книга не могла остаться незамеченной в Петербурге, и уже в 1771 году Екатерина II запрещает ее в России и издает в Амстердаме брошюру с возражениями и опровержениями «Antidote ou examen du mauvais livre superbemtnt imprime, intitule: Voyage de l’abbe Chappe», написанную, по всей вероятности, Шуваловым. Нам неизвестно предполагал ли Жан Шапп д’Отрош изначально писать этнографический труд, однако из трех томов его сочинения первый представляет собой описание нравов и быта жителей Тобольска, иллюстрированное замечательными гравюрами Пренса, во втором томе содержатся собственно астрономические наблюдения, третий же — это перевод на французский язык книги С.П. Крашенинникова «Описание земли Камчатки». Очевидно, что аббат был поражен сибирской культурой, по крайней мере, доступные нам на русском языке фрагменты его сочинения представляются весьма живописными. По-видимому, некоторые из таких живописных описаний и послужили формальным поводом для запрета книги в России. Речь идет об описании обряда осмотра невесты после первой брачной ночи, к каковому описанию прилагалась и весьма нескромная гравюра Пренса, очень реалистично изображавшая существо этого ритуала. Здесь стоит добавить, что в известных в России экземплярах издания, как правило, некоторые из гравюр отсутствуют, что выгодно отличает экземпляр г. Савченко от всех прочих. Так, в книжке из Лицейской библиотеки сохранилось менее половины гравюр. Видимо, многие из них, в том числе и те, которые, по мнению Екатерины, были вызовом общественной нравственности, привлекали свободолюбивых лицеистов, предпочитавших свободу запрету и в весьма пикантных областях. Гравюры Пренса, великолепно исполненные и тщательно напечатанные, представляют собой ничуть не меньшую ценность для историка, чем сам текст. Очень интересна, например, гравюра с видом Тобольска, до сей поры неизвестная. По версии отдела редких книг ГПНТБ (зав. В.Алексеев), действительной причиной того, что книга аббата оказалась в опале, послужили несколько замечаний просвещенного астронома на политические темы. Аббат иной раз задает риторические вопросы о судьбе царевича Ивана, фактического наследника престола. Надо полагать, такие вопросы были бы нежелательны и в просвещенной Франции, а уж в стране наполовину азиатской и вовсе неуместны. Даже несмотря на то, что русская императрица увлеченно играет в демократию, переписывается с Вольтером и вообще строит правовое государство. Как считает Станислав Савченко, изображение России аббатом, видимо, не совпадало с представлением Екатерины, как нужно представлять Россию в Европе. Та антипропаганда, которую императрица пыталась проводить с помощью сочиненного Шуваловым «Антидота» имела, судя по всему, нулевой эффект. Однако запрет действовал на ввоз книги в Россию и продолжал действовать и в дальнейшем. Как мы уже знаем, сочинение до сих пор не опубликовано у нас, гравюры почти неизвестны.
Кроме А.С. Пушкина, которого все запретное и запрещенное влекло с силой необычайной, «Путешествием в Сибирь» интересовался еще один крупный ученый-историк и поэт XVIII века Петр Андреевич Словцов, автор классического труда «Историческое обозрение Сибири». У Словцова, который, кстати говоря, неоднократно подвергался преследованию за вольнодумство, мы и заимствуем те немногочисленные переведенные фрагменты текста Шапп д’Отроша. Пока что это единственный перевод «Путешествия в Сибирь» в России.
Вот что сам П.А.Словцов говорит о проблеме «русские и Европа», которая тогда уже воспринималась как проблема:
Шапп был тех мыслей о Русских, что они, рождаясь с грубым строением, будто бы не способны вмещать ни воображения, ни гения, и верил в язвительное слово известного Монтескье, что, для возбуждения в Русском чувства, надобно ободрать его. Прилично ли так говорить гению, если Монтескье был в самом деле гений? Наша Елизавета, не читавши пресловутого сборника о духе законов, уничтожила смертную казнь в поучение Европы, смягчила наказания, и видела двух или трех поэтов, витию в Гедеоне Криновском, зодчего Кокоринова из Сибиряков, и создала живописца Лосенка.
Следующее его высказывание, впрочем, равно как и предыдущее, представляет одну сторону того дуального отношения к «просвещенной Европе», которое в русской душе присутствует до сих пор: негодование за «мелкие злодейства», издевку и иронию, которую позволяют себе западные авторы в отношении «дикой» России и, одновременно, равнение на Европейскую цивилизацию в ее лучших социальных достижениях. Ну, и зависть, конечно. Словцов:
…мы с негодованием пропускаем колкие высказывания о наших обычаях и свадебных обрядах, общих в то время с Россией, и притом представленных Шаппом без целомудрия и даже без благопристойности. Ни звание астронома, ни имя аббата не попрепятствовали ему принять роль дружки на одной русской свадьбе, чтобы после выдать бесстыдное описание старинного обычая и обесславить свое творение скаредною картинкою.
И здесь опять мы встречаемся с проблемой, вполне актуальной и для нашего времени: научное или литературное описание, ориентированное на рационалистическую науку, родившуюся в Новое время в Европе, а потому — на бесцензурность, столь милую сердцу западного либерала, до сих пор вызывает гнев русского моралиста, воспитанного на дурно понятом Толстом или односторонне воспринятом Пушкине. Почти «естественнонаучный» интерес французского ученого к быту тобольских жителей оказывается как для Екатерины, так и для «сибирского Карамзина» Словцова нецеломудренным и неблагопристойным. И если императрицу понять можно — политика есть политика, то П.А.Словцов — уже готовый и по сию пору не изменившийся тип русского интеллигента.
