Рыба бьется об лед

В образование Игорь Демин попал случайно, в начале двухтысячных. Окончил институт культуры и в поисках работы забрел во Дворец пионеров — спутал его с клубом. Там ему и посоветовали попытать счастья в одной из городских школ, где требовался руководитель кружка КВН. Игорю было все равно, с чего и где начинать трудовой путь. Он не видел собственного будущего даже в ближайшей перспективе и, как ежик из знаменитого мультфильма, шел на ощупь, словно в густом тумане.

В школе Демина встретили приветливо.

— Уже больше года ищем человека, который будет с детьми юмором заниматься! Нынче конкурсы КВН популярными стали, — радостно щебетала завуч по воспитательной работе Марина Евгеньевна. — Сами играли когда-нибудь?

— Не приходилось. Но как строятся шутки и смешные эпизоды, мы в институте изучали. Даже зачет сдавали в форме соревнования.

— Ну что же, опыт дело наживное. Вот только зарплата у руководителя кружка маленькая...

— Какая?

Завуч озвучила сумму.

— У меня стипендия ненамного меньше была, — огорчился Игорь.

— Давайте поступим так. — Марине Евгеньевне пришла в голову какая-то идея, и ее глаза радостно заблестели. — Клубом веселых и находчивых будете заниматься по совместительству, на полставки. А вашей основной должностью станет — «социальный педагог»! Тогда и зарплата в три раза увеличится. Со временем надбавки разные пойдут, премиальные... Вы — мужчина, у вас получится, и КВН только в помощь. Соглашайтесь!

Демин тогда, по неопытности, не почувствовал подвоха: не заметил, что завуч за счет одной его персоны пытается решить сразу две кадровые проблемы.

— А кто такой «социальный педагог» и чем он занимается? — спросил он.

— В основном работает с учениками из неблагополучных семей и опекаемыми. Следит, чтобы они не пропускали уроки. Должность эта в школе появилась недавно. Работа ответственная и необходимая. Вы же видите, сколько шпаны на улицах развелось и как легко под их влияние попадают хорошие ребятишки!

— Я и сам в детстве был шалопаем, — весело сообщил Демин.

На самом деле Игорь приукрасил. Никаким шалопаем он не был, рос в обыкновенной семье, с мамой и папой, хорошо учился, любил читать, был пионером, верил, что добро всегда побеждает зло. Потом, уже в девяностые, он видел много плохого: бандитов, шныряющих по рынкам, спившихся бомжей, девчонок, соблазнившихся легким рублем, — но все это происходило как будто в стороне и не касалось его лично.

Немного поразмыслив, Игорь согласился на предложение Марины Евгеньевны, еще не подозревая, насколько опрометчиво поступает.

— Вот и славно! — обрадовалась завуч. — Пишите заявление, оставляйте документы — и с понедельника на работу. Я поговорю с директором, она вам назначит время для собеседования. Проблем не будет! — И она весело подмигнула Игорю.

 

На выходных Демин решил посидеть в кафе с другом детства — отметить свое трудоустройство. Друг отучился на юриста в другом городе и недавно вернулся на родину. Они не виделись около года.

— Ну вот и взрослая жизнь начинается, на следующей неделе выхожу на работу, — меланхолично сообщил Игорь.

— Все когда-то заканчивается, и беззаботная юность тоже, — усмехнулся друг.

— А помнишь, в восьмом классе мы с тобой писали фантастическую повесть? Она у меня до сих пор дома лежит незаконченная.

— Ух ты! Сохранил? Надо взять у тебя почитать. Интересно вспомнить, какими мы были.

— Может, допишем? На следующих выходных встретимся — и добьем до финала! — загорелся Игорь.

Но друг был настроен саркастически:

— По выходным мы теперь будем водку пить, чтобы расслабиться после рабочей недели и морально подготовиться к следующей. Вернуться к творчеству получится только на пенсии.

— О чем можно писать в преклонном возрасте? Разве что сочинять мемуары, делать зарисовки о природе и погоде...

— Нет! Мы напишем роман ужасов. И назовем его «Социальный педагог»! — подмигнул Демину товарищ.

— Может, лучше детектив черканем? «Адвокат мафиози» — классно звучит! — не остался в долгу Игорь.

— Не-е, не канает. «Социальный педагог» — круче. Такого еще никто не писал. Представь, — приятель на ходу начал сочинять фабулу, — в городе N пропали двое детей. Взрослые в ужасе, ищут их днем и ночью, но безрезультатно. Через неделю детей находят мертвыми, на их маленьких телах обнаруживают странные мистические татуировки. Ползут слухи о черном шамане и древних языческих ритуалах. Милиция в поисках преступника сбивается с ног, школы пустеют, папы и мамы не выпускают своих детей из дому...

— По квартирам начинает ходить милый парнишка, работающий в школе социальным педагогом, — со смехом подхватил Демин. — Приветливый и улыбчивый. Он убеждает родителей, что ученики должны вернуться за парты. Говорит, мол, нужно просто провожать детей в школу и потом встречать — и все будет хорошо...

— Родители соглашаются. На какое-то время ситуация нормализуется — и все успокаиваются. Но вскоре вновь пропадает ребенок...

— В пропаже детей начинают подозревать преступные группировки. Трясут всю уголовную мразь в округе, но никто не признается в причастности к этому делу. Мало того, криминальные авторитеты сами обещают найти ублюдка и покарать его...

— Между тем дети продолжают пропадать с устрашающей регулярностью. Длится это в течение года. Из города N массово уезжают семьи, пытаясь спасти своих чад. Начинают закрываться опустевшие школы и детские сады. Учителей переводят работать в соседний город...

— И дети начинают исчезать там!

— Лишь спустя несколько лет один старый матерый опер докапывается до истины. Воровал детей социальный педагог! Он и был шаманом, который приносил человеческие жертвы своему древнему черному богу...

Игорь расхохотался, точно школьник: ему понравилось дурачиться и сочинять нелепые страшилки.

— Запомни идею, — весело сказал друг детства. — На пенсии обязательно напишем!

— Не забуду, — ответил Игорь.

Поболтав еще о пустяках, они расстались.

 

Утро понедельника выдалось суетливым. Не успел Игорь прийти на работу, как Марина Евгеньевна потащила его к директору школы.

— Зачем такого молодого приняла? — без церемоний спросила директор, всем своим видом показывая недовольство.

— Людмила Ивановна, молодость — дело излечимое, с годами проходит. Игорь Семенович у нас еще и КВН вести будет.

— Для юморесок подойдет, а социальная работа — вещь серьезная. Завалит тебе все, что делать станешь?

— Да я, вообще-то, не напрашивался, — обиженно вставил реплику Демин. — Мне Марина Евгеньевна сама предложила...

Директор оглядела его изучающе. Ее стать, манера говорить, изысканный костюм, украшенный явно дорогой брошью с крупными камнями, ­— все создавало образ капризной стареющей королевы. Игорь в ее присутствии чувствовал себя маленьким и незначительным.

— Тебе отвечать, — наконец вынесла «королева» свой вердикт, обращаясь к завучу.

Мнение Игоря ее, похоже, не волновало.

— Ручаюсь, справимся, — ответила Марина Евгеньевна, поправляя большие очки на худощавом лице.

Людмила Ивановна ничего не ответила. Она отвернулась, как будто унылый осенний пейзаж за окном интересовал ее гораздо больше, чем общение с подчиненными. Весь ее вид говорил: разговор окончен, делайте как знаете, ошибетесь — накажу.

— Она со всеми так? — спросил Игорь у Марины Евгеньевны, когда они вышли из кабинета директора.

— Как? — не поняла завуч.

— Ну так... неуважительно.

— Это вы с непривычки все остро воспринимаете, Игорь Семенович. Мы-то уже давно притерпелись и не замечаем. Она не злая, мужчин в образовании любит, на премии не жадная. Просто... вот такая она...

— ...Всея Руси царица, — закончил Игорь витавшую в воздухе мысль.

— Точно! — засмеялась Марина Евгеньевна. — Пойдемте, я вам ваше рабочее место покажу и кратенько обрисую предстоящие дела на неделю.

Выяснилось, что в ближайшие дни Игорь должен успеть: взять у классных руководителей списки детей из неблагополучных семей, выявить прогульщиков, написать годовой план работы, составить социальную карту школы и установить контакт с детской комнатой милиции.

Первые шаги всегда трудны, на новом, совсем незнакомом поприще — особенно. Но делать нечего: назвался груздем — полезай в кузов! Конечно, за неделю Игорь поставленных задач не выполнил. Много времени заняло знакомство с учительским коллективом. Практически все женщины, и все старше него. Кто-то поддерживал новичка и добросовестно предоставлял информацию, а кто-то откровенно игнорировал просьбы Демина, считая, что учитель должен лишь вести свой предмет и заполнять классный журнал.

— Ты социальный педагог — ты и составляй свои списки, а от нас отстань. И так забот полон рот! — слышал Игорь в ответ. Кто-то выражался и грубее.

Демин терялся, не знал, что на это сказать, и бежал жаловаться Марине Евгеньевне. Завуч отчитывала нерадивых, но Игорь видел, что делает она это с неохотой и как бы не всерьез. Многие из учителей за долгие годы совместной работы стали ее подругами.

— Требуй от них пожестче и не слушай, что они там ворчат. Читай должностные инструкции. Там четко сказано, что учитель обязан делать, а что — нет. Социальный педагог — это младший администратор! Не выполняют — ставь на вид, пиши мне докладные. Я им живо объясню, кто в доме хозяин, — посоветовала Игорю директор школы, заметив, что молодой сотрудник оказался в тупике.

