Горно-алтайская быль. Пьеса в одном действии
Файл: Иконка пакета 10_schellenberg_s.zip (52.9 КБ)

Посвящается моему другу Константину, шаману Севера, и Надежде К., проводнику-инструктору

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Вера, девушка примерно 23 лет.

Алексей, молодой человек примерно 25 лет.

Шаман, алтаец, мужчина неопределенного возраста в традиционной одежде шамана: длинный, до пола, широкий балахон, на котором нашиты полоски ткани, кожи и т. д.; головной убор с перьями.

Охотник, мужчина средних лет. Не алтаец.

 

Действие происходит летом на поляне среди гор, покрытых лесом, в труднодоступном безлюдном месте Горного Алтая. На поляне находятся коновязь и зимовье — бревенчатая изба с двумя окошками и невысоким крыльцом. Мимо зимовья проходит тропа. На поляне ближе к лесу — валуны.

ПРОЛОГ

Шаман. Где на Алтае легенда, а где — быль? Кто знает! Может быть, только заснеженные горы да чистые реки. О, великие духи ветра, воды, земли и огня! О чем клокочет Аргут — дикая река, бьющаяся в черном ущелье? О чем тоскуют духи убитых зверей, незримо скитаясь по берегам родного Аргута? Я слушаю вас, медведи, маралы, ирбисы… Я слышу!

В стародавние времена один охотник захотел добыть снежного барса. Вооружился он луком из рогов горного козла и острыми стрелами. Долго выслеживал барса, живущего высоко в горах, но зверь был осторожен и умен, как хозяин, бродил он между землей и небом. Много времени прошло, и в один злополучный день барс и охотник встретились на узкой тропе. Охотник выстрелил, и в тот же миг зверь бросился на человека и, пронзенный стрелой, схватил его мертвой хваткой. И покатились они со скалы, борясь друг с другом, и рухнули в глубокое ущелье. До сих пор зверь сражается с человеком, яростно рвет его на части… Серебристый Аргут — это снежный барс; камни, торчащие из воды — пятна на его шкуре.

КАРТИНА ПЕРВАЯ

День первый. В зимовье. Внутри зимовья полумрак. Два маленьких мутных окна, под одним — стол, на котором пустые консервные банки, пластиковые бутылки. Вдоль стен — широкие нары, над ними — полки, ближе к двери — железная печка-буржуйка. Рядом — охапка дров. Низкая дверь зимовья обита изнутри волчьей шкурой. На нарах лежат старые одеяла.

Входят Вера и Алексей (одеты как типичные туристы, но явно потрепаны походом — одежда уже грязная). Алексей опирается одной рукой на палку, другой — на плечо Веры, сильно хромает, старается не наступать на правую ногу. На плечах Веры — туристический рюкзак, второй рюкзак, местами рваный, она волочит за собой.

Вера. Дошли… Наконец-то! Хорошо, что зимовье на карте обозначено.

Алексей. А телефонная будка там случайно не обозначена?

Вера. Прикалываешься — значит, не безнадежен… Я же говорила, здесь должна быть печка! И нары. И — ого! (Берет с нар одеяло.) Одеяло… рваное, но сухое!

Алексей. Все! (В изнеможении садится на нары.)

Вера. Подожди, я постелю. (Скидывает рюкзак, расстилает на нарах одеяло.) Тепло, хорошо и мухи не кусают!

Алексей. Очень смешно… (С трудом ложится.) Что теперь?

Вера (снимает с него кроссовки, закатывает штанину на правой ноге). Дай еще посмотрю. Ранка запеклась… Отек… небольшой.

Алексей. Может, все-таки прижечь или вырезать?

Вера. Ты что! Нельзя! И потом, все, что можно, я уже сделала. Сейчас я тебе еще одну таблетку дам.

Достает из кармана таблетки, дает ему одну. Алексей запивает из пластиковой бутылки, которую Вера вынимает из рюкзака.

Вера. Пей, пей! Тебе надо пить как можно больше.

Алексей после пары глотков давится, откашливается. Видно, что его чуть не стошнило.

Алексей. Гадина, откуда она только выползла! Как я не заметил, что у меня штанина задралась!

Вера. Кусты потому что, трава высокая. Тропа не проторенная. Здесь почти никто не ходит. И вообще, повезло, что зимовье близко оказалось! А то ставили бы сейчас рваную палатку.

Алексей. Так мне — повезло? Сначала мне в ручье повезло, а теперь…

Вера. Леша, милый, тебе нужно спокойно полежать. (Укрывает его, потом достает из рюкзака вещи.) Сейчас ревизию проведу, что у нас уцелело… Аптечка есть, это главное.

Алексей. Какой от нее толк?

Вера. «Супрастин» я тебе дала. И обезболивающее. Это хоть немного, а помогает. Лежи спокойно.

Алексей. Таблетки — мертвому припарки! Сыворотка нужна! Срочно! Ты понимаешь?

Вера. Да, да, да! Понимаю! Но здесь-то я ее где достану? Ты успокойся, пожалуйста! Повторяю еще раз, для особо непонятливых: от змеиного укуса в ногу не умирают.

Алексей. Это обнадеживает…

Вера, раскладывая вещи, достает пакеты с сухарями и еще пакетики.

Вера. Да, я читала. Если правильно первую помощь оказать, смертельные случаи крайне редки. Вот если бы змея, не дай бог, конечно, цапнула за нос… Брр!

Алексей. Значит, все-таки я могу не пережить этот чертов поход! Только не надо мне говорить — «все будет хорошо»!

Вера. Ладно, не буду. Давай припасы посчитаем. Что у нас осталось? Сухари — две пачки, чай — это радует. Овсяные хлопья…

Алексей (язвительно). Как я по ним истосковался!

Вера. Приправы к мясу и курице. (Кладет все на стол.)

Алексей. Зашибись! Консервы утонули, приправы остались!

Вера. Ну что теперь, если мы все тяжелое в твой рюкзак сложили! (Достает и разворачивает спальник.) Влажный еще! (Замечает гвозди в стенах, натягивает веревку, вешает спальник и другие вещи.) Огонь разведу — к утру высохнут.

Алексей. Ты зачем тут разворачиваешься? МЧС надо вызывать, понимаешь? Идти куда-то, звонить, сигналить, я не знаю… Что делать-то будем?

Вера. Помолчи пять минут. Сейчас я с мыслями соберусь и решу.

Алексей. О господи!

Вера бережно достает из пакетика коробок спичек. Открывает.

Вера. Раз, два, три, четыре… Девять штук. Леша! У нас девять спичек осталось.

Алексей. А не надо было зажигалки, горелку — все только в мой рюкзак пихать!

Вера. Может, здесь что-то есть… (Начинает методично осматривать зимовье — проверять каждую банку на подоконнике.)

Алексей. Ты не тем занимаешься, ты про МЧС думай.

Вера. Я думаю, думаю… (Продолжает искать на полках.) Батарейки… надо проверить, может, рабочие… Хотя как? Фонарики утонули… Свечка — это хорошо… Лавровый лист — целых три пачки!.. Спичек нет. (Заглядывает под нары.) А под нарами что? О! Бубен! (Достает небольшой кожаный бубен, явно старый.) Смотри!

Алексей. Тоже мне, сокровище…

Вера. Бом! (Ударяет несколько раз по бубну, бубен глухо звучит.) Здорово, да?

Алексей. МЧС вызови.

Вера (кладет бубен обратно, садится рядом с Алексеем). Ладно, что мы имеем. Сотовой связи, понятное дело, нет. До конца маршрута — три дня пути. Если возвращаться на Аккем — тоже три дня.

Алексей. Только что-то мы за пять дней еле прокандыбались.

Вера. Теперь это уже не имеет значения, хотя… Нет. Возвращаться не вариант. Все равно ни одной деревни по пути нет.

Алексей. Что — деревни!.. Здесь вообще никого! Никогошеньки! Я, наверно, первый раз в жизни за пять дней не видел ни одного человека! Кроме тебя, конечно… Ни единой рожи посторонней! О! Если это и есть твой хваленый отдых от людей, то вот оно как все обернулось. Некому сказать — спасите-помогите!

Вера. Успокойся! (Достает карту.) Зато тропа здесь только одна! И если я пойду дальше по тропе, то за день доберусь до Аркыта. Да, посмотри — ближайшее селение от нас — Аркыт… Примерно в двадцати километрах. Там у местных должна быть какая-то связь! И к тебе из Аркыта сразу же отправят людей… Сейчас вечер, идти в ночь я не рискну. Утром пораньше побегу за помощью.

Алексей. Ты соображаешь? Ты как одна пойдешь? А если с тобой что-то случится? Никто ведь даже не узнает, где могилка твоя! А я что здесь думать должен буду, а? Если, конечно, не окочурюсь…

Вера. Да, тебя одного оставлять опасно. (Кладет руку ему на голову.) У тебя жар начинается. Тошнит?

Алексей. Да… и перед глазами все плывет. Вер, вот какого черта мы поперлись вдвоем, скажи? Надо было все отменить…

Вера. Прости, но сейчас это уже неважно. Попытайся уснуть. А вот ногу, думаю, перегревать не стоит, положи поверх одеяла. Я схожу за водой, тут ручей недалеко. (Берет бутылку для воды, подумав, забирает бутылки с подоконника и уходит.)

Алексей отворачивается к стене. Через некоторое время дверь тихо отворяется, заходит Шаман. Он кружится бесшумно по комнате, потом останавливается, смотрит на Алексея, тот, видимо, спит — Шамана не слышит. Шаман опускается возле нар на колени, кажется, что-то шепчет, потом замечает бубен, достает его и тихо уходит. Через несколько секунд входит Вера с бутылками, полными воды.