Нижеследующие фрагменты из сочинения аббата дают представление не только о сибирском быте и привычках, но и о восприятии этих привычек рафинированным европейским интеллектуалом середины XVIII века. Вот, например, описание праздничных трапез, в котором, как видно из текста, аббата больше всего поражает «культура пития»:
В большие или семейные праздники там приглашаются к обедам лица обоего пола, но кушают в особых комнатах. Хозяйка выходит к мужчинам перед самым столом с подносом водки и, обойдя всех, уходит. Столы бывают сытны, нарядны, но безмолвны, пока не начнут пить здоровья, вставая на ноги. Тут все приветствуют друг друга, поименно, при разных положениях тела, делают сцену шумную, странную. Вместо вин употребляются наливки. После стола переходят в другую комнату, где стол убран китайскими закусками, и снова принимаются за бутылки с медом, пивом и другими напитками из водки. Попойка продолжается до вечера. Если едут в поле, бутылки не отстают от них. ‹…› В Пасхальную неделю чиновники ездят друг к другу с поздравлениями, и после взаимных обниманий пьют в каждом доме. Простой народ в праздники предается пьянству и разврату.
Вот они, «колкие высказывания», вызвавшие негодование Словцова, который большую часть жизни провел в том самом городе, который описывает аббат. И, надо полагать, откровением для историка эти «высказывания» не были. Однако же, вот он, страх упасть в чужих, столь ненавистных «европейских» глазах. Бедный аббат случайно отодвинул внешний покров «цивилизованности» (всегда, как ни странно, понимаемой в смысле европейской цивилизации), своего рода майю респектабельности, окружающую наши столицы, и попал в дикую азиатскую страну, каковую и живописал. Не знал же, что наш народ и европейцам не дает, и сам предпочитает не особенно задумываться о том, как он там живет, внутри своего «социального тела». Вот и видит П.А.Словцов глазами французского астронома нашу «внутреннюю Азию», видит и возмущается:
Сибиряки рослы, плотны и статны. Они любят женщин и напитки до излишества. Унижаясь перед главным начальником, они поступают весьма жестоко с низшими и своими служителями. ‹…› Не в одном Тобольске мужчины ревнивы к своим женам; они большую часть дня проводят в попойках, и возвращаются домой нетрезвыми. Жены редко выезжают; живучи дома в праздности и скуке, недалеки от преткновения нравственного. Довольно быть безрассудным, чтобы сделаться счастливым. Там не знают нежной любви, этой теплоты душ чувствительных, которую самая строгая добродетель не в силах унять в сердцах.
Не может аббат обойти вниманием и вечную тему, общее место в рассуждениях большинства иноземцев мужского пола, побывавших в России. Глупость, конечно, а все равно приятно:
Женщины тобольские красивы, белотельны, с тихою и приятною физиономией, с глазами черными, томными и всегда потупленными. Головной убор их состоит в искусном переплетении черных волос с разноцветными платками, чем дают себе вид прелестный. Все румянятся, даже служанки и простонародные женщины. Вообще женщины статны от 18 до 28 лет. Ноги и ступни у них толсты, как бы для поддержки естественного их дородства. Двукратным хождением в баню они безобразят свой стан и, расслабляя тем организм, представляются прежде 30 лет уже пожилыми.
Из книги д’Отроша мы можем узнать также ценные сведения об одежде сибиряков, которая, увы, оказывается для аббата совсем «немодной»:
Некоторые купцы и простолюдины ходят в платье старого покроя и не бреют бород, прочие все одеваются по-европейски. Одеяние женское не много разнится от европейского, только не модное. Праздничное и торжественное платье их состоит в мантильях, какие в старину бывали во Франции. Костюм этот перешел в Тобольск из Петербурга. Вообще мужчины и женщины одеваются богато, но последние редко переменяют белье.
Напоследок Словцов приводит рассуждение Шапп д’Отроша, по своему духу достойное, скорее, каких-нибудь «Картин Парижа» Мерсье, но вряд ли уместное в описании Сибири. Тем более, что во Франции XVIII века, судя по тому же Мерсье, дела вряд ли обстояли лучше:
Мужчины в Сибири дотоле не будут чинны и благонравны, доколе не начнут уважать своих жен, и доколе женщины по праву красоты и воспитания не станут содействовать приятностям общежития.
Что интересно, через год после опубликования своего труда по Сибири, аббат Жан Шапп д’Отрош отправился все с теми же «астрономическими» целями в Калифорнию, где и скончался. Но уже в 1772 году было издано его «Путешествие в Калифорнию». Будем надеяться, что к этой книжке судьба оказалась более благосклонна.
В целом, очевидно, что книга аббата представляет несомненную ценность как для истории Сибири, так и для истории нравов и истории культуры. Иностранных источников такого уровня не так уж и много, тем более что дела с их переводом, комментированием и изданием обстоят из рук вон плохо. Специалистам европейской части России хватает разного рода «путешествий» по их областям, так что до работы с источниками по Сибири дело, видимо, дойдет не скоро. В 1930-е годы Азадовский уже пытался издать все мемуары и разного рода очерки иностранцев о Сибири, однако вышло только две тоненьких книжки с текстами XIII—XVI веков. Было объявлено о публикации в той же серии воспоминаний пленных шведов, сосланных в Тобольск, но в связи с войной издание их было отложено, а после войны проект и вовсе заглох. Есть вероятность, что с «Путешествием в Сибирь» получится также. Нынешний владелец книги Станислав Савченко, который для покупки раритета брал очень большой кредит, согласен продать ее только Государственной публичной научно-технической библиотеке СО РАН, для ее последующего перевода и издания. Однако только в высшей степени нравственной позиции г. Савченко здесь оказалось недостаточно, потому как попытки ГПНТБ найти средства на покупку дорогостоящей книги пока оказываются безрезультатными.
100-летие «Сибирских огней»