— Многие учителя не реагируют на мои просьбы и не подчиняются, — пролепетал Игорь.

— Подчинятся. Все от тебя зависит. Я тоже в твои годы организатором начинала. У меня все по струнке ходили и сейчас ходят! — Людмила Ивановна демонстративно потрясла кулаком в воздухе.

Директор оказалась права. Как только Демин стал вести себя тверже, на него и реагировать стали по-другому.

— Вы обязаны это делать. Не нравится — увольняйтесь и ищите новое место работы, — спокойно говорил он нерадивым классным руководителям.

Теперь уже педагоги растерянно смотрели на Демина и жаловались на него директору. Но та лишь посмеивалась в ответ:

— Что, задает молодой перцу? Так вам и надо! Хоть пыль стряхнет с вас немножко.

И учителям приходилось выполнять то, что от них требовалось.

 

Встречи с ребятами из школьной команды КВН Игорь боялся гораздо больше, чем объяснений с классными руководителями. Команда целиком состояла из старшеклассников. Разница в возрасте между ними и Деминым была пять лет или чуть больше. Как в такой ситуации выглядеть учителем?

Началось с того, что Марина Евгеньевна попросила Демина оформить к ближайшему празднику актовый зал и дала ему в помощь двух старшеклассников: Павла и Андрея. У Павла, в отличие от Демина, уже густо пробивалась борода, а полноватый Андрей носил очки и напоминал своим видом директора небольшой фирмы. Выглядели оба не младше Игоря, а может, даже и старше. И сразу же начали обращаться к нему на «ты» и по имени.

— Я здесь учителем работаю, меня по отчеству надо звать, — робко поправил Демин.

Павел в ответ подмигнул, показывая, что оценил шутку.

Контакт не заладился. Порученную работу выполнили, но разошлись со взаимным чувством неловкости.

А теперь в этом же актовом зале Демина ждала вся команда КВН — восемь мальчишек и девчонок.

— Привет! — поздоровался он с ребятами.

— Привет, — ответили кавээнщики, без стеснения изучая нового наставника.

— Меня зовут Игорь Семенович. Я понимаю, что выгляжу молодо, но прошу обращаться ко мне по отчеству и на «вы».

— Хорошо, Игорь Семенович, — сказала одна из девушек, преувеличенно звонко выделив его отчество.

Ребята захихикали. Игорь почувствовал, что у него краснеют щеки. Заготовленная заранее речь чуть мгновенно не выветрилась из головы, но он заставил себя собраться.

— КВН — это игра. Значит, вы любите играть? — начал он издалека.

— Ну так-то да, — сказал полноватый Андрей, снял очки и, демонстративно подышав на линзы, стал протирать их краем футболки.

Снова смех.

— Вот и давайте поиграем. Я — учитель, а вы — ученики. Здесь обращайтесь ко мне с положенным почетом и уважением, а за стенами школы можете звать на «ты» и по имени. Так даже лучше будет, а то вокруг решат, что я старикан какой-то, раз вы, такие взрослые, величаете меня по отчеству. Договорились?

— Договорились, Игорь... Семенович. — Это прозвучало тоже с озорством, но по-доброму.

Настроение у Демина сразу улучшилось.

Он объявил кавээнщикам тему игры сезона, предложил несколько своих идей для сценария. Потом они провели актерский кастинг, чтобы прикинуть, кому какие образы подходят, и тут же разыграли по ролям несколько заранее приготовленных Игорем шуток. Было видно, что ребятам репетиция нравится. Два часа пролетели незаметно.

Демин сам удивился, насколько быстро он вошел в роль руководителя клуба и нашел общий язык со своими подопечными. Может, ребята пока не видели в нем безусловного лидера, но уж точно признали старшего товарища.

Прошло совсем немного времени, и кавээнщики привыкли называть Игоря на «вы». Бывало, даже вне школы, на улице, приветливо кричат издалека:

— Здравствуйте, Игорь Семенович!

Прохожие оборачиваются, ищут глазами взрослого дядьку, а тут Игорь — пацан пацаном — стоит и смущенно улыбается.

Марина Евгеньевна не ошиблась: КВН действительно помог Демину наладить и социальную работу. Видя, что старшеклассники уважают нового педагога, другие ученики тоже начали его слушаться.

 

Малообеспеченных семей в районе, где находилась школа, хватало. У некоторых учеников родители просто нигде не работали и пили. Школьная столовая была единственным местом, где такие ребята хотя бы раз в сутки получали горячее питание. Кормили их бесплатно, но для этого необходимо было составить акты обследования их семей.

Компьютеры в начале двухтысячных были еще диковинкой, работать на них умели единицы, поэтому в основном документы писались по старинке, от руки.

Игорь отправился собирать нужные сведения к классным руководителям. Выяснилось, что многие не были у своих подопечных по два года и больше.

— Как так? Почему?

— Да как-то боязно туда идти одним, без инспектора. Сходи сам — увидишь.

— Обязательно, но позже. Пока я по всем пробегусь, месяц пройдет, а документы требуются срочно. Кормить-то детей надо.

— Тогда пиши по старым образцам. Вряд ли там что-то к лучшему изменилось, — советовали учителя.

Работа с бумагами была для Демина делом новым и требовала специфических навыков. Пришлось сидеть буквально сутками, чтобы успеть к сроку. Наконец осталось заверить акты у ведущего специалиста и поставить печать.

Так дорога привела Игоря в городское управление образования.

— Ну кто вас так документы учил оформлять? Это же никуда не годится! — Чиновница нещадно черкала красными чернилами листки, над которыми Демин корпел несколько дней. — Переделайте и приходите!

Игорь послушно исправил все с учетом ее замечаний и через два дня явился снова.

— Вы хоть слушали, о чем я вам говорила?! — Красный стержень рассекал пространство листа, как меч самурая. — Переделать!

Прошло еще несколько дней. Игорь, чувствуя сосущую боль в груди и превозмогая себя, зашел в управление.

— Вы издеваетесь, коллега?! Неужели нельзя все сделать правильно? — Ручка хищно взвилась над злосчастными актами.

Игорь зажмурился и, не помня себя от волнения, произнес:

— Пока вы здесь меня акты писать учите, в школе дети голодают! В столовой их без документов кормить отказываются...

Шариковая ручка застыла в воздухе. В глазах чиновницы мелькнуло сомнение. Она глубоко вздохнула, неохотно отложила красный стержень и быстро, не глядя на Игоря, подписала документы синими чернилами.

— Пусть вас жизнь учит, — сказала она.

Демин, не веря в успех, осторожно взял бумаги со стола чиновницы, пробормотал слова благодарности и поспешно исчез из ее кабинета.

 

Вскоре Игорь уже достаточно знал о каждом из своих подопечных, но многих по-прежнему не видел лично. Дети из неблагополучных семей нечасто появлялись в школе.

— Созванивайся с нашим инспектором по делам несовершеннолетних, и обходите с ним адреса прогульщиков. Список я тебе подготовила, — сказала Марина Евгеньевна.

На следующий день в кабинет социального педагога постучался молодой человек в милицейской форме, возрастом чуть старше Игоря.

— Виталя, — без лишних церемоний представился он, протянул Игорю руку для приветствия и только потом добавил: — Чувиков.

Демин пожал крепкую кисть и тоже назвался.

— Ничего себе список! Обнаглели детки, про школу совсем забыли. Долго ходить будем... — Инспектор тяжело вздохнул, просматривая фамилии прогульщиков.

— Хоть посмотрю, как они живут, а то все в бумагах копаюсь, — сказал Игорь.

Виталя лишь усмехнулся в ответ.

Школа находилась на окраине города, большинство учеников обитали в частном секторе. Люди здесь жили просто и скромно, по-деревенски. Многие держали кур и скот: свиней, коров. Последние спокойно забредали в городские кварталы в поисках пищи и разгуливали там, словно в Индии, где их почитают как священных животных.

С этого района и решили начать свой обход Игорь и Виталий.

Ближе всех проживала семья Колесниковых. Воспитывала сводных сестер Наталью и Надежду их бабушка по матери Валентина Модестовна. Наталье недавно исполнилось шестнадцать лет, Надежда была на полгода старше. Отец отсиживал в тюрьме срок за убийство, мать беспробудно пила и про дочерей не вспоминала. Ее давно лишили родительских прав. Сестры уже больше месяца не посещали школу. Было известно, что они сдружились с компанией взрослых парней, вместе с ними выпивали, хулиганили, промышляли мелким воровством на садовых участках.

Их бабка Валентина Модестовна была немолодая, но все еще крепкая женщина. Нежданных гостей она встретила неприветливо.

— Кто такие? — бросила с вызовом, подбоченившись на пороге.

— Форму не видите? — грозно ответил ей инспектор. — Мы с проверкой.

— Мои девахи чего натворили? — насторожилась опекунша.

— Пока, слава богу, нет, — вступил в разговор Демин. — Но при такой жизни скоро натворят. Вы в курсе, что они больше месяца в школу не ходят?

— Я этих сучек драных кнутом высеку! — вскинулась Валентина Модестовна и начала искать глазами воображаемое орудие порки. — Я им...

— Войти можно? — перебил ее инспектор.

Тяжело вздохнув, бабка нехотя впустила проверяющих в дом.

В комнате было грязно, но тепло. В плохо выбеленной печи потрескивали, разгораясь, дрова. На просиженном старом диване валялись сбившиеся в клубок серые тряпки непонятного назначения. На обшарпанном столе стояла начатая литровая банка варенья, в прозрачном целлофановом пакете лежали слипшиеся на солнце сладкие булочки.