Вера. Спишь? (Алексей не отвечает.) Вот и хорошо, поспи.

Вера готовит дрова для растопки, осторожно зажигает одну спичку, растапливает. Когда огонь разгорается, садится рядом; прежде чем убрать коробок, открывает его опять.

Вера. Восемь.

Слышится далекий раскат грома.

Алексей (стонет). Это что? Гроза?

Раскат грома слышится ближе.

Вера. А знаешь, это хорошо, что мы не уложились по времени и задержались на два дня.

Алексей. Почему?

Вера. По плану завтра вечером мы должны дойти до Джазатора, так?

Алексей. Так.

Вера. Нас не будет, а нас там ждут. Машина ждет. Инструкторы следующей группы в курсе, когда мы должны выйти с маршрута.

Алексей. Думаешь, нас тут же пойдут искать?

Вера. Пойдут. На следующее утро пойдут, то есть — послезавтра. Ну, пусть еще день выждут, но потом — обязательно пойдут. Один из инструкторов и кто-нибудь из местных. И наверняка на конях, быстро — за два дня до зимовья доберутся. Значит, через четыре дня, максимум — через пять, они будут здесь. Тропа одна, мимо не проскочишь… Но четыре дня! Это долго… А если — пять…

Алексей. В Джазаторе точно есть связь, и они обязательно сообщат в МЧС, что мы не вышли с маршрута. От Аккема или откуда-нибудь еще за нами вышлют вертолет. Должны же они прочесывать тропу с двух сторон! Не зря же мы страховку брали! Должны же оправдать себя такие расходы! Значит, если наше отсутствие обнаружится завтра, то послезавтра они вышлют вертолет. Они обязаны. Правда, Вера, они ведь обязаны?

Раскат грома слышится ближе.

Вера. Вертолет, конечно, хорошо, только, боюсь, погода нелетная. Но — это вчера и сегодня гроза, а дальше, глядишь, и солнышко выйдет! Ты как себя чувствуешь?

Алексей. Местами… Значит, тебе никуда идти не надо? Будем сидеть, ждать?

Вера. По крайней мере, до утра — точно. (Трогает его лоб.) Вроде бы жар спадает. (Подкидывает дрова.) Схожу за дровами, пока не ливануло.

Вера выходит.

КАРТИНА ВТОРАЯ

На поляне перед зимовьем.

Вера тащит волоком длинные сухие ветки. Вдали слышны раскаты грома, но дождя еще нет. Вдруг удар, похожий на гром, раздается у нее за спиной. Вера оборачивается — на валуне стоит Шаман с бубном в одной руке, с колотушкой — в другой. Шаман глядит на небо.

Вера (роняя дрова). О!

Шаман (увидев Веру). Ты кто?

Вера. Господи, как вы меня напугали! Вы кто? Вы не представляете, как я рада! Я думала, мы тут совсем одни! (Подходит к Шаману.)

Шаман. Кто ты? (Отбегает от нее.)

Вера. Вера, туристка. Нас двое — я и мой друг, его змея укусила, он в избе, пойдемте, я вам покажу! Нам помощь нужна, срочно, понимаете? (Хочет взять его за руку.)

Шаман (отпрыгивает). Не подходи! Я еще не понял, кто ты!

Вера. Да какая разница, кто я! Лешу гадюка укусила! Нам надо вызвать МЧС!

Шаман. МЧС? Ого!

Вера. Вы понимаете, что я вам говорю? Человек умирает, ему помочь надо!

Шаман. Надо. Кому надо?

Вера. Ему надо. Мне. Да вы зайдите — он там. (Показывает на дверь.)

Шаман. Зачем? Я и отсюда все вижу… (Начинает, прихрамывая, кружиться вокруг Веры.) Черная как ночь, холодная, как сердце утопленника, змея выползла из царства Эрлика, прошуршала в траве, а потом — впилась в ногу… О, как больно, как страшно! Да! Правая нога — несчастливая нога.

Вера садится на траву, смотрит на Шамана в испуге.

Вера. Откуда вы знаете, что змея укусила за правую ногу?

Шаман. Я вижу, девочка, я все вижу!

Вера (вскакивает). Перестаньте кружиться! Я вам русским языком объясняю, нам помочь надо! Вы что, издеваетесь надо мной?

Шаман (кружится, делая странные пассы руками). В царстве Эрлика змеи клубятся, печально свистя…

Вера. Вы ненормальный? Или нас снимает скрытая камера? (Оглядывается.) Да бред какой-то! Вы же взрослый человек, или я чего-то не понимаю?

Шаман. Человек? (Останавливается.) Нет, девочка, я не человек!

Вера (в сторону). Да хоть черт лысый! (Шаману.) Вы поможете?

Шаман. А я что делаю? Я — помогаю. А ты мне мешаешь! Я буду камлать, и твой друг исцелится.

Вера (в сторону). Боже! Он сумасшедший! (Шаману.) Ладно. После вашего обряда… поможете нам? (Оглядывает поляну.) Ой, а вы — пешком, или верхом? Может, у вас конь где-то рядом? Так уже сегодня можно доскакать до Аркыта, позвать на помощь!

Шаман (поднимает бубен). Вот мой конь! Я буду быстрым, как ветер, я долечу до Аркыта за единый миг или за тысячу лун… Но это не спасет твоего друга!

Вера. А что его спасет?

Шаман. Разожги костер!

Вера. Может, вы просто сходите до Аркыта, пожалуйста! Вы же — явно местный, наверняка быстрее управитесь, чем я!

Шаман. Ошибаешься! Правая нога — несчастливая нога! (Приподнимает полу одежды, ниже колена правой ноги — деревянный протез.)

Вера. Понятно. И коня, значит, обыкновенного у вас нет… Но — побыть-то вы с моим другом в состоянии? Воды принести, помочь… да просто рядом посидеть, чтоб он один не оставался. Побудете с ним, пожалуйста, а я завтра с утра побегу за помощью!

Шаман (подумав). Ладно, я помогу… Но сначала разожги костер!

Вера. Хорошо. У меня спичек мало. У вас нет?

Шаман. Сердце — вот мой огонь!

Вера. Понятно. Будет вам огонь. (Идет в избу.)

Шаман (поет). Я — медведь, брожу по лесам, охотник — за мной. Охотник с железным ружьем, жгучим огнем… (Вера приходит и слушает.) Я — медведь, малину ломаю, охотник за мной… с железным ружьем, жгучим огнем… Давным-давно отстрелил мою лапу, правую лапу… железным ружьем, жгучим огнем… (Видит Веру.) Правая — несчастливая…

Вера. У нас обычно говорят: левая — несчастливая. (Складывает ветки для костра.) Леша спит. Кажется, жар спадает. (Зажигает спичку, осторожно разводит огонь.) Есть! Семь спичек осталось.

Шаман (в сторону). Семь птиц Ульгеня летят, последняя в медных когтях браги сосуд несет… (Вере.) А ты зачем спички тратила, когда можно было уголек взять? Дымок, смотрю, идет, печка топится.

Вера (резко). Е-мое! Где вы были со своими советами минуту назад? Ой, извините, просто задумалась. Вы ведь поможете нам?

Шаман. Да!

Вера. А вы действительно шаман?

Шаман. Я — медведь!

Вера (в сторону). Ну да, конечно… (Костер разгорается.) Ну вот… разгорелось.

Шаман проводит бубном над огнем.

Вера. Что-нибудь еще? (Смотрит на небо.) А гроза-то прошла стороной!

Шаман. Это я ударил в бубен, и черная туча пронеслась мимо! (Поднимает бубен над головой. Вера присматривается к бубну.)

Вера. Постойте-ка! Покажите ближе! Это же… (Шаман, хромая, отскакивает на другую сторону костра, Вера — за ним.) Этот бубен… точно! Он в избе лежал, под нарами!

Шаман. Это мой бубен!

Вера. Он же — конь, да? Сейчас проверим…

Вера бросается в зимовье, через некоторое время выходит.

Вера (спокойно). Значит, ты прокрался в зимовье, когда я ходила за водой, вытащил бубен, подсмотрел, где у Леши рана, а потом морочил мне голову про несчастливую правую ногу? Так?!

Шаман. Не совсем. Но мне нравится говорить на «ты». Так проще.

Вера. Ты! Ты обманщик! Как я могу тебе доверять, как я оставлю его завтра с тобой?

Шаман. Не кричи — друга разбудишь. Да, я заходил, ну и что? Разве я говорил, что не заходил? Разве я обманул тебя? Нет! Твой друг лежал, спал, и ему было очень, очень плохо. Я все понял, я увидел дух черной змеи, а дух увидел меня и насторожился. Он знает, я буду камлать и одолею его! Он испугался! Он задрожал и отступил, но ненадолго! Он сильный, но я сильней! Я загоню его обратно в царство Эрлика! А пока твоему другу стало лучше. Ведь так?

Вера. Так, но это вовсе не значит, что твое присутствие…

Шаман. Я отпугнул дух черной змеи!

Вера (в сторону). Да… сказать, что барон Мюнхгаузен не разогнал облака — значит противоречить тому, что видишь… (Подбрасывает ветки в огонь.)

Шаман. Ты больше не сердишься на меня?

Вера. Не знаю. Наверно, нет. Хуже всего, я действительно не знаю, что мне делать завтра. Бежать до селения? Это займет целый день. Одной идти опасно, да и нельзя поодиночке ходить по горам! Можно, конечно, пренебречь правилами. Я не боюсь… Нет, я, конечно, боюсь, но, если надо, — пойду. Или с Лешкой остаться, ждать спасателей? Шаман, я не знаю!

