Вы здесь

Пехотинец

ПЕХОТИНЕЦ ПЕХОТИНЕЦ
                                   

Иван, Сергей да Николай — всё рядовые…
                                             Из песни Н. Шипилова «Пехота»

С Николаем Шипиловым мы встретились на лестнице ДК «Строитель» осенью 1979-го года после очередных читок и споров на литобъединении. Я был совсем юный, ему подкатывало к 33-м, он был в полном расцвете мужских сил, с красотой и обаянием бравого солдата, с роскошным баритоном и привычкой к едва заметной усмешке. Он — видавший виды и живший бурно и лихо — смутил меня несколькими фразами о тогдашнем политическом устройстве, о Ленине-Сталине, а потом и вовсе удивил, сказав, что по просьбе директора ДК «Октябрьской революции» недавно написал песню к очередной советской дате и получил за неё (страшно подумать!) шестьдесят рублей. Это при моей тогдашней стипендии в Нархозе в сороковник.

У него уже тогда была свита: слушатели и слушательницы, собратья и собутыльники, поклонницы, конечно, но среди своих друзей-поэтов знаменитого новосибирского андеграунда 70-х годов он ничем особенным не выделялся. Скажем, когда Анатолий Маковский для меня открыл Александра Денисенко, он и словом не обмолвился о Шипилове, это был просто близкий друг, пишущий прозу и неплохие песни. Но, с другой стороны, на тогдашних студенческих свадьбах мы с удовольствием соло и хором пели романтическую балладу «После бала»:
…а один совсем зелёный,
поздним солнцем запалённый,
не поймёт куда летит, куда попал он,
и у самой двери рая, вдруг поймёт,
                                    что умирает,
как же можно — после бала,
                                    после бала...,
вовсе не ведая, кто её написал, когда, откуда он родом и где обитает. Увы, где только не обитал Шипилов, без жилья, без прописки, без паспорта годами, он даже слегка бравировал этим, словно бы утверждая и отстаивая своё право на свободу (да, хоть бы такую!) и независимость от стройной иерархии социалистической державы. Это во многом помешало выпустить ему свою первую книгу рассказов в Новосибирске, но этот же ореол бродяги, барда, неприкаянного таланта очень способствовал его признанию в Москве. Главным событием и главным открытием Всероссийского совещания молодых писателей в Новосибирске 1982-го года был именно Николай Шипилов. Мне тоже довелось участвовать в этом совещании и я наблюдал, с каким энтузиазмом и с каким восторгом члены большой делегации московских писателей (руководителей семинаров) говорили о Шипилове: какой талант пропадает! никто ему не помог! никто не поддержал! — тащили в свою компанию, непрерывно просили петь. Это был звёздный час. Один из тогдашних секретарей Союза писателей России, бывший иркутянин Вячеслав Шугаев взялся помочь, вывести в большую литературу на горе многим завистникам и недоброжелателям в родном Новосибирске. И вот уже Шипилов на Высших литературных курсах, вот уже он представлен большой (чуть ли не в полжурнала) подборкой рассказов в «Литературной учёбе» под названием «Игра в лото» (1983), а следом выходит солидным тиражом книга «Ночное зрение» («Молодая гвардия, 1984).

Я не забуду, как мой тогдашний однокурсник по Литинституту, а ныне всемирно известный драматург Николай Коляда, носился с томиком «Литучёбы» по общаге Литинститута на Добролюбова 9/11, всем показывал, всем зачитывал, всех убеждал, что это ну, почти гениально или и впрямь гениально, а рассказ «Игра в лото» он, по-моему, знал наизусть. Шипилов вскоре появился в нашей общаге, ему, как слушателю ВЛК, выделили отдельную комнату, Коляда сразу побежал знакомиться и выражать… ну, всё, что в таких случаях душа просит выразить. Он был не единственный в этом стремлении.

Начался новый этап в биографии Шипилова — с новым буйством, с новой отвагой, с новыми легендами, историями, анекдотами. Об этом времени можно написать захватывающий роман, мне кажется — пребывание Шипилова на Добролюбова 9/11 под сенью Останскинской башни не уступает по своему размаху и яркости ставшему уже легендарным житью-бытью в тех же стенах Николая Рубцова.
Шипилов для меня — солдат, русский солдат. Он с противниками — честен, прям, несгибаем, хотя бывал и лукав, и жесток. Компромиссов он не любил. Ректорату и руководству ВЛК пришлось нелегко, пока Шипилов учился. Но для Литинститута это дело привычное. Хотя, говорят, что сегодня там — железная дисциплина и ОМОН на подхвате. Эпоха сменилась.

Повернись история нашей страны чуть иначе и, думаю, Шипилов бы стал в ряд с классиками нашей словесности, но, увы, большую часть времени в 90-е он занимался зарабатыванием денег концертами да переводами чужих романов. В этом была своя правота — литература в сегодняшней России как нищенка на паперти, она никому не нужна, единственно чего она достойна — это жалости. А независимый характер не выносит подаяния. Натура восстаёт.

Странно, что народными любимцами и властителями дум у нас становятся хохмачи и клоуны, как, скажем, Михаил Евдокимов, которого, по слухам, именно Николай Шипилов вывел в люди, а личности с умом и талантом, носители подлинной национальной культуры, вынуждены тащить крест, свой крест.
Надорвался Николай.
Но остался верен себе.


Владимир
Берязев
                                            



P.S. Мы надеемся опубликовать на страницах нашего журнала в начале следующего года одно из последних произведений Николая Шипилова — Роман «Псаломщик».

100-летие «Сибирских огней»