— Где девочки? — спросил Чувиков, оглядывая жилище.

— С утра попили чай со сладостями да в школу ушли.

— На уроках их нет, не обманывайте, — возразил Игорь.

— Проснулись, поели и вышли из дома с портфелями. Я же за ручку водить их не буду. Взрослые уже.

— Вы тетради их проверяли, дневники? Там есть хоть какие-нибудь записи из школы? Вы вообще внучек хоть как-то контролируете? — продолжал напирать Демин.

— Что мне — к ним в сумки лезть, что ли? — защищалась Валентина Модестовна.

— Хотите, чтобы их забрали в детский дом? — Игорю уже было все равно, насколько резко звучат его вопросы.

— Да хоть сейчас забирайте! — огрызнулась бабка.

— А жить на что будешь? На пенсию? — припугнул инспектор. — Опекунские-то выдавать перестанут! Еще и алименты заставят платить, штраф выпишут...

Валентина Модестовна скривилась, будто от резкой боли, и на минуту задумалась.

Инспектор и социальный педагог терпеливо ждали ответа.

— Завтра в школе будут, — наконец сказала бабка твердо.

— Точно придут?

— Не сомневайтесь! Как штык ровно в восемь появятся.

— Ну глядите, Валентина Модестовна! Если девочки не вернутся к учебе, то следующий наш с вами разговор уже не будет столь любезным.

— Я же сказала — придут!

На этом Игорь и Виталий расстались с опекуншей.

— Зачем отдавать детей человеку, который не смог воспитать собственную дочь? — недоумевал Демин по дороге. — Неужели думали, что с внучками у нее получится лучше?

— Ну, многое от самих девочек зависит. Они уже взрослые, в этом году девятый класс оканчивают. Поступят в техникум, потом выйдут замуж... Может, и не успеют совсем испортиться, — пожал плечами Виталик.

— Хотелось бы верить, — вздохнул Игорь.

— Попрошу участкового провести воспитательную беседу, — инспектор красноречиво стукнул кулаком о ладонь, — с компанией, в которую они попали.

Игорь кивнул и достал листы с адресами прогульщиков.

— Следующая семья — Варушкины.

— Знаю таких. Родители от алкоголя не просыхают, нигде не работают, по дому и в огороде ничего не делают, воспитанием детей не занимаются, — дал краткую характеристику Чувиков.

 

Они подошли к старому почерневшему деревянному дому. Во дворе было пусто: ни навесов, ни дров, ни инструментов. Входная дверь поскрипывала, распахнутая настежь.

Проверяющие осторожно вошли в холодное жилище. Грязная посуда, умывальник с налетом жира, засаленная мебель с темными потеками, на кроватях рваные матрасы без простыней. Никакой домашней техники: ни телевизора, ни холодильника.

Дом выглядел заброшенным.

— Здесь точно кто-то живет? — не поверил Игорь.

— Ну да. Мать, отец и их дочь Вика.

— Как же тут можно находиться, да еще с ребенком?

— Это для тебя дико, а для них — привычная среда обитания.

Снаружи послышались шаги. В дом вошла женщина в длинном темно-зеленом плаще, ее волосы скрывал теплый синий платок, на котором темнели масляные пятна. Игорь догадался, что это мать Вики. Увидев незнакомых мужчин, она от неожиданности вздрогнула и тут же в сердцах выругалась матом.

— Дочь где? — спросил железным голосом инспектор, не реагируя на ее брань.

— На улице бегает, — хмуро ответила женщина.

— Почему в школу не ходит? — спросил Игорь.

— Не в чем ей идти. Обуви нет, формы нет. Купить не на что.

— Почему не работаете? Муж где?

— Калымит...

— Водку он пошел искать, а не калымит, — отрезал Чувиков. — Почему дома холодно?

— Дров нет.

— Приведите завтра Вику в школу, — Игорь старался говорить спокойно. — У нас прошла акция «Помоги пойти учиться». Люди разное принесли: портфели, школьные принадлежности, одежду. Я все нужное выдам вашему ребенку.

— Хорошо, приведем. — Женщина оживилась.

— Не вздумайте только пропить эти вещи, — строго сказал инспектор. — А не то я за себя не ручаюсь. Посажу обоих, а девочку в детский дом передам!

Мать в ответ боязливо кивнула.

Демин и Чувиков вышли из затхлого помещения. Игорь чувствовал такую брезгливость, что ему захотелось помыть руки с мылом.

— Неужели так могут жить люди? — возмутился он.

— Еще и хуже могут. У этих хоть свой дом есть. Пить бы бросили — глядишь, и на ноги бы встали.

— Разве таких не лечат принудительно?

— Теперь — нет. Сейчас человек сам решает, жить ему по-людски или как животное. Пока своим умом не поймет, ничего не изменится.

— Ребенка надо срочно забирать отсюда. Не дай бог, собутыльники по пьяни зашибут или еще что сделают!

— Согласен, но вряд ли получится. Мать на суде расплачется, начнет уверять, что исправится. Отец принесет справку, что нашел работу... С которой его уволят максимум через месяц за прогулы. Ребенок, ясное дело, скажет, что хочет жить с мамой и папой, пообещает не пропускать школу и хорошо учиться. Суд примет это все во внимание и оставит Вику родителям.

— Как же так?!

— Установка такая у суда: детей оставлять в семье.

— Разве такие родители сами не хотят избавиться от хлопот, от лишнего рта?

— Зачем? Государство ведь «детские» платит. И потом, через ребенка всегда на жалость окружающих надавить можно. Добрые люди, глядишь, и подадут. Будет на что спирт купить. А дитя само себя прокормит, так они думают.

Во двор вбежала худенькая девочка. Одежда висела на ее тщедушном тельце мешком. Из-под длинной черной юбки виднелись большие, явно с чужой ноги, рваные сланцы. Тонкие руки были все в ссадинах и в укусах насекомых.

Темно-карие глаза подозрительно оглядывали незнакомцев. Девочка раздумывала, пройти мимо мужчин в дом или снова убежать.

— Я работаю в твоей школе социальным педагогом. Меня зовут Игорь Семенович. А ты — Вика? — спросил Демин.

Она едва заметно кивнула головой.

— У меня в школе есть для тебя новая одежда. Куртка, ботиночки лакированные... А еще цветные карандаши, тетради, альбом. В столовой дают бесплатные обеды. Сегодня суп был гороховый, котлета с картошкой и компот. Я пробовал — очень вкусно.

Игорь говорил, а девочка внимательно слушала. В ее глазах зажглась заинтересованность.

— Учитель будет ждать тебя завтра в школе, — сказал Виталий. — Придешь?

— Да, — чуть слышно ответила Вика.

— Вот и молодец. Беги к маме, — сказал инспектор, а потом повернулся к Демину: — Пошли!

— Надо было ей денег дать. Купила бы себе еды, наверняка ведь голодная, — спохватился Игорь и развернулся было назад, к дому Варушкиных.

— Не вздумай! — остановил его Чувиков. — Она их родителям отдаст, а те пропьют.

— Зачем отдаст? — не понял Демин.

— Затем, что любит свою семью.

— Они же совершенно не заботятся о ней!

— Мы таких, как она, из помоек достаем и в приют устраиваем. Отмоем, отчистим, накормим, теплом и заботой окружим. Они на людей походить начинают. Семью им приемную находим. А они в конце концов все равно на городскую свалку к родителям сбегают. Спросишь их: «Зачем вам такие мама и папа, которым на вас наплевать?» — а они ничего ответить не могут. Смотрят на нас волчатами и к пьяной матери жмутся.

— Надо же! Откуда такая преданность?

— Вот и я поражаюсь откуда... Куда дальше идем?

— Дальше... на Энгельса, сто шесть.

— Вот куда я точно идти не хотел бы, так это туда!

 

Три грязно-розовых общежития на улице Энгельса стояли в ряд, одно за другим. В народе их в шутку прозвали «Три поросенка». Откуда пошло такое название, никто уже не помнил, но точнее не придумаешь.

В одном из «поросят» жила семья Логиновых — мать и дочь. Девочка давно не ходила в школу. Классный руководитель даже приходила искать ее с родительским комитетом. Мать была пьяная, дочки дома не обнаружили. Мамаша обещала на следующий день отправить ребенка в школу, но прошло уже больше двух недель, а Юля на уроках так и не появлялась.

В общежитии было сумрачно — лампы разбиты или перегорели, пахло затхлостью, куревом и испражнениями. Изредка, шоркая одеждой о выбеленные стены, проходили люди, похожие на зомби постапокалипсиса. Они останавливались и пьяно, непонимающе смотрели в сторону чужаков. Эти взгляды словно говорили Игорю и Виталику: «Как вас сюда занесло, касатики? Бегите, пока не поздно!» Но инспектор и социальный педагог не убежали, а, точно разведчики, осторожно, стараясь не привлекать лишнего внимания, поднялись наверх к нужной им комнате.

Демин взмахнул рукой, чтобы постучать в дверь, — и замер с поднятым кулаком. В сумраке он не сразу заметил, что двери нет. Вместо нее, закрывая проем, висело черное в клеточку одеяло. Игорь недоуменно оглянулся на Виталика. Тот пожал плечами. Демин постучал костяшками пальцев в дверной косяк, брезгливо отодвинул шерстяную ткань и вошел.

В комнате находились четверо обнаженных до пояса мужиков. Они преспокойно играли в подкидного дурака, сидя на железных кроватях друг напротив друга. Столом им служила тумба, опрокинутая набок. Мужики весело разговаривали, курили и пили водку. Появление двух незнакомцев застало их врасплох.