Шаман. Почему вы только вдвоем?

Вера. Так вышло. Собирались вчетвером, вчетвером до Аккема добирались, стояли под Белухой… А потом у друзей проблема возникла, и они срочно короткой дорогой вернулись в цивилизацию… А я вместо того, чтобы спокойно по хоженой-перехоженой тропе тоже вернуться, уговорила Лешу дальше идти, как мы вчетвером планировали! И этим, друзьям своим, наказала: выйдете на связь — сразу сообщите, что мы, я и Алексей, идем вдвоем по графику до Джазатора! Завтра вечером мы должны быть там. Ждут нас!

Шаман. Вы не придете, и вас будут искать.

Вера. Да! Но сидеть на месте я просто не могу. Надо что-то делать! А вдруг ему будет хуже, а вдруг он не доживет до спасателей и каждый час — дорог, а я сижу здесь… разглагольствую.

Шаман. Но в зимовье — безопасно. Звери не достанут. Крыша над головой. Печка…

Вера. Еды только мало…

Шаман. А что так?

Вера. Да утопили! Как ты думаешь, почему мы в Джазаторе должны быть завтра?

Шаман. Почему?

Вера. Из-за сильного дождя пришлось день переждать. Ну, думали, нагоним. Вышли с рассветом, а все ручьи разлились… При одном переходе вброд Леша сначала мой рюкзак переносил, а потом свой, как всегда… И вот когда второй раз переходил, поскользнулся, упал в воду. Рюкзак поплыл, я Лешку давай вытаскивать, еле вытащила. Потом поскакали по берегу шмотки собирать — порвался рюкзак. Там камни острые… Так вот, тряпки почти все собрали, палатку нашли, рваную, но все же… мешки с крупами порвались, консервы утонули, и котелок один утонул, и фонарики, и зажигалки… Много чего нужного… Там, среди камней, в этой воде бурлящей ледяной ничего не найдешь! Хорошо хоть карта, деньги, паспорта у меня ехали! Ну и кое-что из еды — легкое. И аптечка… Короче, пока искали, собирали, обсыхали — еще день потеряли. А теперь это… торопились, шли как можно быстрее, и вот — как так? Змея…

Шаман. Черная змея…

Вера. Черная! Гадюка… Знаешь, Шаман, я, конечно, технику безопасности уважаю, и как первую помощь оказывать — представление имею. Теоретически. Про змеиные укусы специально в интернете читала, мало ли что, а связи с цивилизацией нет. Обрадовалась, когда узнала, что смертельные случаи крайне редки, надо только правильно все сделать. (Начинает плакать.) А если он — редкий случай, а если он умрет из-за меня?

Шаман. Ты не виновата. Ты его не кусала. Это просто случай. Несчастный. И ты все сделала правильно. Твой друг борется во сне с духом черной змеи… Питье, покой — это главное, что ему сейчас нужно.

Вера. А ты не такой уж и сумасшедший! Вполне здраво рассуждаешь… Сам-то что здесь делаешь? Без коня, без огня, и… может быть, тебе ночевать негде? Пойдем в зимовье.

Шаман. Мне и здесь хорошо. Дело есть важное, а огонь при нем — только помеха. (В сторону.) Вот и этот костер — скоро погаснет.

Вера. Какое дело, если не секрет?

Шаман (пристально смотрит на Веру; после некоторого молчания, тихо). Я должен встретиться с духом… Здесь. Он позвал меня!

Вера (недоверчиво). Кто? Учти, я во всякие там привидения не верю.

Шаман. Это не привидение! Это — тсс! Я слышу, бродит он где-то рядом… Не хрусти ветками! Голос его слишком слабый, измученный… А вокруг много всего сразу происходит — сова летит, мыши шуршат, деревья стонут…

Шаман встает и кружится, прислушиваясь.

Вера (оглядываясь в испуге). Знаешь что? Заболталась я с тобой! Стемнело уже… быстро-то как! Не хочешь идти под крышу — не надо, а у меня дел полно.

Уходит, взяв оставшиеся дрова. Шаман что-то напевает, ударяет в бубен. Костер вспыхивает и гаснет. Вера возвращается.

Вера. Пока мы с тобой разглагольствовали — печка погасла! А у меня каждая спичка наперечет. (Ворошит костер, потом трогает угли.) Холодные? Не может быть! Костер только что горел…

Шаман. Огонь погнался за духом черной змеи.

Вера. Опять духи! Да замолчи ты о них! Кажется, у меня в голове тоже скоро завоет и застонет что-нибудь… Но знаешь, Шаман, странная штука… Я, когда в зимовье забежала, сначала начисто про тебя забыла. И про тебя, и про костер… Как будто никакого шамана нет… мы с Лешей одни, и он умирает.

Шаман. А он?

Вера. Спит. Я ему не успела рассказать про тебя.

Шаман. И хорошо. Ты печку заново протопи и спать ложись, тебе завтра силы пригодятся… А я пойду.

Вера. Ты прямо как сказочник: «утро вечера мудреней»! Камлать не станешь?

Шаман. Я сделал все, что нужно. Я ухожу.

Вера. Но ты вернешься? Завтра, как договорились? Ты ведь побудешь с ним?

Шаман. Все будет как должно. Прощай до утра!

Шаман уходит, Вера идет в зимовье. Через окно виден слабо разгорающийся свет.

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Утро второго дня. В зимовье.

Алексей медленно, морщась, ест кашу из котелка, Вера перекладывает вещи.

Алексей. Я не понял, ты зачем мелкий рюкзак достала?

Вера. Вдруг сейчас кто-нибудь придет, а у меня все наготове! Я сразу в Аркыт побегу. (Складывает в маленький рюкзак все самое необходимое.)

Алексей. Кто придет?

Вера. Мало ли… охотник или местный житель. (Смотрит то в одно окошко, то в другое.)

Алексей. Что-то ты затеяла, подруга! Я тебя одну никуда не пущу… Фу… (Ему становится плохо, он с трудом выходит, опираясь на палку.)

Вера. Где же он? Где этот сказочник? Время не ждет…

Алексей (с трудом заходит и ложится на нары). Когда ж это кончится!

Вера. Кашу я сварила, ешь. (Проверяет бутылки.) У тебя воды мало, сейчас еще принесу.

Алексей. Что ты сказала — «у меня»?! Не у нас — у меня? Ты все-таки собралась! (Слышны раскаты грома.) Гроза возвращается! Ты не можешь уйти.

Вера. Только вот спички — поделим или все здесь оставить?

Алексей. А! Делай, что хочешь! (Заворачивается в спальник.)

Вера (в дверях). Знаешь, не хотела вчера обнадеживать понапрасну, но тут кое-что произошло… сейчас за водой, за дровами сбегаю — и расскажу.

Вера уходит.

КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ

Лес. Вера несет сушняк, появляется Шаман.

Вера. Наконец-то! А я уже беспокоилась, что ты не вернешься! Пойдем в дом!

Шаман. Подожди…

Вера. Чего ждать-то? Я собралась…

Шаман (прислушивается). Тише!

Вера. Шаман, что ты делаешь?

Шаман. Дерево сосна стонало. Надо помочь…

Вера. При чем тут дерево? Мне надо помочь! Мне и Леше! Ты же обещал!

Шаман. Не надо кричать! Не надо метаться! Хочешь, я скажу — кто ты? Я сегодня вижу и слышу ясно… Ты — Птица! Душа твоя свободна, сострадательна, ты можешь летать! Ты не в силах усидеть на месте, хочешь другу помочь, это хорошо… Но именно сейчас улетать не время! Вот оно… бедное дерево. (Подходит к одному из деревьев.) Да не суетись ты! Послушай! Ну, приложи к нему ладони и закрой глаза.

Вера. Ладно… (Прикладывает ладони к дереву, закрывает и быстро открывает глаза.) Я ничего не слышу, пойдем!

Шаман. Оттого твоя глухота, что в тебе — суета!

Вера. Да как я могу прислушиваться к какому-то дереву, когда надо бежать в Аркыт!

Шаман (дереву). Внутри ствола непорядок. Энергия проходит трудно… (Вере.) Птица! Я буду варганить дерево сосну. (Достает варган.) С помощью звука настроюсь на энергии земли и неба. Я выровняю потоки внутри ствола, до самых тонких веточек, до каждой иголки!

Вера. Ты будешь играть дереву на варгане?

Шаман. Да. (Играет на варгане.)

Вера. Варгань скорей — и пошли в зимовье!

Шаман играет, не обращая на Веру внимания.

Вера (себе). Ладно, все равно надо принести побольше дров… Этот вряд ли удосужится сделать что-то полезное. (Уходит в лес, возвращается с дровами.)

Шаман (прекращая играть). О, Птица! Послушай, как свободно и благодарно вздохнуло дерево!

Вера. Да, да, конечно! Прекрасно слышу! Все? Ты свою миссию выполнил?

Шаман. Ты не слышишь… Ты суетишься, Птица… Дерево стонало, отвлекало меня от главного, но теперь оно здорово и я могу услышать его, страдающего духа! О, духи земли и ветра! Я слушаю…

Шаман замирает и, кажется, не дышит.

Вера. Шаман! Ты в порядке?

Шаман (выходя из транса). Птица… Мне было видение: тебе надо оставаться на месте — помощь придет!

Вера. Опять! Твои глюки — мне не указ! Я решила идти — и пойду!

Шаман. Не веришь — жаль. Да не размахивай крылышками. Никуда лететь не нужно! Ты должна остаться! Вы оба. Мне кажется, ты и друг твой здесь не случайно.

Вера. Да мало ли что тебе кажется! Не хочешь помогать, так и скажи.

Шаман. Я хочу помочь вам, успокойся. Но помощь бывает разной. Возьми варган — это подарок… Играй, когда душа твоя расстроится…

Вера берет варган и прячет в карман.

Вера. Спасибо. А теперь, Шаман, миленький, брось эти шаманские штучки хотя бы на день! Пойдем в зимовье! Пожалуйста, ну будь ты обыкновенным человеком!

Шаман. Обыкновенным?

Вера. Да!

Шаман. Может, не надо?..

Вера. Надо… Очень тебя прошу.

Шаман. Ты предлагаешь мне, шаману, отвернуться от духов, оглохнуть, перестать слышать их боль, их слабые голоса, когда я только-только настроился?

Вера. Не навсегда, на время! На один день… Пожалуйста.

Шаман (подумав). Очень я этого не люблю, Птица, — все обрывать, прекращать, становиться обыкновенным, когда верхний мир открывается… Ладно, видимо, придется, все равно ты мне покоя не дашь. Но только на один день!

Вера. Спасибо, Шаман!

Шаман садится на край валуна, вытаскивает левую ногу из-под одежды, снимает с нее меховую самодельную обувь; потом вытаскивает правую, отстегивает «протез» и, произведя какие-то манипуляции под подолом, разгибает здоровую правую ногу. Вытянув обе босые ноги, шевелит пальцами.

Вера (в шоке смотрит на его ноги). Ты — не калека? У тебя правая нога — в порядке? Так ты… врал мне?

Шаман. Нет! Когда я Медведь — хромаю на сосновой ноге, а когда обыкновенный человек… это другое дело. Ладно, раз так, раз надо быть обыкновенным, то хотя бы проведу день с комфортом. Где мои носочки?

Достает из-под верхней одежды сумку, висящую на длинном ремне через плечо — там полосатые носки, стоптанные кеды, спортивная шапочка. Надевает носки.

Шаман. О! Бабушка вязала. Не моя, чья-то чужая бабушка, но все равно — спасибо дорогой бабуле. Теперь кеды. И шапку, а то мои человеческие уши сразу мерзнут. (Снимает головной убор с перьями, надевает шапочку.) Ну, я готов.

Вера. Ну ты и… сволочь! Чего еще мне ждать от тебя, одноногий липовый? (Хватает «протез», пару раз бьет Шамана, он защищается.) А я его жалела! Как он там, на холоде! Бережет свою единственную ногу! Вот тебе, вот!

Гремит гром.

Шаман. Ой! Ой! Убьешь ведь!

Вера. Тебя убьешь! Убирайся, обманщик! Чтоб я Лешку тебе доверила — да ни в жизнь!

Шаман. Ой, ой! Да уйду я, уйду! И так тебе не нравится, и эдак!

Шаман подскакивает, убегает. Вера кидает вдогонку «протез», Шаман возвращается, подбирает его и убегает совсем. Вера, обессиленная, садится на землю, беззвучно плачет. Слышатся далекие раскаты грома.

КАРТИНА ПЯТАЯ

В зимовье. Алексей один, сидит на нарах с палкой в руке. Смотрит на пол, уставившись в одну точку, в задумчивости равномерно стучит палкой по полу то в одном, то в другом месте. Вдруг он прислушивается к стуку. Потом целенаправленно сильно стучит по разным половицам — звук получается то глухой, то гулкий. Алексей слезает с нар и внимательно изучает пол. Берет ножик и, просовывая его между досками, пытается их приподнять. Одна доска поддается.

 

Алексей. Ого! Да тут погреб… или тайник. (Достает жестяную коробку размером с небольшой чемодан.) Интересная коробчонка. Надо сказать волшебные слова? Нет, закрыто на обычные крючки. Так, и что здесь? Может, запас еды припрятан… Мыши такую жестянку не прогрызут… Есть! (С трудом отстегивает тугие застежки и открывает.) Е-мое! Это что, мертвый зверь в целлофановом мешке? А это, значит, железный гроб? Брр! Зачем его в подпол засунули? Ладно, разворачиваю на раз-два-три… три! (Брезгливо разворачивает полиэтилен.) И правда, зверь, что ли? Нет… только шкура… Интересно девки пляшут по четыре сразу в ряд… Здоровенная… Хвост — не меньше метра… Чтоб мне на месте провалиться. Узор — черный по белому, похож на леопарда… Это же… (Расправляет шкуру.) Снежный барс! Ого! Обалдеть! Так. Охота на ирбисов строго запрещена. Значит — это что? Незаконный схрон. (Разглаживая шкуру.) Нет, ну красавец, красавец… Интересно, сколько такая шкурка может стоить? Да что я говорю! Ее же не продашь. Почему — не продашь? Здесь — нет. А в Москве или в Питере? Ага, высунуться с ней и загреметь за браконьерство. Представляю себе объяву на сайте типа: «Продам шкуру снежного барса…» Но все равно, не оставлять же ее здесь? Взять с собой, а там — по обстоятельствам. Нельзя же такую шикарную штуку обратно в подпол запихивать! Барса все равно не вернешь, а это — вещь! Только вот что скажет Вера? (Оглядывается на дверь.) А что скажет Вера? А Вера ничего не скажет! Ей об этом знать необязательно. Пока. Куда бы ее деть? (Берет из жестянки целлофан, снова заворачивает шкуру, перевязывает веревкой и кладет на самую верхнюю полку.) А коробочку лучше пустой не оставлять… (Берет одно местное одеяло и запихивает в жестянку; закрывает коробку.) Ну, будем считать это компенсацией за ущерб здоровью! Точно — за укушенную ногу, за измученную спину… И вовсе не обязательно продавать через интернет, есть же другие пути…

Убирает жестянку в подпол и ложится на нары.

Алексей. Теперь — Вера. «Верочка, я тут нашел одну вещицу… Шкуру ирбиса в отличном состоянии… ты только не волнуйся…» Нет, бред! Лучше так: «Верочка, дорогая, помнишь, мы мечтали купить джип и махнуть на нем куда глаза глядят…»

Заходит Вера с дровами; видно, что она расстроена.

Алексей (нервно, поднимаясь с лежака). Ты… что так долго?

Вера. А ты что вскакиваешь, такой перевозбужденный? Опять — жар?

Алексей. Никакого жара, ничего такого особенного… Просто нервничал — вдруг ты совсем ушла… А ты почему такая убитая?

Вера. Дождь начался, ты разве не слышишь? Тропу размоет… куда я пойду? И кто придет? — Никто не придет… Будем поддерживать огонь… (После некоторого молчания.) Все! Возвращаемся к плану «А».

Алексей. А у нас был план «А»?

Вера. Не было. И в этом-то наша главная оплошность. Но — никогда не поздно приступить к плану «А». Потому что он до нас придуман и прекрасно действует… Раздевайся.

Алексей. Вер, может, не сейчас? Что-то я себя неважно чувствую… И нога болит…

Вера. Мальчик мой, расслабься, я не про это! План «А» — сигнальный костер и какие-нибудь опознавательные знаки. Футболка у тебя голубая — снимай.

Алексей. А! (Снимает футболку и отдает ей.) Что ты будешь делать?

Сумерки сгущаются, Вера достает коробок, но раздумывает и зажигает свечу от печки. Через некоторое время печка гаснет.

Вера. Пять спичек осталось. (Прячет коробок в карман.)

Алексей. Делать-то что собираешься?

Вера. Флаг.

Алексей. Чего?

Вера. Флаг сигнальный из ярких тряпок — футболки, банданы, купальник… Нет, купальник новый, и все равно — крошечный, что там у нас еще? (Разбирает вещи.) Рюкзачок красный — все сошью вместе и привяжу на палку и на крышу приделаю. Видно будет издалека!

Алексей. Хорошая идея. Давай помогу.

Вера. Только не вставай! Может, у хозяев завалялось что-то яркое… (Шарит по полкам, хочет забраться на верхнюю, где лежит шкура.)

Алексей. Вера, подожди! Да что здесь может быть яркого?! Рухлядь полинявшая! Вспомнил! Мой спортивный костюм! Красно-белый!

Вера. А тебе его не жалко?

Алексей. Нет! Ради такого дела — не жалко! Режь, раз надо.

Вера. Ну ладно.

Достает спортивный костюм и садится возле Алексея. Они начинают сшивать вещи в странное полотнище.

Вера. Леш, мы совсем чуть-чуть не дошли до Аргута. Ты еще увидишь, какой он… похож на снежного барса…

Алексей (настороженно). При чем тут барс?

Вера. Аргут — бело-серебристый, под цвет ирбиса, а камни, торчащие из воды — пятна на его шкуре… Какая-то местная легенда с этим связана, жаль, я точно не помню.

Алексей. Ну да, черные пятна на серебристой шкуре… Еще на Аккеме кто-то рассказывал эту сказку у костра… и жути нагонял, про то, как появились шаманы… Вер, ты же на Алтае не первый раз, ты когда-нибудь встречала настоящего шамана?

Вера (с досадой). Все они — шарлатаны! Настоящие давно вымерли, как мамонты. (Выскакивает на порог и кричит в тайгу.) Шарлатаны! Обманщики! (Удар грома.) Медведи хреновы! (Удар грома.) Пустобрехи!

Алексей. Вер, ты что? Успокойся! Нам-то какое дело? Нам-то от этих шаманов ни холодно ни жарко!

Вера заходит, садится обратно.

Вера. Да, конечно. Извини. Сорвалась. Шаманы ни при чем. Они нам все равно не помогут. Ну и ладно. Мы выберемся. Обязательно выберемся!