Взгляды всех присутствующих гипнотически приковались к Виталию Чувикову — точнее, к его милицейской форме. Один из игроков так и замер с картой в поднятой руке. Стало ясно: многие из них не в ладах с законом.

— Спокойно, граждане! — громко и уверенно сказал инспектор. — Мы не по ваши души. Детская комната милиции. Ищем девочку, Юлю Логинову, — она в школу не ходит. Где ее мать?

На одной из кроватей что-то зашевелилось. Среди грязных матрасов и одеял медленно показалась голова женщины. Мутные глаза злобно оглядели незваных гостей.

— Опять не ходит в школу? Я этой твари голову оторву! Где она?

— Как всегда, у Людки торчит, — ответил один из игравших в карты мужиков.

— Проводите ментов до нее, пусть эту дрянь посадят. Будет знать, как в школу не ходить! — попросила дружков мать.

— Покажи им, — приказал самый старший молодому мужчине.

Тот вальяжно встал, подошел к Игорю и с вызовом бросил:

— Пошли!

— Сходи, — сказал Демину инспектор. — Я еще здесь побуду. Надо матери пару вопросов задать.

Игорю было страшно. В этом жутком общежитии, в компании явных уголовников он чувствовал себя беззащитным кроликом, которого в любой момент могут съесть хищники.

Провожатый уверенно пошел впереди, но, сделав несколько шагов, остановился и с блатным выпендрежем сказал:

— Не иди за спиной, не люблю. Плетешься сзади, словно в тюрьме конвой.

— Показывай дорогу, я чуть отстану, — ответил ему Демин как можно спокойнее.

Идти рядом с таким не хотелось.

Тот презрительно хмыкнул и быстро зашагал по лестнице вниз. Спустившись на этаж и немного пройдя по уходящему в густой сумрак коридору, он громко постучал в чью-то дверь. Ему открыли, выслушали его — и на пороге появилась девочка лет десяти. Она послушно пошла за мужчиной.

— Разговаривай, — бросил тот Игорю и, пройдя мимо, исчез, точно зверь, в темноте общежития.

— Ты Юля? — обратился Демин к ребенку.

Девочка кивнула.

— Я Игорь Семенович, работаю в школе. Почему на уроки не ходишь? — спросил социальный педагог и сам уже понял почему.

Кожа на лице девочки была обветрена, сморщена. Вроде ребенок, а вроде и маленькая старушка стоит. Все видит, все понимает, что человеку ее возраста и понимать нельзя. Взрослая душа в теле ребенка.

На глаза Игоря навернулись слезы. Ну и какая ей школа, как учиться? Таким бы просто выжить! Дожить до настоящей взрослой жизни. Да и то — что их ждет в будущем?

— Я тебя на бесплатное питание поставил в школьной столовой. Сегодня булочки с повидлом давали и чай. Ранец новый подарю... — говорил он девочке.

В Юлиных глазах Игорь увидел недоверие. Наверное, она ждала, что ее станут ругать.

— Ты приходи, тебе в школе лучше будет. Придешь?

Девочка в ответ быстро закивала головой.

— Буду ждать, — сказал Игорь и осторожно потрепал ее по волосам. — Беги к подруге.

Девочка ушла. Перед тем как зайти в квартиру, она обернулась и улыбнулась Демину. Он понял, что завтра увидит ее в школе.

Спустился Чувиков.

— Поговорил с ребенком? — спросил он.

— Да, — ответил Игорь.

Перед глазами стояло неестественно взрослое лицо девочки.

— Будем забирать ее на днях в детский дом, — сказал инспектор. — Здесь ей оставаться нельзя.

— Да их всех надо забирать!

— Всех не получится. Да и в сиротских приютах тоже не сахар жить.

 

— Огласите следующий адрес, коллега! — дурашливо предложил Виталик, когда они наконец вышли на улицу.

«Как он умудряется в такой обстановке не терять расположения духа?» — с завистью подумал Демин, а вслух сказал:

— Меня тут Марина Евгеньевна попросила одной выпускнице аттестат занести. В соседнем доме живет.

— О как! Это с каких пор аттестаты на дом приносят? Болеет, что ли, выпускница-то?

— Наоборот — здоровая как лошадь. Весь прошлый год вела праздную жизнь. Спала сколько хотела, ела досыта, гуляла. На уроках за год в общей сложности чуть больше месяца была.

— И при этом умудрилась сдать экзамены? — удивился инспектор.

— Да она и не ходила на них.

— Не понял.

— Я так же непонимающе посмотрел на завуча, когда та ко мне с просьбой об аттестате обратилась. «Как же так, — говорю, — другие стараются, пашут, а этой девице — на халяву?» А она мне: «Ну оставим мы ее на второй год, будет у нас числиться, и если натворит чего — а она натворит, — отвечать нам придется. Поэтому неси ей аттестат, вот тебе готовая справка, пусть подпишет. Скажи ей, что мы насчет ПТУ договорились. Там ее давно ждут. Пускай идет учиться на повара, как и хотела. С глаз долой, из сердца вон, и точка!» Нормально, да?

— Гм... Может, Марина Евгеньевна и права. Эта ваша выпускница, случайно, не Соня Царегородцева?

— Она.

— На днях на нее заявление поступило. Напилась, пела матерные песни на лестнице, на площадке пятого этажа. Соседи ей замечание сделали, а она в отместку, сбегая вниз, будто Терминатор, руками все окна в подъезде вышибла. Бабке, ее опекунше, штраф выписали. Та плачет, говорит, что боится внучки.

— К такой и идти страшно, — озадаченно сказал Игорь.

— Пошли, не дрейфь! — подбодрил его Чувиков.

В подъезде действительно не было окон и гуляли холодные сквозняки.

— Твоя работа? — спросил Игорь «выпускницу».

— Маленько перебрала, — с улыбкой ответила Соня.

Демин осуждающе поглядел на девушку. Крепкая, высокая, глаза веселые. Ни тени смущения или сожаления о том, что натворила.

— Расписывайся, что получила аттестат, — сказал он и протянул ей документ.

Царегородцева ухмыльнулась и поставила подпись.

— Удачи в новой жизни и, как говорится, всего наилучшего, — пошутил Виталик.

— Ага, спасибо, — простодушно поблагодарила Соня, не поняв иронии.

Уже на улице Демина прорвало:

— Неправильно все это! Нужно было порвать аттестат перед ее наглыми глазенками! Зазеркалье прямо какое-то...

— Может, наоборот, так и выглядит настоящий мир, просто ты его раньше не замечал, — парировал инспектор.

— Я не согласен с такой реальностью!

— Значит, рано или поздно захочешь ее изменить. Скоро конец рабочего дня. Какие у нас с тобой планы?

— Давай поедим чего-нибудь, зайдем еще по одному адресу, и на сегодня хватит.

— Договорились, — кивнул Виталик.

Они наскоро перекусили сосисками в тесте в ближайшем кафетерии. Настроение заметно улучшилось.

— Ну что же, теперь можно и еще немного поработать, — весело сказал Игорь.

 

Девятиклассница Лика Старикова проживала под опекой старшей сестры Ларисы в красивом благоустроенном доме. Сестре было двадцать семь, Лике — пятнадцать. Мать-наркоманку лишили родительских прав, с детьми она не жила. Отца в наличии никогда не имелось. Лика училась хорошо, но в последнее время стала часто без причины пропускать школу.

Дверь открыла старшая сестра. Когда она выяснила, кто к ним пришел и зачем, то без страха впустила проверяющих в квартиру. Держалась Лариса уверенно, даже развязно. Глаза ее неестественно блестели. Будь Игорь поопытнее, он бы сразу понял, что женщина «под кайфом».

Квартира выглядела ухоженной: чисто, новая мебель, хороший современный ремонт. Но что-то было не так, чувствовалось какое-то, еще невидимое глазу, тление, как будто еле заметный зеленоватый налет плесени лежал на предметах и людях.

Лика стояла у плиты, жарила картошку и на Демина с Виталиком не смотрела. За кухонным столом двое молодых, прилично одетых парней неспешно пили пиво с сушеной рыбой. По их лицам было видно, что не простые они — из «новых блатных», которые в девяностые обзавелись деньгами и стали жить по понятиям. Спокойные, привыкшие к безнаказанности, они смотрели на инспектора и его спутника как бы вскользь, но на самом деле внимательно изучали.

— Лика, почему ты перестала ходить на уроки? — спросил Демин с порога.

— Что сказал? — переспросил его один из парней.

— Я не вам, — ответил Игорь вежливо.

— Ты что, свинья, в школу не ходишь?! — неожиданно заорала старшая сестра.

Демин вздрогнул, по спине у него пробежал холодок. Лика, не обратив на крик внимания, слегка улыбнулась и продолжала помешивать картошку на сковороде.

— Почему ребенок здесь и готовит вам пищу, а не находится там, где ему положено быть, — за партой? — спросил Демин.

— Сейчас по хлебалу, тварь, получишь! Чего молчишь?! — продолжала орать Лариса.

— Не надо кричать, — сказал Игорь. — Этот вопрос я бы и вам адресовал. Сестра под вашей опекой.

— Рот завали! — обрезала его Лариса. — Своих заведешь, тогда воспитывать будешь!

Такого поворота Демин не ожидал.

— Да приду я завтра в школу, не ори! — ответила старшей сестре Лика.

— Вы почему грубите? — растерянно произнес Игорь.

Двое парней словно ждали такого неосторожного вопроса. Они неспешно поднялись с кухонных табуретов и начали угрожающе приближаться к Демину. Тот невольно сделал два шага назад. Виталик остался стоять на месте, преграждая парням путь.

— Ты, педагог, иди, — снисходительно сказал Демину один из «новоблатных» и улыбнулся. — Придет она завтра в школу. А с твоим подчиненным мы поговорить хотим.

— Он не мой подчиненный, и мы вместе уйдем, — ответил Игорь.

Виталик молчал. Он с вызовом смотрел на парней, заложив руки за спину и чуть выдвинув вперед подбородок.

— Пошли, — сказал ему Игорь.

Инспектор словно не услышал.

— Завтра чтобы была на уроках, — сказал Виталик Лике. — А вас, — обратился он к Ларисе, — жду в среду к шести вечера на собеседование в детскую комнату милиции.

Потом он смерил взглядом подступавших парней:

— Вы, уважаемые, лучше вернитесь на свои места и спокойно ждите картошечку. Если проблем не хотите.

— Борзый мент, — произнес с уважением один из «блатных».

— Нормальный мент, — ответил ему инспектор. — Не к вам пришли, не с вами и дела вести будем.

— Все, сдаемся. Туше! — сказал другой, широкоплечий парень, используя борцовский термин, означающий поражение.

Он послушно сел на табурет и попытался изобразить улыбку, но выглядело это так, будто он мерзко скалится. Приятель нехотя последовал его примеру. Было ясно: опасность не миновала.

Виталик не торопясь вытащил повестку, заполнил ее и заставил старшую сестру расписаться.

— Неявка по повестке карается административным штрафом, поэтому не советую игнорировать, — предупредил он.

Лариса лишь хмыкнула в ответ.

— И завязывайте с «дурью», уважаемая. Это добром не кончится.

— Чего? — не поняла Лариса.

— Погода на улице хорошая, — ответил Чувиков. — Всем до свидания.

Они с Игорем вышли на улицу.

— Я думал, нам конец, — облегченно вздохнул Демин.

— Никогда не показывай таким свой страх, — сказал Виталик. — Сожрут.

— Как его можно не показывать, если и правда страшно?

— Учись.

— Такому сразу не научишься. Тут закалка нужна.

— Лучше армии для этого места нет.

Демину стало стыдно.

— Я в армии не служил. Оказался не годен по здоровью, — сказал он Виталику.

— Ясно, — сказал без эмоций инспектор.

— И не думай, что откосил! Я хотел в армию. С детства мечтал пойти в погранвойска. У меня там отец и старший брат служили.

— Я же сказал: ясно, — уже теплее повторил Виталик, а потом спросил: — Ну что, на сегодня обходов хватит?

— Похоже, не только на сегодня, — ответил Игорь устало.

— Это ты брось! Нам с тобой еще пятнадцать адресов надо за неделю пройти.

— Был бы толк...

— В школе появятся, пусть хотя бы ненадолго. Уже хорошо.

Игорь задумался, вспоминая девочку, покорно жарившую картошку взрослым мужикам.

— Слушай, что ждет Лику в такой компании?

— Ничего хорошего, — ответил Чувиков.

— Надо лишать сестру опекунства и забирать девочку.

— Составь акты, я их подпишу, и передадим в отдел детства. Пусть там решают.

— Договорились.

— Мне надо на работу позвонить. Подожди чуть-чуть, — спохватился Виталик и побежал к ближайшему таксофону.

Через пару минут он вернулся, чем-то озабоченный.

— Конец рабочего дня отменяется. Идем в детский дом проводить профилактическую беседу. Там Голикова из вашей школы неожиданно быстро вернулась из санатория. Напилась, пошла на дискотеку, отлупила другую девочку. Мать избитой написала заявление. Голиковой шестнадцать лет, ей статья грозит.

— И двух дней не пробыла в хорошем месте, — тяжело вздохнув, сказал Демин.

— Нельзя волчат с овечками селить, — заметил Чувиков. — Ну кто придумал, что ягнята смогут хищника на светлую сторону перетянуть?

— Может, и смогут, если их много и они дружные.

 

За разговорами незаметно подошли к районному детскому дому. Здесь проживали более ста подростков из разных городов Красноярского края.

Стены, мебель, оргтехника — все было новое и самое современное. Ребятня бегала сытая, довольная, чистая. Каждый одет индивидуально, с иголочки и по последней моде.

Игорь с Виталиком прошли мимо двух мальчишек, которые увлеченно рубились на «Сеге» в видеоигры, уставившись в огромный монитор на полстены.

— Не детский дом, а отель «пять звезд»! — восхитился Демин.

— Им и карманные деньги выдают, и питание разнообразное в столовой: мясо, овощи, фрукты...

— А я думал, что сироты плохо живут.

— Еще детскому дому иногда спонсоры помогают. Особенно во время предвыборных кампаний. Для собственного пиара.

— И все равно, все детство без семьи я бы не смог...

— Здесь и труд в любой форме запрещен: ни стирать одежду, ни мыть полы в своих комнатах, ни дежурить в столовой нельзя, — продолжал рассказывать Виталик. — Живут на всем готовом. Поэтому, когда выходят отсюда во взрослую жизнь, совершенно не знают, как себя в ней вести. Часто буквально за месяц спускают все, что получили от государства.

— И много им дают?

— В прошлом году у одного выпускника накопилось на счетах около миллиона, да плюс еще квартира. За несколько недель он потратил все — раздал друзьям, подписал дарственную — и оказался на улице. Не знают они цену материальным благам, не отличают сотню рублей от пятисот. Могут купить телефон за десять штук, а завтра продать его за тысячу. Для них это суммы одного порядка.

— Если бы они сами зарабатывали деньги, то и ценить бы их умели. Зря такому не учат!

— Может, боятся, что в сиротских приютах начнут детей эксплуатировать? Или мешает закон о запрете детского труда до четырнадцати лет... Бог его знает. Слышал, что скоро новое постановление выйдет и выпускники детдомов не смогут свои квартиры продавать в течение пяти лет.

— Это правильно, — поддержал Демин.

В кабинете директора их уже ждали.

— Знакомься, Игорь Семенович! — представил Чувиков. — Голикова Мария Владимировна, уроженка города Ужур. В наших местах проживает недавно, но уже имеет на своем счету бесспорные «достижения»: драки, мелкие хищения — и вот теперь побои. Мария у нас айсберг, большей частью скрытый в мутной воде.

— Мы знакомы. Виделись несколько раз в школе, — сказал Игорь.

Голикова вызывающе ухмыльнулась, в ее глазах появился нехороший блеск, будто дикий зверь готовился вот-вот сломать клетку и вырваться на свободу.

— Тебя государство кормит, одевает, в санатории отправляет, а ты ведешь себя, как... — Чувиков споткнулся, подбирая нужное слово.

— Как мразь, — услужливо подсказала Голикова. — Говорите прямо, гражданин начальник.

— ...Как неблагодарный ребенок. Но ведь ты уже далеко не маленькая, — закончил свою мысль Виталик.

— А я государство не просила меня кормить! Я сама все достану, — дерзко ответила Маша. — Что так смотрите — не нравлюсь? — обратилась она уже к Демину.

— Мне с тобой детей не крестить. Какая разница, нравишься ты мне или нет? — сказал Игорь. — Мать твоя уже третий год сидит, ей еще пять осталось. С такой жизнью скоро и ты к ней присоединишься.

— Я не дура, на зону не собираюсь. И мать мою не трогайте, ясно? Я в колледже учиться буду, на парикмахера.

— Теперь не будешь, со статьей туда не берут, — заметил Виталик.

Голикова испуганно осеклась и вопросительно посмотрела на директора детского дома, которая все это время молча присутствовала при беседе.

— Инспектор шутит, — сказала та своей воспитаннице. — Мы поговорим с родителями побитой девочки. Попросим их забрать заявление. Коллеги, можно вас на минуточку? — обратилась она к Игорю и Виталику.

Они втроем вышли в другую комнату.

— Нельзя им таких слов говорить. Мечты о правильной жизни — это единственное, что их держит хоть в каких-то рамках. Если поверит вам — сбежит из детского дома и натворит таких дел, что не расхлебает до конца жизни! — удрученно сказала директор.

— Но она должна понять, что за свои поступки надо отвечать, — возразил Демин.

— О чем вы говорите, Игорь Семенович! Голикова состоит на учете в психдиспансере. Мать ее в четырехлетнем возрасте живую в землю закопала. Соседи крик услышали и спасли в последний момент.

Игорь посмотрел на Виталика, тот в подтверждение кивнул.

— Выходит, она искалечена самым близким и дорогим человеком... И ведь это навсегда! А чего мы тогда от нее хотим? — Демин почувствовал, как его накрывает безысходность.

— Вы не волнуйтесь, Игорь Семенович, Мария свое наказание получит. Мы отправим ее на очередное лечение в диспансер. Поверьте, этого она боится больше всего. Там с ними не церемонятся, — сказала директор.

— Не уверен уже, что хочу ее наказания, — ответил Демин.

Женщина понимающе кивнула.

За окном медленно наливался синевой вечер.

Игорь в бессилии махнул рукой и вышел на улицу. Чувиков попрощался с директором и отправился вслед за напарником.

— Не могу, тошнит! — сказал Демин. — С одной стороны, придушить хочется таких, как эта Голикова. А с другой — душа кровью обливается... Как вот это выдержать, скажи?! Одно утешает — что скоро выходные.

— Не раскисай. Со временем научишься не принимать все близко к сердцу.

— А этому точно надо учиться?

— Да. Иначе надолго тебя не хватит.

Инспектор улыбнулся и на прощание крепко пожал Игорю руку.

 

На следующий день Демин пришел в школу только к обеду и сразу явился с отчетом к Марине Евгеньевне.