Алексей. Вот и хорошо. Где, кстати, бубен, который ты нашла? (Хочет слезть.)

Вера. Лежи спокойно. Оно того не стоит! МЧС пока в нашей реальности, так что нам надо продержаться и подать знак. Это и есть наш единственный план.

Алексей. Слушай, а вот все-таки снежный барс… он ведь жутко редкостный зверь? Понятно, в Красную книгу занесен, охраняется… Режь, режь вот здесь, не жалей… много их осталось? Ирбисов? Как думаешь?

Вера. А что тут думать. Здесь, на Аргуте, особей восемьдесят осталось. И это — одна из самых больших популяций в нашей стране! В интернете читала.

Алексей. А если, предположим, какому-то охотнику повезло — и он подстрелил барса… ну, по ошибке…

Вера. Как можно такого зверя подстрелить по ошибке? Его увидеть — и то не всем охотникам удается! Он осторожен необычайно… Крадется как… Леш, это же — огромная пятнистая кошка с таким длинным пушистым хвостом… Знаешь, алтайцы считают ирбиса священным — говорят, он обитает между небом и землей. Он — чудо природы…

Алексей. Ну а если? Бывают же случаи — попал человек между самкой и детенышами и — в порядке самозащиты — убил… самку.

Вера. И потом маленькие зверята погибают страшной смертью… Про медведей я такое слышала, в смысле, что медведица набросится на всякого, кто встанет между ней и медвежонком, а про ирбисов… И что за ужасы ты выспрашиваешь? Знаешь, какие они — детеныши? Года три назад здесь, в долине Аргута, ставили фотоловушки — ну, такие специальные фотоаппараты, которые на движение реагируют. Много птиц и зверья разного наснимали, но только на одном фотоаппарате оказалось несколько кадров с играющими барсятами! Это была сенсация! Туристические сайты, гринписовцы, всякие любители животных с восторгом репостили! Я себе на страничку тоже сохранила. Такие три котенка…

Алексей. Да, все это мило… В смысле, печально — убить ирбиса, но с трофеем-то что? Воронам на расклевание?

Вера. Не знаю. Летом шкура пушного зверя не та… Вот зимой — другое дело. Говорят, аргутский барс — особо ценный. Я как-то у одного коневода спрашивала… Леш, милый, может, не будем твой костюм кромсать?

Алексей. Да пес с ним, режь! И что — он сказал, сколько шкура стоит?

Вера. Да. Тихо… дождь кончился. (Вера встает, открывает дверь.) Свежо-то как! Ночь, наверно, будет лунной…

Алексей. Так сколько шкура стоит?

Вера. Да что ты привязался! Сколько, сколько? Пятьдесят-шестьдесят тысяч!

Алексей. Всего-то…

Вера. Долларов.

Алексей. Шестьдесят тысяч долларов! Ничего себе… И неужели здесь правда есть браконьеры?

Вера. Ты как с луны свалился! Если где-то бродит ценный зверь, обязательно найдется и охотник! Вот помнишь, я тебе рассказывала про свой прошлогодний конный поход? Тогда мы были чуть выше слияния Аргута и Катуни, между прочим, не так далеко отсюда, по меркам Алтая. Так вот, коневод показал нам прямоугольную яму, наполовину закрытую бревнами. Это, говорит, все, что осталось от землянки браконьеров. Они, браконьеры, поздней осенью и зимой охотятся, а в землянке шкуры выделывают. Ты же понимаешь, просто содранная шкура долго не хранится! Они их подготавливают, прячут, а при возможности — вывозят и продают. А тебе это зачем?

Алексей. Просто… А вот если бы тебе в руки такая шкура попалась — что бы ты сделала?

Вера. Отдала соответствующим органам! У тебя что, опять жар?

Алексей. Да, наверно… И тошнит…

Вера. Потерпи, милый. Все. Готово! (Импровизированный флаг готов.)

Алексей. Какая потрясающая штуковина! Ничего более нелепого я в жизни не видел!

Вера. Повезло тебе…

Алексей. Когда выберемся отсюда — сохраню на память… На что крепить будем?

Вера. За зимовьем я видела пару жердей. Пойду, попробую что-нибудь соорудить. А ты пока пересмотри оставшиеся вещи, выбери все резиновое, синтетическое, пластиковое. Только бутылки оставь для воды.

Алексей. Зачем?

Вера. Для сигнального дыма! Будем держать наготове сухие дрова и то, что загорится с дымом. Чтобы с вертолета увидели. Понимаешь?

Алексей. Хорошо. Смотри не упади с крыши!

Вера уходит.

Алексей. Шестьдесят тысяч долларов! Ох, ни фига себе! Ну, пусть пятьдесят… Только вот Вера… Допустим, я шкуру в свой рюкзак запихну. Эмчеэсники в вещах рыться не станут. Но Вера! Ее не проведешь! Надо такой довод найти… Надо быть с ней поласковей, объяснить, что такой шанс упускать нельзя! А пока шкуру куда-нибудь перепрятать…

Заходит Вера.

Вера. Не стала я на крышу лезть, одной стороной к жерди привязала, а другой стороной к коновязи прикрепила. Флаг больше похож на транспарант, но зато перед ним открытое место, так что издалека виден будет… только надо растяжки, как на палатке, поставить для надежности. Где-то наверху я натыкалась на моток веревки.

Вера снова хочет дотянуться до верхней полки, поворачивается к Алексею спиной. Она почти дотягивается до свертка со шкурой, и тут Алексей задувает свечу. Наступает темнота.

Вера. Что это было? Ты что, свечу погасил?

Алексей. Нет… это сквозняк! (Раздражаясь.) Да и зачем сейчас, на ночь глядя, было вешать эту тряпку?! Утром надо было…

Вера. Да, наверно, утром… я по инерции. Ладно. Сейчас печку разожгу… О! О, нет!

Алексей. Что?

Вера. Спички… где?

Алексей. Ты их, кажется, в карман складывала.

Вера. Выпали, что ли? Где-то у коновязи посеяла?

Алексей. У нас что, больше нет огня? Иди ищи!

Вера. Сейчас… Леша, может, они тут на нарах валяются или на полу?.. Давай, ищи тоже!

Ищут спички на полу и, перетряхивая вещи, на нарах.

Алексей. Зашибись! Ну ты и молодец! Походница! За последними спичками уследить не смогла! План «А»!

Вера. А ты на меня не наезжай! Сам ничего путного придумать не смог!

Алексей. Я не смог? Да… не смог. Ну так у меня особого желания по горам шарахаться и не было! Кто меня в горы чуть ли не силком потащил? Какой, к черту, поход, когда можно спокойно съездить в Турцию, в Египет — не дороже!

Вера. Деньги-то тут при чем? Мы же хотели на природе побыть! В одной палатке!

Алексей. Это ты хотела! А мне вот где спанье на буграх! Утром холод до озноба, вода ледянющая! Днем — жара и рюкзаки эти… проклятые… Всю спину разломило. Но я шел и терпел! Ради тебя! Ну, доползли кое-как до Аккема, и — хватит, но тебя же понесло дальше! Ты же делаешь, как тебе надо. И делать будешь. Мое мнение не учитывается!

Вера. Да что ты шипишь на меня?! Змеиный яд в башку ударил?

Алексей. Ах, я теперь виноват, что меня змея цапнула? Сама ты как… змея! Вот и ползай теперь, ищи спички… Может, после похода, если доживем, я — в одну сторону, ты — в другую? …Вер, ты что притихла? Вер, ты где?

 

Раздается звук варгана.

Алексей. Что это?

Вера. Настраиваюсь на энергии земли и неба. Выравниваю потоки внутри себя… (Звук варгана.) До самых тонких веточек, до каждой иголки!

Звук варгана.

Алексей. Черт, напугала!

Звук варгана.

Алексей. Вер, ты что, обиделась?

Звук варгана.

Алексей. А где варган взяла?

Вера (язвительно). Ложись-ка ты спать, а я пойду спички поищу.

Вера, играя на варгане, выходит.

Алексей. Черт, черт, черт! Нашел время жаловаться! Нашел время ссориться! А может, это и к лучшему? Вот мои манатки, вот — Веркины… Вот ее рюкзак, а вот — мой! И нечего туда совать свой нос!

КАРТИНА ШЕСТАЯ

Возле зимовья. Ночь вторая. Сквозь редеющие облака мелькает луна, но полностью еще не выходит. Шаман, снова в традиционном головном уборе, сидит у костровища. Выходит Вера, опустив голову.

Шаман. Ты грустишь?

Вера. А… Ты снова здесь.

Шаман. Поссорились?

Вера. Сама виновата. (Начинает внимательно оглядывать землю.)

Шаман. Бывает… А что ты ищешь?

Вера. Спички последние потеряла. Пока привязывала флаг.

Шаман (восхищенно). Значит, это лоскутное одеяло — флаг?

Вера. Да, с тропы сразу будет видно, что здесь кто-то есть. Понимаешь?

Шаман. Здорово! (Ходит вокруг флага, прячется за него.) Но у тебя тяжело на душе. Хочешь, я помогу?

Вера. Как дереву сосне?

Шаман. Можно и так.

Вера. Слушай, а как ты шаманом стал, если не секрет? (Садится рядом, достает варган, иногда играет, пока идет разговор.)

Шаман. Нет, не секрет. Тебе вполне могу рассказать. В детстве, Птица, у меня часто болела голова… Очень сильно! Боль накатывала приступами… Я словно бы умирал, но не мог умереть до конца, и жить — сил не было. Наш дом стоял на краю села, у самой тайги… И вот я стал убегать в лес, метался там среди сосен… (Вскакивает и начинает кружиться.) О, какая дикая боль! О, порождение Эрлика! …И вот, продираюсь однажды через заросли… Чудовищная пульсирующая боль разрывает голову, и я падаю. Возле самых глаз — муравейник… И тут я замечаю, что муравьи любопытно глядят на меня, я их и спрашиваю…

Вера. Где мои спички…

Шаман. Ты смеешься?

Вера. Нет, что ты, Шаман! Это я спросила бы сейчас у муравьев — где мои спички.

Шаман. Муравьи ночью спят. Так вот, они мне сказали, к какому дереву я должен подойти… Да! О, тайга… и я пошел, нашел это дерево, встал на колени перед тайгой и попросил… взять меня в ученики. Тайга согласилась.

Вера. Попросить тайгу — это я понимаю, я сама словно бы разговариваю с горами и реками, легенды местные люблю, но, Шаман, вот чего я не в состоянии понять и принять — так это говорящих муравьев! Деревья с голосами сосновыми, рябиновыми, кедровыми для меня — метафора…

Шаман (смеется). О! Какие слова! Ме-та-фо-ра!

Вера. Да, метафора! А ты ведешь себя… по меньшей мере странно.

Шаман. Ай-яй! Только терпеливый человек может понять суть дыхания шамана!

Вера. Прости, но ты иногда просто смешон!

Шаман. Ну и ладно! Главное, чтобы мне верила тайга! А каким я кажусь для людей — без разницы. Смеются надо мной? Не разубеждаю. Когда люди не принимают меня всерьез, за ними даже удобнее наблюдать со стороны, видеть их недостатки, а самое главное — искренние поступки.

Вера. Но муравьи… Муравьи, муравьи, которые тебе отвечают! Скажи честно, ты наелся каких-нибудь галлюциногенных поганок?

Шаман. Нет! Я их попробовал только один раз — чтобы встретиться с духом гриба. Грибы нужны тем, у кого мало энергии, кто не умеет летать сам по себе. А я умею. Мне достаточно зайти в лес и положить в рот сосновую иголку — по силе вибрации и могуществу духа, поверь, сравнивать не с чем! А психотропные вещества уводят по головокружительно быстрым, но ложным путям и убивают!

Вера. Какие, однако, ты слова знаешь — психотропные вещества, сила вибрации!

Шаман. Что ж, я, по-твоему, неуч? Птица! Много воды утекло, прежде чем я понял, где мое место, кто я на самом деле… Знай, после всех инициаций, проверок и стремлений шаману определяется его ниша. То есть к чему у него больше лежит душа: небо, тайга, земля. Мое предназначение — тайга. Но это не значит, что мне нужно знать только лес, нет! Все окружающее шаман обязан ведать. Он — проводник в иные миры. Ему подвластны взлеты: верхний мир и нижний мир… Помнишь, я варганил дерево сосну?

Вера. Помню…

Шаман. Я проверял сегодня — дереву хорошо! Тайга нуждается в очищении и преобразовании. Вот для чего тайга взяла меня в ученики!

Вера. Так ты чистишь тайгу? По деревцу? По веточке?

Шаман. Шире! Я могу охватить столько пространства, сколько взор беркута с высоты полета… У всех шаманов это по-разному… У меня — так. Внутреннее безмолвие становится ослепительным… Я выбираю поляну, развожу костер и начинаю камлать. Надо мной появляется радужный светящийся круг, но я не смотрю на него, он зыбок, он еле уловим на границе нашего и верхнего мира. И вот из круга спускаются белые всадники, подобные мерцающему туману. Все духи — всадники… Но я не смотрю на них прямо, чтобы не спугнуть, а наблюдаю внутренним оком. Всадники кругами скачут по тайге, удаляясь от меня… Они уничтожают зло, которым люди засорили тайгу! Сжигают грязь от сознания людей, всю эту зависть, горечь, ненависть…

Вера. Шаман! Я верю, ты видишь белых всадников… Почему бы и нет? Но в современном мире, чтобы противостоять злу, этого, боюсь, недостаточно.

Шаман. Еще, когда могу, я освобождаю птиц и зверей из ловушек браконьеров.

Вера. Это — другое дело.

Шаман. Вот, например, ты знаешь, как браконьеры ловят соколов?

Вера. Нет.

Шаман. Представь, ты — голубь. Сизый, толстый и пугливый голубь. На тебя надевают проволочную жилетку, а к ней лески привязывают — несколько лесок, длинней размаха твоих голубиных крыльев. Ты сидишь в руках браконьера, сердечко так и колотится, так и колотится, и вот тебя отпускают… Когда замечают в небе сокола. Ты радостно летишь — свобода, свобода!

Шаман хватает Веру за бока.

Вера. Ой, не щекочи меня!

Шаман. Я — сокол! Я бросаюсь на тебя, я тоже радуюсь — добыча, добыча! Но не тут-то было. Лески развеваются, опутывают соколиные крылья, когти застревают в проволоке, и сокол вместе с голубем падает наземь. Голубь погибает, сокола сажают в клетку и везут куда-то за границу.

Вера. И ты спасал бедных птиц?

Шаман. Да. За это один охотник выстрелил мне в ногу… Правая нога — несчастливая… А в другой раз бубен мой забрал, но сжечь побоялся…

Вера (смеясь). Вдруг ты и правда — колдун. И отправишь его в ад…

Шаман. Не смешно.

Вера. Прости. То, что в ногу выстрелил, — действительно, ужасно.

Шаман. Ну, это — дело прошлое! Все уже зажило.

Вера. А зачем тогда на деревяшке скачешь?

Шаман. Она напоминает мне о боли от жгучего огня! Чтобы я лучше чувствовал муки раненых зверей! Подстреленных, погибших в капканах. Птица, я ведь с недавних пор могу помогать духам убитых животных вернуться на землю и заново родиться.

Вера. А что, они сами не могут?

Шаман. Если зверя убил не другой зверь, старость или природа, а человек, то он, человек, должен произвести специальный обряд, освобождающий дух животного, чтобы дух мог уйти в мир верхний и зверь родился заново.

Вера. Как все сложно…

Шаман. Но это — правда! К сожалению, не все охотники проводят нужный обряд. Сколько неприкаянных духов зверей и птиц носится по тайге и плачет! Хорошо, что ты не разожгла костер — духи животных боятся огня.

Вера. Опять духи… Ну почему я ничего не слышу?

Шаман. Хочешь услышать окружающую тайгу? Что ж, можно попробовать… сейчас полнолуние — подходящее время. Встань у костровища. Вот так. Закрой глаза. Что ты чувствуешь?

Вера. Есть хочу и чаю горячего.

Шаман. А еще? Что вокруг тебя?

Вера. Тишина… движется… тишина?..

Шелест… капля упала с листа…

Холодно… но не до дрожи…

Выходит луна, Вера стоит как раз спиной к ней.

Шаман. Луна… в затылок уставилась!

Вера. Обернуться?

Шаман. Нет!

Черные тени,

подобно лучам

обратной ее стороны,

исполосовали склон.

Резкие лунные тени,

вот они — перед тобой…

Вера (открывает глаза). Что это?

Камень? Коряга? Крадущийся зверь?

Замер… Обернуться ли?

Шаман. Нет, это — ты

посреди полнолуния…

Вера. А там, за моею спиной,

белого звона полна…

Обернуться ли?

Шаман. Нет!

Для шаманского бубна

важней обратная сторона!

Вера. Лунные тени… вздрогнули,

заскользили

по белой траве…

Обернуться ли?

Шаман. Нет!

Это птицы Ульгеня летят,

быстрокрылые, черные птицы Ульгеня,

к ночному шаману.

Вера. Скрежета тонкую взвесь

настороженным ухом ловлю…

Обернуться ли?

Шаман. Нет.

Это седьмая, последняя птица Ульгеня

в медных когтях несет

браги сосуд

ночному шаману.

Вера. Чу!

Дыхание чье-то…

Ворохнулась косматая тень,

опадает, растет, опадает…

Обернуться ли?

Шаман. Нет!

Это конь вороной,

конь ночного шамана

томится на привязи,

роет копытом

смолистую сырость…

Ом!

Вера. Обернуться ли?

Шаман. Да!

Вот оно, полнолуние —

ночного шамана удар.

Шаман ударяет в бубен, незаметно для Веры уходит. Вера оборачивается — никого. В лунном свете поляна отлично видна. Вера поднимает коробок спичек и медленно возвращается в зимовье.

КАРТИНА СЕДЬМАЯ

День третий. В зимовье. Вера стоит у стола, Алексей сидит на нарах в углу, прислонившись спиной к рюкзаку.

Алексей. Ну, что спички? Высохли?

Вера. Нет.

Алексей. Допрыгалась со своим флагом!

Вера. Что, уже имущество делим? Успокойся, на солнце высохнут.

Алексей. Если будет солнце. Что-то облачно.

Вера. Да ладно тебе, не хнычь! Ну не высохнут спички, буду добывать огонь трением! В конце концов, не минус тридцать, не зима! Мне здесь так даже и нравится! И сегодня — третий день. Нас уже ищут. Главное, чтобы мимо не прошли. (Достает сухари.) Один — тебе, один — мне. Тут еще на день-другой хватит. Еды в обрез, так что считай — у нас лечебное голодание. (Холодно.) Как себя чувствуешь?

Алексей. Сносно…

Вера выходит.

Алексей (хватается за рюкзак). Куда бы ее перепрятать? Нигде не надежно. Вот как эту штуку вывезти незаметно? А может, положить обратно? Или перепрятать, а потом вернуться?

Забегает Вера.