— Молодцы! — похвалила она. — То-то я смотрю, с утра новые лица на уроках появились. Сестры Колесниковы сидят за партами и даже домашнее задание сделали. Варушкина здесь, Логинова пришла...

— Я им ранцы обещал новые и обед.

— Не беспокойся, сразу накормили и все выдали. И даже одели — после акции уйма вещей осталась. Обе ушли домой довольные. Юлю Логинову завтра, скорее всего, в детский дом заберут.

— Это хорошо. Варушкину тоже надо туда оформлять.

— Согласна. Я подготовлю документы для опеки.

— А Лика Старикова пришла в школу?

— Была на двух уроках, потом испарилась.

— Надо с комиссией туда идти. Чувствую, что-то нехорошее творится с девочкой.

— Не нагоняй раньше времени тучи. Давай лучше посоветуем Лике поступить в училище. Там ей общежитие дадут. Пусть поживет отдельно от старшей сестры.

— Предложу ей это в понедельник, если в школе появится.

— А я с директором училища договорюсь, — кивнула Марина Евгеньевна. — Чем сегодня будешь заниматься?

— После уроков второй смены встреча с ребятами-кавээнщиками. Надо дописать сценарий к этому времени. Фестиваль на носу, а мы еще даже толком не репетировали.

— Хорошо. Готовьтесь. Распоряжусь, чтобы на вахте вам дали ключ от актового зала. А ты гляди за своими кружковцами внимательно. Они только выглядят взрослыми, а в головах-то еще детство не выветрилось.

После разговора с завучем Игорь шел по школе в хорошем настроении. Социальная работа налаживалась, сценарий для игры КВН был почти написан, коллеги уже не смотрели на него с подозрением, как на причину лишних хлопот. Завтра обходы с инспектором продолжатся — и, глядишь, постепенно удастся вернуть за парты всех прогульщиков...

Демин вышел на улицу и по привычке оглядел пришкольную территорию в поисках курильщиков. Так и есть: за углом школы притаилась группа девочек-подростков. Игорь приблизился к ним и увидел сестер Колесниковых. Старшая, Надежда, быстро спрятала за спиной сигарету.

— Брось на пол и затопчи! — приказал Демин.

Девушка неохотно подчинилась.

— А теперь подними и выброси в урну.

— Ну Игорь Семенович... — попыталась воспротивиться Надежда.

— Давай быстрее, мне некогда ждать!

Она, поджав губы, подобрала бычок и отнесла его в урну.

— Еще раз увижу с сигаретой — составлю протокол, — продолжил воспитательную работу Игорь. — Вызовут вас на комиссию и выпишут бабушке штраф. Поняла?

При слове «штраф» Надежда недовольно скривилась. Было видно, что бабуля приучила внучек считать деньги.

Младшая, Наталья, во время разговора стояла и откровенно посмеивалась над сестрой.

— Чего скалишься? — зло бросила ей Надежда.

— А что — нельзя?

— Сейчас всеку тебе, тогда сразу поймешь, можно или нет!

— «Замучаешься» через какую букву пишется?

— Так, обе замолчали и марш на уроки! — оборвал их перепалку Демин.

— Нам поговорить нужно, — сказала Наташа. — Важное дело. Придем через пять минут.

Только тут Игорь наконец обратил внимание на еще одну девушку, тихо стоявшую рядом. В школе он ее не видел. Незнакомка была высокая, стройная, но казалась поникшей: плечи опущены, на низко склоненную голову натянут капюшон, словно на улице дождь...

Демина кольнула тревога.

— Что вам от нее надо? — повернулся он к сестрам.

— Ничего. Просто разговариваем.

— Ты ведь не из нашей школы? — спросил Демин у девушки.

— Да из нашей она, из девятого «Б»! Просто вас стесняется, — ответила вместо нее Надежда.

Ясно было, что она врет.

— Вы две — марш к себе на урок! — скомандовал Демин Колесниковым. — А ты — к себе! — сказал он девушке.

Та сделала попытку уйти.

— Да погоди ты! — грубо затормозила ее Надежда.

Незнакомка покорно остановилась.

— Я не понял! — взбеленился Демин. — Я же сказал: быстро на занятия!

Старшая сестра зло стиснула зубы и сжала кулаки, но открыто противиться социальному педагогу не стала. Она дернула младшую за рукав, увлекая за собой по направлению к школе.

— Увидимся! — бросила Наталья незнакомке и поспешила за сестрой.

Игорь проводил их взглядом и повернулся к девушке, чтобы узнать, что хотели от нее Колесниковы. Но та уже удалялась быстрым шагом, явно желая избежать расспросов.

Он покачал головой. Недавнее хорошее настроение не то чтобы пропало совсем, но как-то пригасло, словно уголек, на который случайно насыпали золы.

 

Вечером команда КВН собралась в актовом зале школы. Демин прочитал ребятам сценарий. Старшеклассники одобрительно смеялись, но, как показалось Игорю, были чрезмерно возбуждены. Его насторожили их заговорщические переглядывания, смешки не к месту, многозначительные реплики...

— Вы чего такие? — спросил он.

— День рождения сегодня у Танюхи! — ответил за всех бородатый Павел.

Татьяну Чолкину в свое время единогласно выбрали капитаном школьной команды КВН. Это была талантливая, актерски одаренная девушка. Училась Таня только на «четыре» и «пять». Впрочем, ребята-кавээнщики все были отличниками или ударниками. Двое даже на золотую медаль шли. Словом — элита школы.

Сейчас эта элита с интересом смотрела на Демина, ожидая его реакции.

— Прости, Танюша, не знал, — извинился Игорь. — Поздравляю тебя... Что же вы раньше не сказали? Чаю бы попили, устроили бы праздник...

— А мы уже все купили! — хором радостно сообщили кавээнщики и выставили из-под скамеек пакеты.

В пакетах что-то стеклянно звякнуло. Игорь заглянул в них и ахнул: пиво, водка, лимонад, коктейли...

— Вы с ума, что ли, сошли? Куда столько? Вам же плохо будет!

— Игорь Семенович, да мы по чуть-чуть, все не станем!

— Да уж я надеюсь. Откуда деньги на спиртное взяли?

— А родители на что? Бабосики подарили, вот я и взяла оттуда немножко, — засмеялась Татьяна.

— И что будет, когда дома почувствуют, что от тебя пахнет алкоголем?

— Ой, да мамуля сегодня вечером сама мне шампусика за здоровье нальет!

— Ладно, давайте репетировать, а потом идите и делайте что хотите.

— Семеныч, ну какая репетиция! Да и куда мы пойдем? — сказал Павел, с ухмылкой поправляя очки.

— Не понял. Вы что — здесь нацелились пить?!

Довольные улыбки старшеклассников сказали Демину, что он не ошибся.

— Даже и не думайте! И вам, и мне головы снесут, если узнают.

— Да мы не спалимся, зуб даем! Мы тихо.

— Ну пожалуйста, Игорь Семенович! У меня же день рождения... — взмолилась Татьяна.

— Заприте стулом дверь актового зала. Разрешаю по бутылке пива на брата, остальное унесете с собой, — неохотно согласился Демин.

«Ничего страшного не случится, если они посидят чуток под моим присмотром, — подумал он. — Все лучше, чем на лавочках во дворах будут тусоваться. Того и гляди в милицию попадут».

Открыли пиво. Первый тост произносили тихо. Выпили. Потом разговорились, шутили. Выпили еще. Игорь скрепя сердце разрешил по второй бутылке на каждого. Включили негромкую музыку. Девчонки начали танцевать.

— Все, хватит, заканчиваем! — Демин многозначительно посмотрел на часы.

— Ну Игорь Семенович, веселье же только началось!

— Школа — не кафе. Я и так позволил вам больше, чем нужно. И потом, время репетиции уже истекло, а у меня есть и другие дела.

— Как скажете, Игорь Семенович, — неожиданно быстро согласились ребята. — Вы идите, а мы приберем здесь, чтобы никто не узнал.

Они принялись активно запихивать мусор в пакеты.

— Только не задерживайтесь, — попросил Игорь, слегка удивленный такой покладистостью, и вышел из актового зала.

В школе было тихо. Учителя и дети ушли домой. Осталась лишь дежурная техничка на вахте. Демин вежливо попрощался с ней, сказал, что ребята скоро сдадут ключи и уйдут. Она кивнула, не отрываясь от вязания.

 

Дома, перебирая на полке книги в поисках подходящего чтения, Игорь наткнулся на тетрадь с фантастической повестью, которую они писали с другом детства. Вяло полистал ее, перечитал отдельные фрагменты. Что-то показалось забавным, но большая часть была наивной и слабой. Может, попробовать накидать план той новой истории, которую они в шутку начали сочинять во время последней встречи? Игорь помнил сюжет: социальный педагог похищает детей, черный шаман, ритуалы... Но перед глазами, заслоняя вымысел, вставали лица реальных ребятишек, обходы с инспектором, убогий быт, в котором существовали их подопечные. Игорь отложил тетрадь и бездумно уставился в телевизор. Писать и фантазировать больше не было желания.

Рабочая неделя выдалась не из легких. Мама переживала за Игоря, отец шутил о тяжести трудового хлебушка. На выходных ничего не хотелось делать. Если бы не собака, взрослая немецкая овчарка Ника, Демин и на улицу не вышел бы.

Но животное требовало прогулки как минимум два раза в день. К счастью, практически рядом с домом располагался огромный пустырь, заросший кустарником, полынью и высокой травой. Местные собачники благодарили Бога за такой подарок — не надо идти за тридевять земель, чтобы питомец почувствовал себя счастливым.

Ника с поводком, зажатым в зубах, подошла к Игорю, чуть поскуливая и жалобно заглядывая ему в глаза. Это означало, что ее терпение на исходе. Демин взглянул на часы. Стрелки показывали пол-одиннадцатого. За окном успело стемнеть. Свет фонарей во дворе едва «добивал» до пустыря.

Игорь тяжело вздохнул:

— Ладно, уговорила. Пошли гулять.

Услышав знакомое слово, Ника радостно завиляла хвостом, засуетилась, забегала по комнатам.

Несмотря на поздний час, Игорь оказался на улице не один. Рядом выгуливала пушистую белую болонку пожилая семейная пара. Демин знал многих здешних «собачников», но этих людей видел впервые. Скорее всего, они недавно переехали в этот район.

Питомцы быстро подружились и, играя, весело боролись за обладание старой сухой палкой.

Вдруг Ника остановилась и замерла. Шерсть у нее на загривке встала дыбом, она зарычала, а потом истошно залаяла, уставившись на кусты. Демин вздрогнул и вгляделся в темноту. Кто-то медленно выходил из зарослей на краю пустыря. Неужели пьяный? Игорь взял Нику на поводок: не дай бог, кинется на незнакомого забулдыгу.

Пожилая пара тоже с тревогой вглядывалась в ночь. Болонка боязливо жалась к ногам хозяев.

Из кустов, пошатываясь, вышла высокая девушка лет пятнадцати-шестнадцати, одетая легко, не по погоде: в короткую коричневую футболку и черные лосины.

— Помогите... — пробормотала она и двинулась в сторону хозяев болонки.

— Наркоманка, что ли? — с тревогой спросила женщина у своего мужа.

— Скорее всего, — ответил он.

— Помогите... — с трудом ворочая языком, снова произнесла девушка.

Пара попятилась.

— Иди туда, — сказал мужчина, показывая в сторону близстоящих домов.

Девочка вместо этого повернулась к Демину, протянула слабую, тонкую руку и еле слышно повторила:

— Помогите...

«Где же я ее видел?» — подумал Игорь, но не смог вспомнить.

Ее пошатывало из стороны в сторону. Крови или следов побоев не было заметно, но и пьяной вальяжности не ощущалось. Демин сделал было движение навстречу. Ника встревоженно заворчала.

«Если я сейчас поведу девочку домой, люди увидят и решат, что это я сделал с ней что-то плохое», — подумал Демин и остановился.

— Иди домой. — Он, как до него пожилой мужчина, махнул рукой на светящиеся окна домов, надеясь, что она действительно живет где-то поблизости.

Вдалеке, в свете фонарей, он вдруг заметил одиноко стоявшую женскую фигуру. Женщина напряженно смотрела вдаль. К ней подошли двое мужчин, все время оглядываясь вокруг, словно они кого-то искали.

Девушка безнадежно поникла, отвернулась от Демина и, качаясь, словно невесомая былинка на ветру, двинулась в сторону освещенного двора.

Игоря сразу же охватили угрызения совести. Что, если ей действительно плохо, а он не помог? Он проводил девушку взглядом.

Когда она вышла из темноты на свет, раздался истошный крик женщины:

— Женька? Женька! Доченька! Что с тобой?!

Тело девочки обмякло у нее на руках.

— Боже мой! — закричала женщина. — Помогите!

Один из мужчин тут же подхватил ребенка на руки, другой быстро подогнал машину. Они бережно устроили девочку и мать на заднем сиденье, а сами сели впереди. Машина резко газанула, рванулась в ночь — и во дворе стало тихо.

Игорь оглянулся по сторонам. Семейная пара с болонкой ушла, не попрощавшись.

«Девушке помогут...» — успокаивал он свою совесть. А потом неожиданно для себя взмолился: «Господи, спаси ее, пожалуйста!»

 

На работу после выходных Демин пришел разбитым и совершенно не отдохнувшим. Его сразу вызвала в свой кабинет Марина Евгеньевна.

— Ты когда в пятницу закончил репетировать с кавээнщиками? — спросила она строго.

— Часов в восемь, — ответил Игорь и сразу почуял недоброе. — У Татьяны Чолкиной день рождения был. Мы после читки сценария попили чай с пирожными. Я попросил ребят прибраться в актовом зале, а сам пошел домой.

Про разрешенное пиво Игорь, естественно, умолчал. Если узнают — конец его едва начавшейся педагогической карьере.

— Чай, говоришь? Подвели тебя кружковцы! Как только ты ушел — они напились вдрызг. Вахтерша их еле выгнала. Позвонила мне. Пришлось приезжать на работу. Захожу в зал — повсюду бутылки из-под спиртного.

— И что теперь будет?

— За такое положено из школы исключать. Не поздоровится твоим кавээнщикам, да и тебе, Игорь Семенович, тоже!

— Меня — наказывайте. Знаю — виноват, недоглядел. А вот ребят исключать не надо ни в коем случае! Они же все хорошо учатся. Да и выступать нам скоро...

Демин интуитивно почувствовал, что признание проступка в этом случае лучше отпирательства. Повинную голову, как известно, меч не сечет.

— Кружковцы твои пусть так и знают: КВН для них закончился. И тебя накажем, не переживай! Готовься к выговору. Твое счастье, что тебя с ними уже не было. Вахтерша это подтвердила, и дети тоже. А то бы мигом увольнение с записью в трудовую книжку...

— Марина Евгеньевна, ребята просто оступились, исправятся! Не лишайте их возможности выступать. Я вам торжественно обещаю — мы выиграем городскую лигу КВН в этом году!

— Надо же, юный пионер нашелся! Торжественно он обещает. Воспитывать надо ребят лучше! Я еще подумаю над этим. На ваше счастье и к моему удивлению, Людмила Ивановна к происшествию отнеслась спокойно. И даже посмеялась немного. Вспомнила, что тоже в молодости в КВН играла и они как-то раз после победы выпивали командой. Правда, она забыла, что уже студенткой была, а эти бестолочи еще школьники.

— Я поговорю с ребятами, прочитаю им лекцию о вреде пьянства, — сморозил Демин.

— Хотелось бы поприсутствовать на этом мероприятии, да некогда мне. Сегодня на обход с инспектором пойдете?

— Жду его после обеда, а пока над актами поработаю. На большой перемене соберу своих кавээнщиков для воспитательной беседы.

— Ладно, давай. Действуй, — согласилась Марина Евгеньевна.

 

В актовом зале, понурив головы, Игоря ждала команда КВН.

— Зашибись отдохнули? — ехидно спросил Демин. И упрекнул: — Меня подставили!

— Простите нас, говнюков, Игорь Семенович! — за всех говорил полноватый Андрей. — Не рассчитали силы и боеприпасы. Подвели вас...

— Зачем вы меня обманули?

— Вы же не разрешили нам в зале праздновать. А пойти некуда было. Вот и пришлось схитрить.

— Это не оправдание!

— Нас наказали уже. Мне дома даже ремнем досталось по попе, аж детство вспомнила! — пожаловалась Татьяна Чолкина.

Ребята засмеялись.

— А мне не смешно, — сказал Игорь печально. — От вас я не ожидал удара в спину.

— Семеныч, не дави на мозоль, и так тошно! Мы же не отрицаем, что виноваты, — прогудел бородатый Павел. — Нам теперь вообще запретили в КВН играть...

— Вы притормозите, детвора. Запретили вам... Мы уже столько сил вложили! Скажите своим предкам, что КВН — это для вас единственный шанс остаться в школе и успешно сдать экзамены. Я уговорил Марину Евгеньевну смягчить наказание.

— Ух ты!

Ребята оживились, заулыбались. Глаза у них заблестели.

— Но при одном условии... — Демин поднял руку, призывая дослушать. — Мы должны выиграть городскую лигу в этом году.

— А сможем?

— У нас теперь нет другого выхода.

Раздался звонок на урок.

— Бегите на учебу, — сказал Игорь. — И спасибо, что меня не выдали.

— Мы же не дети малые, понимаем...

Ребята с легким сердцем ушли на занятия.

Демин поднялся к себе в кабинет. По дороге встретил Юлю Логинову и Вику Варушкину. Те бежали радостные, хорошо одетые, с новыми ранцами. Они улыбнулись Демину и весело поздоровались. На душе стало светлее. Не зря, значит, все.

 

В кабинете Игорь погрузился в работу с документами. Дело двигалось туго, сильно болела голова.

В дверь постучали. Вошел Виталик. Лицо его было непривычно серьезным.

— Случилось что-нибудь? — спросил Игорь.

— Сестры Колесниковы на выходных заманили на квартиру к своим приятелям девочку из соседней школы — она вроде как должна была им деньги — и издевались над ней в течение нескольких часов. Избивали, сушили ударами мышцы ног, кололи тело иголками, сажали на бутылку... Всего перечислять не буду.

— Ничего себе! Вот твари какие! Садистки! — вырвалось у Демина.

— Девочка в больнице в крайне тяжелом состоянии, у нее ампутировали почку. Если не выживет, то нам всем каюк: и тебе, и мне, и завучу, и директору вашему. — Виталик в подкрепление своих слов провел ребром ладони по шее.

— Ты Марине Евгеньевне уже рассказал?

— Да. Побежала директору докладывать. Нам с тобой надо тщательно над бумагами покорпеть, чтобы была видна вся работа с Колесниковыми: все беседы, обходы, советы профилактики и многое другое.

Игорь кивнул.

— А сестрам что теперь будет?

— Им по шестнадцать уже. Посадят, и надолго.

— И что за девочку они мучили? Кто она?