Вера (радостно). Леша, там — всадник!

Выскакивает обратно, слышно, как она кричит: «Сюда, сюда!» Алексей вытаскивает сверток, лихорадочно оглядывается на дверь. Хромая, выбегает со свертком, быстро возвращается, садится на нары. Заходят Вера и Охотник.

Вера. Леша, милый, мы спасены! (Охотнику.) Вы не представляете, как я рада!

Охотник (удивленно). Вы здесь… вдвоем?

Вера. Да!

Охотник. Давно?

Вера. Третий день.

Охотник. А вы — кто?

Вера. Да какая разница… ой, что я говорю… туристы мы.

Алексей (показывая рюкзак). Туристы.

Вера. Лешу змея укусила. (Алексею.) Покажи, что ты сидишь, как на именинах? Человек наверняка больше нашего разбирается.

Алексей. Вот, посмотрите… Почти три дня прошло.

Охотник мотрит на рану). Выживешь… Самое худшее — позади.

Вера. О! (Облегченно.) Вот и я говорю, самое худшее — позади! Я — Вера, это — Алексей. А вас как зовут?

Охотник (помедлив). Амаду.

Алексей (недоверчиво). Амаду? Вы вроде бы на алтайца не похожи.

Вера. Леш, ну ты что… (Охотнику.) Амаду, а у вас спички найдутся? А то мы чаю горячего со вчерашнего дня… хотим.

Охотник. Сейчас. (Выходит.)

Алексей. Еще один за спичками пошел. Не нравится он мне. Глаза так и бегают, словно высматривает что-то.

Вера. Да прекрати ты! Все! Нас нашли! Все хорошо, а ты боялся.

Охотник заходит с арчемаком (седельной суминой), достает из него термос, сверток с едой.

Вера (радостно глядя на термос). Это — то, что я думаю? Горячий чай? Неужели?

Охотник наливает чай, угощает их сушеным мясом и хлебом. Они с удовольствием едят.

Вера. Леш, тебе много не надо, опять затошнит. (Охотнику.) Вы прямо сейчас можете поскакать в Аркыт? Сказать о нас?

Охотник. Могу… чуть позже. Пусть конь отдохнет.

Вера. Хорошо. (Достает бумагу и карандаш, пишет.) Я вам сейчас напишу — наши номера телефонов, кто мы, откуда — пусть в Аркыте не сомневаются, мы заплатим за коней, пусть пригонят пару… А спички вы нам оставите? Чтобы до завтра продержаться. И пусть, главное, в Джазатор позвонят — обрадуют, что мы живы-здоровы. Ну, почти здоровы…

Охотник. Я все передам, из Аркыта сообщат про вас по спутниковому, а сотовая там не берет. (С легким пренебрежением.) Вам я зажигалку подарю, туристы…

Вера. Вот и замечательно! А можно я на вашего коня погляжу?

Охотник. Пожалуйста.

Вера выбегает из зимовья.

Алексей. Коней любит… А я-то смогу на коне до Джазатора добраться?

Охотник. Сможешь. Туристы… В такую даль — и пешком! Отчаянный народ! А что, ты так тут и сидишь, никуда не выходишь?

Алексей. Только до ближайших кустов. Фигово мне… и то в жар бросает, то морозит. И тошнит периодически. Вера говорит — пей больше и лежи…

Охотник (достает из арчемака фляжку). Пей — это правильно. Пей. (Добавляет из фляжки себе в чай и Алексею.)

Алексей. О! Это коньяк? (Нюхает.) А мне можно?

Охотник. Ты же мужчина — значит, можно. Да пей, не робей — мозги прочистятся.

Алексей (пьет). Ух! Хорошо!

Алексей пьет, но потом его тошнит, он кашляет, вскакивает.

Алексей. Е-мое! Я сейчас!

Алексей идет к двери, входит Вера.

Вера. А как вашего коня зовут? Он такой замечательный. Ой, Леша… что случилось?

Алексей. Сплохело… Опять…

Вера. Пойдем на воздух! И умыться тебе не мешает! (Обнюхивает его.) Ты пил, что ли?

Алексей. А что, скалкой огреешь? Три капли коньяка… Амаду угостил.

Вера. Вот глупый! (Охотнику.) Напрасно вы ему капнули — он же… интоксикация у него! А, ладно, пошли к ручью скорее.

Вера и Алексей уходят. Охотник выглядывает за дверь, удостоверившись, что они ушли, закрывает ее. Быстро приподнимает доску пола, где тайник, достает жестянку, складывает в арчемак. Закрывает тайник. Оглядывает зимовье. Забирает свой термос. Выходит с арчемаком. Слышно ржание коня и удаляющийся топот копыт. Заходят Вера и Алексей.

Вера. А где Амаду?

Алексей садится на нары, а Вера выскакивает и возвращается.

Вера. Ничего не понимаю. Коня — нет. Ускакал в Аркыт, что ли? Странный он какой-то. Даже не попрощался. Может, обиделся, что я на него из-за коньяка наехала? Ну да ладно. Недолго осталось. Знаешь, а мне тут действительно нравится! Жалко покидать этот лес, эти горы… Пойду флаг снимать! Надо вещи складывать. Зря только твой костюм испортили.

КАРТИНА ВОСЬМАЯ

На поляне. Вера выходит, что-то весело напевая. Начинает отвязывать флаг. Появляется запыхавшийся Шаман, в руке у него бубен.

Вера. Шаман, дружище! А нас уже сегодня спасут! Но мы с тобой еще встретимся, правда?

Шаман. Да, да, Птица! Послушай…

Вера. Нет, это ты меня послушай, раз пришел! После всего, что ты рассказывал ночью, после того, как я услышала голоса леса… Знаешь, я тоже хочу помогать тайге! Ты меня научишь?

Шаман. Да, да, Птица, но не сейчас…

Вера. Конечно, не сейчас! Сейчас нас спасать будут, в цивилизацию возвращать… Я вот еще что решила — вернусь в горы, но не как праздная туристка, попрошусь для начала волонтером в какую-нибудь экологическую экспедицию. Надо начинать уже делать что-нибудь полезное, да? Ну не могу я оставаться в стороне, когда природа страдает!

Шаман. Да… надо… это хорошо… ты сможешь… только сейчас не об этом.

Вера. А я — об этом! Как вспомню про соколов несчастных, так меня саму как будто в клетку посадили! Ты что-то такое сделал со мной, Шаман, сделал такое… меня пронзило как будто, и слух обострился, и видеть я стала иначе… Особенно после танцев под луной. А тут еще и Амаду прискакал! Ну не замечательно ли?

Шаман (еле отдышавшись, серьезно). Вот! Амаду! Этому человеку нельзя доверять! Я, как его возле зимовья разглядел, сразу к вам побежал.

Вера. Разглядел? Откуда?

Шаман. Вон с той скалы… неважно… Слушай, это он, он мне ногу прострелил!

Вера. Скала высоко, ты перепутал! Да, это охотник, зовут его — Амаду. Нет, я не верю, что он тот, который…

Шаман. Нет, это — он! И вам здесь лучше не оставаться! Зови друга, пошли со мной, я вас спрячу. У меня тут шалаш недалеко. Я тебе как человек сейчас говорю! (Снимает шапку с перьями.) Это — очень серьезно!

Вера. Шаман, ты что? Как это — прятаться, когда за нами помощь вот-вот придет? Амаду поскакал в Аркыт.

Шаман. Да никакой он не Амаду! Вспомни, ты мой бубен в зимовье видела? Видела? Так? А кто у меня его отобрал? Ну…

Вера. Который в ногу стрелял…

Шаман. Правильно. И что ему здесь было нужно на этот раз?

Вера. Ничего!

Шаман. Ты уверена? Ничего-ничего?

Вера. Ничегошеньки!

Шаман. Подозрительно.

Вера. С какой стати? Шаман, что ты придумываешь? Бубен в зимовье — просто совпадение, а этот человек просто ехал мимо, а прискакал сюда, потому что я, как всадника увидела, во все горло заорала! Как сумасшедшая! И он согласился помочь. А сейчас — на пути в Аркыт.

Шаман. Этот человек свернул с тропы на Аркыт. Я видел.

Вера. Может, решил срезать путь!

Шаман. Негде там срезать! Птица, поверь мне — лучше уйти, спрятаться, а я разведаю обстановку.

Вера. Тебя не поймешь. То твердил — сиди на месте, то — уходи! Нет. Теперь я никуда не пойду, останусь здесь… Может, я зря поверила, что ты — настоящий шаман? Вернуться к тебе захотела, душу перед тобой раскрывала?

Шаман. Я говорю сейчас как человек, который очень за тебя, девочка, переживает. И за друга твоего. Мне верь, а не этому «Амаду»! Сама посуди, не просто же так он свернул с тропы!

Вера (твердо). Я останусь! Я думаю, ты обознался… Ой, смотри — Амаду возвращается!

Шаман, завидев Охотника, прячется за валун. Вбегает разъяренный Охотник, наставляет ружье на Веру.

Охотник. Где?

Вера. Что — где? Амаду, вы что, что вы…

Охотник. Ах, ты не знаешь? Зови дружка своего. Ну!

Вера (кричит). Леша! Запрись в доме! Амаду сошел с ума!

Алексей выскакивает. Охотник направляет на Алексея ружье.

Охотник. К стене встал, живо! (Алексей встает к стене зимовья.) Где она?

Алексей. Кто? Что происходит?

Охотник. Я здесь все переверну и все равно найду, так что давай по-хорошему.

Вера. Ой, что же это? Леш? Чего ему надо?