Виталик открыл толстую кожаную папку, полистал бумаги, нашел нужный лист и прочитал:

— Евгения Сапелкина. Проживает в восьмом микрорайоне, дом пятьдесят семь.

— Я живу в том же районе... Как, ты сказал, ее зовут? Евгения?..

В голове Игоря тут же ожила вчерашняя картина. Он вспомнил девушку, которой побоялся помочь. Вспомнил, как мать звала ее по имени: «Женя! Женя, что с тобой?!» И тут же в памяти возникла худенькая незнакомка, которую он встретил около школы с сестрами Колесниковыми. Неужели это была она?

— Слушай, Виталик, я же видел Сапелкину в тот вечер!

Игорь подробно описал инспектору все, что с ним случилось.

— Я виноват. Судьба вывела этого ребенка ко мне. Я мог хотя бы донести девочку до матери. Простить себе никогда не смогу! — безрадостно закончил Демин свой рассказ.

— Не так уж ты неправ. Действительно, бывает, что люди помогают другим, а потом срок мотают.

— И что же теперь — проходить мимо?

— Не буду я ничего советовать. Одно скажу: не говори больше никому о том, что видел девочку там, на пустыре. Всегда найдутся желающие на тебя стрелки перевести. Не надо этого.

— Ты знаешь, Виталь, не представляю, как закончится эта история, но с меня довольно. Хватит уже! Доработаю год, и все, — сказал Демин.

— Чего вдруг так быстро сдался?

— Да не сдался я. Просто не свое место занимаю. По профессии я не педагог, в социальной работе у меня сплошное фиаско. Сколько ни бились с Колесниковыми, а результат нулевой. Кавээнщики и те подставили — устроили кабак после репетиции.

— Неудачи в любой работе случаются. Могу все же дать совет, если хочешь.

— Говори.

— Не важно, на кого ты учился, важно — какое твое призвание. Ребята тянутся к тебе, и не только маленькие, но и старшие. Пусть кавээнщики подвели, с кем не бывает, но они же не выдали тебя, хотя их прессовали.

— Может, ты и прав. Только мне постоянно кажется, что все вокруг зыбко, тонко, непрочно. Тут замажешь — там порвется...

— Подожди, пусть пройдет какое-то время. Посмотрим, как будет дальше. В начале пути все ошибаются, так что рано еще делать выводы, — ответил Чувиков.

До позднего вечера Игорь с Виталием готовили документы. Им помогала Марина Евгеньевна. Директор Людмила Ивановна постоянно интересовалась, как идет работа. Она то и дело звонила в больницу, узнавала о состоянии Жени Сапелкиной.

Девочка пришла в себя через трое суток. Через две недели ее выписали из больницы, и только тогда все смогли вздохнуть спокойно.

Над сестрами Колесниковыми состоялся суд. Старшей дали восемь лет колонии, младшей — шесть. Их жертва прошла долгий курс реабилитации — и, к счастью, ее здоровье восстановилось. Спустя два года Евгения окончила школу и поступила в институт, потом вышла замуж, родила ребенка.

Вику Варушкину так и не забрали в детский дом. Через месяц она вновь перестала ходить в школу. Игорь Демин искал ее, возвращал, но она опять и опять сбегала с уроков. Так продолжалось несколько лет. Девочка с трудом окончила восемь классов, ей помогли поступить в ПТУ. Дальнейшая судьба этого ребенка неизвестна.

Лику Старикову устроить в колледж, как планировали, не удалось. На медкомиссии, обязательной для поступления в училище, у девочки обнаружили сифилис. Оказалось, что старшая сестра втянула ее в занятие проституцией. Они обе лечились в диспансере, к учебе в школе Лика так и не вернулась.

Мать Юли Логиновой лишили родительских прав. Девочку устроили в детский дом. Целый год школа не знала с ней проблем: ребенок всегда был чистый и накормленный, уроки не пропускал. Но потом Юлина мать бросила пить, нашла работу, привела жилище в порядок — и попросила суд восстановить ее в родительских правах. Суд встал на ее сторону, и Юля вернулась в отчий дом. Не прошло и полугода, как женщина сорвалась и вновь запила. Юля опять начала пропускать школу и с трудом доучилась до восьмого класса.

Демин часто встречает ее на улице. Юля выглядит старше своих лет. Увидев Игоря, она стыдливо прячет сигарету за спину, здоровается и радостно улыбается, словно благодарит за когда-то проявленную заботу о ней.

 

После завершения истории с Евгенией Сапелкиной Демин действительно пришел к директору школы с заявлением об уходе.

— И куда ты собрался? — спросила его Людмила Ивановна.

— Не знаю... В клуб пойду работать...

— Да не похож ты на массовика-затейника.

— Почему?

— Серьезный слишком, прямо вылитый учитель. — Людмила Ивановна улыбнулась.

— Издеваетесь? Вы же сами не хотели брать меня как социального педагога.

— Не хотела, а теперь хочу. Ловко у тебя с детьми получается, да и в коллективе ты уже свой. Поработаешь немного, силу наберешь. Я на пенсию уйду — тебя на свое место поставлю.

— Да вы молодая еще...

— Боишься, что не дождешься? — Директор расхохоталась.

Демин растерянно замотал головой.

— Вот, возьми. — Людмила Ивановна подала Игорю лист бумаги, отпечатанный на машинке.

Демин прочитал и удивленно поглядел на директора.

— Что это?

— Выхлопотала тебе направление в пединститут. Будешь здесь работать и учиться заочно. И чтобы я больше не слышала этого твоего «я же не учитель»!

Демин опешил от такого поворота.

— Спасибо, не ожидал.

— Иди работай! Не ожидал он...

И Людмила Ивановна демонстративно порвала заявление Игоря.

 

С тех пор прошло около двух десятков лет. Пять лет Игорь отработал в школе социальным педагогом. Ему удалось привлечь на помощь весь учительский коллектив и добиться заметных результатов. Он заочно окончил пединститут. И, кстати, его команда действительно заняла первое место в городской лиге КВН. Потом Игорю предложили повышение. Было жаль уходить из школы, но он чувствовал, что необходимо двигаться дальше, пробовать себя на новых местах.

Сейчас Демин — директор Дома творчества.

Недавно он в очередной раз встретился с другом детства. Они выпили, разговорились, вспомнили молодость.

— Ну что, когда начнем с тобой писать ужастики? Помнишь идею романа «Социальный педагог»? — спросил друг со смехом.

— Уже никогда, — ответил Игорь печально. — Жизнь оказалась гораздо страшнее выдумки.

И он поведал о своей работе в школе.

Друг слушал с удивлением и интересом.

— Ты мне никогда об этом не рассказывал, — заметил он.

— Видать, глубоко сидело. Прятал от всех, — признался Игорь. — Но самое страшное то, что прошло почти двадцать лет, а воз и ныне там. Педагоги, как и прежде, бегают по семьям алкашей, возвращают детей на уроки, получают выговоры. А пьяные мамаши и папаши ни за что не отвечают!

— А как ты их заставишь отвечать? С них же взять нечего.

— Надо обязать их принудительно лечиться и работать. Не подчиняются — забирать детей в другие семьи.

— Здесь главное — не перегнуть палку, как в скандинавских странах, где чуть что — сразу лишение родительских прав...

— Да какое там! У нас эту палку и в руках-то не держат. Недавно прихожу я на совещание руководителей. Там обсуждают работу социальных педагогов. Раскладывают по полочкам ошибки. Идет напряженная и нужная аналитическая работа. И вдруг приходят председатель Совета депутатов, сам глава собственной персоной и какой-то пиарщик из краевой администрации. Перебивают нас, начинают вещать про предстоящие парламентские выборы, про то, что мы должны убедить подчиненных участвовать в голосовании... Вот и скажи, что важнее: помощь детям из неблагополучных семей или выборы?

— Естественно, выборы! — рассмеялся друг детства.

— Так и неудивительно, что за столько лет в социальной работе ничего не сдвинулось! Дети регистрируются на сомнительных сайтах, курят новомодные смеси, гибнут... Учителя бьются как рыбы об лед, вытаскивают, кого могут, из этого омута. А товарищи наверху заботятся лишь о сохранении теплых мест под своими задницами!

— А ты не смотри на товарищей наверху. Делай, что сам считаешь нужным и важным. Ты директор, у тебя возможностей больше, чем у простого педагога. Меняй ситуацию в меру своих сил. Глядишь, хоть одному ребенку да поможешь...

«А ведь он прав», — подумал Игорь.

В его голове замелькали картины далекой юности. Он вспомнил детей из той школы, где когда-то работал, их улыбки, радость от простых вещей: подаренного ранца, вкусной булочки и доброго слова.

— Я покажу им, что можно жить по-другому! — перебил Демин рассуждения друга.

— Кому «им»?

— Детям из трудных семей. Надо организовать для них что-то вроде творческой смены. Собрать на недельку в нашем загородном лагере отдыха. Устроить мастерские по вокалу, танцам, живописи, кино, робототехнике, чтобы проявились способности ребятишек. Пригласить к ним взрослых мастеров-профессионалов и детей, которые уже достигли успехов в творчестве. Пусть общаются, берут пример, учатся хорошему. Ну и, само собой, накормим как следует, отогреем, дадим новую одежду...

— ...И надежду, — подхватил друг.

— В результате так и должно случиться! Должна появиться надежда, что судьбу можно изменить к лучшему. Пусть эти дети увидят, что возможно жить иначе. Пусть у них появится такое стремление — а там уж мы найдем способы помочь.

За окном во дворе шумно играла стайка малышей. Друг улыбнулся, глядя на них.

— А что? Мне нравится эта идея. Попробуй! — сказал он.