Охотник (направляя ружье то на Алексея, то на Веру). Где, я спрашиваю?! Я только неделю назад ее сюда перевез. Кроме вас, тут никого не было. Где она, ну?!

Алексей. Да не брали мы твою шкуру.

Охотник. Шкуру! Ты сам сказал. Где шкура?

Вера. Какая шкура, господи, что происходит? Амаду, ты что, убить нас хочешь? (В сторону леса, громко.) Шаман, Шаман!

Шаман сидит за валуном, что-то шепчет, потом надевает шапку с перьями.

Охотник. Молчи, сука! Где шкура, турист малахольный?! Я ведь бабу твою пристрелю первой.

Алексей. Ладно, ладно! Не стреляй! Вера, прости. Знал же — не надо брать. На меня как затмение нашло. Сейчас.

Охотник. Она в доме?

Алексей. Нет, я ее по… под… (Заикается.) Веру не трогай! Под крыльцо засунул. (Засовывает руку под крыльцо, вытаскивает сверток.) Вот.

Охотник. Разворачивай.

Алексей разворачивает шкуру.

Охотник. Отлично. Теперь сворачивай обратно!

Вера. Что это, господи? Это — снежный барс? Да? Откуда он? (Охотнику.) Ты убил его? Ты убил барса? Ты все-таки тот самый…

Охотник (Вере). Заткнись. (Алексею.) Ну, чего ждешь, давай заворачивай!

Появляется Шаман. Он спокоен. На нем шаманский головной убор, в руках — бубен.

Шаман (Охотнику). Опусти ружье!

Вера (Шаману). Ты… наконец-то! Уходи, он всех убьет!

Алексей (Вере, кивая на Шамана). А это кто?

Охотник (Алексею). Местное пугало. Только оно вас не спасет, соколики… (Шаману.) Вставай рядом с ними. Как нога?

Шаман спокойно встает рядом с Верой. Охотник держит их на прицеле.

Шаман. Скрипит потихоньку.

Охотник. Я тебя предупреждал, что в следующий раз башку отстрелю?

Шаман. Предупреждал.

Охотник. Зачем снова лезешь в мои дела?

Шаман. Дух снежного барса позвал меня! Я пришел за ним.

Охотник. Духа можешь забрать с собой, когда полетишь на небеса, — я забираю только шкуры.

Шаман. Опусти ружье, говорю по-хорошему.

Вера (Шаману). Прости, я тебе не поверила. Он… убьет нас всех?

Шаман. Нет.

Охотник. Придется! Только вот не знаю, с кого начать!

Алексей. Мужик, у тебя ружье двуствольное, а нас — трое! Брось эти шутки. Давай поговорим спокойно.

Охотник. Хочешь проверить, кто будет первым и вторым?

Шаман (Охотнику). Черная твоя душа попадет в царство Эрлика.

Охотник. Как я испугался! Слушай, ты, шут гороховый, нашел свою погремушку — и радовался бы! Мало добыть зверя! Думаешь, это просто — покупателя найти? И вот — все срослось.

Шаман. Расскажи еще, как ты рисковал, выделывая шкуру. Прятал ее то там, то здесь… а мы тебя пожалеем…

Вера. Не зли его, Шаман, пожалуйста, он выстрелит.

Алексей (Вере). Успокойся, он не посмеет! Он же не дурак, нас МЧС ищет. И найдет! Помнишь, охотник? Нас ищет МЧС!

Охотник. Не найдет. Тайга большая.

Алексей. Ладно, ладно, Амаду, или как там тебя, я понял, ты суровый мужик, настроен серьезно! Все! Все! Мы отдали тебе шкуру! Забирай и уходи. Мы никому ничего не скажем!

Охотник. Так я вам и поверил. Вы — свидетели. (Наводит ружье то на одного, то на другого, но стрелять медлит.) А я ведь хотел сделать все по-тихому.

Вера (Шаману, тихо). Давай я его отвлеку, а ты ружье выдернешь. Думаешь, я не смогу?

Шаман (Вере). Птица, ты смелая, ты сможешь, но это опасно для тебя. Просто стой спокойно. (Охотнику.) Брось ружье! Ты не убийца людей! А со шкурой… я проведу обряд и отдам ее тебе… на этот раз.

Охотник. Тебе, чучело, я точно не поверю! Устроишь какую-нибудь пакость, товар испортишь.

Алексей (деловым тоном). Слушай, мужик, а сколько тебе дают за… товар?

Охотник. Тебе-то что?

Алексей. Думаю, настоящей цены ты не получишь. Ее ведь еще пару раз перепродадут, так? А у меня связи в Москве. Спорим, я найду покупателя, который заплатит большую цену? Ну, за сколько ты собирался ее сбыть?

Вера (Алексею, тихо). Ты что несешь, Леша? Какие связи в Москве?

Алексей (Вере). Молчи… (Охотнику.) Ну, ведь наверняка тебе предложили не так уж и много?

Охотник (немного опуская ружье). Допустим, тридцать две штуки баксов.

Алексей. Амаду, это же несерьезно! Уверен, что смогу получить за нее все шестьдесят!

Охотник. Ты что, разбираешься в шкурах?

Алексей. Нет, здесь я полностью тебе доверяю! Но я разбираюсь в бизнесе. Итак — шестьдесят тысяч долларов. Сорок пять — тебе, пятнадцать — мне, и никого убивать не надо, мы же в сговоре. (Осторожно шагает в сторону Охотника.)

Вера (Алексею). Ты что такое городишь? Сговор — с этим упырем?!

Алексей (Вере, тихо). Молчи, дурочка! (Охотнику.) Тебе — сорок пять, мне — пятнадцать, уговор?

Охотник. Что-то баба твоя другого мнения.

Алексей. Это она по глупости! Ну хорошо: пятьдесят — тебе, десять — мне! Учти, все расходы по доставке я беру на себя. (Еще шагает к Охотнику.) И у тебя преимущество: ты знаешь, кто мы — ну, мы же тебе все написали, а мы про тебя — ничего. Да нам и неинтересно. Амаду так Амаду! Не вопрос! Подумай сам — пятьдесят тысяч долларов!

Охотник (после некоторого раздумья). Заманчиво… Ты — крутой бизнесмен? Что-то не верится! (Направляет ружье на Веру.)

Алексей бросается на Охотника, но наступает резко на больную ногу и падает в шаге от него. В тот же момент Шаман выбрасывает руку вперед, как будто что-то хватая и выкручивая. Охотник кривится, роняет ружье. Ему явно плохо, он катается по земле, стонет. Алексей встает, подбирает ружье и направляет на Охотника. Тот продолжает корчиться, а Шаман что-то напевает над ним. Охотник замирает. Все трое стоят вокруг него.

Вера. Он умер?

Шаман. Нет. Он почувствовал все, что пережил перед смертью убитый им зверь.

Алексей. Ни фига себе! И что теперь? Связать его?

Шаман. Не надо, он больше не опасен. Ни зверю, ни человеку.

Вера. Он… не захочет ни в кого стрелять?

Шаман (кивает). Все правильно, Птица. Вот теперь все правильно.

Алексей обнимает Веру одной рукой, другой держит ружье.

Алексей (Вере). Ты в порядке?

Вера. Да… (Плачет.)

Алексей. Ну, ну, все уже позади!

Вера отстраняется от Алексея и успокаивается, а тот вытаскивает патроны из ружья, оружие отбрасывает подальше, хочет снова обнять Веру, но она дает ему пощечину.

Вера. Ты хотел договориться с этим упырем!

Алексей. Ты что, очумела?! Я хотел отвлечь его!

Вера. Все равно ты врун! Врун! Ты нашел шкуру, мне ничего не сказал, прятал ее, юлил, выспрашивал, вспомнить противно!

Алексей. Ну да… Прости, Вера, эти долбаные мифические деньги… горело бы оно все синим пламенем!

Вера. Знаешь что? После похода ты — в одну сторону, я — в другую! Я уж точно найду себе занятие поинтересней, правда, Шаман?

Шаман кивает.

Алексей. Да подожди ты! Какой-то абсурд, я вовсе не хотел ссориться с тобой! На меня как затмение нашло, Вера!

Вера. Отстань!

Шаман подходит к ним и кладет руку Вере на плечо.

Шаман. Успокойся, Птица, помолчи.

Алексей (Шаману). Убери руки от моей девушки!.. То есть спасибо тебе, конечно, что вовремя вмешался, ты, наверно, реальный колдун, но руки все равно убери.

Шаман спокойно отступает на шаг.

Вера (Алексею). Он — шаман, а не колдун! (Шаману.) Шаман, друг мой… Я тебе так благодарна!

Алексей (Вере). А вот его ты откуда знаешь? С какой стати он тебе уже — друг?

Шаман. Помолчите оба! Тихо! (Прикладывает палец к губам.) Тсс! (Другой рукой показывает наверх.)

Вера и Алексей прислушиваются — издалека доносится шум вертолета.

Вера. Это… вертолет… это за нами, Леша!

Алексей. Вера!

Они смотрят вверх. Потом Вера убегает, Алексей срывает флаг и размахивает им, уходя вслед за Верой. Слышно, как они кричат: «Мы здесь, сюда!» Шум вертолета приближается.

Шаман что-то шепчет над шкурой, но ничего не слышно, кроме стрекота мотора. Трава яростно колышется от ветра, поднятого вертолетом. Шаман подходит к Охотнику и проводит над ним рукой. Охотник встает и медленно, как зачарованный, уходит. Шаман возвращается к шкуре и что-то шепчет над ней, делая пассы руками. Трава, одежда Шамана и шкура — все вибрирует от ветра.

Шаман ударяет в бубен, и резко наступает полная тишина, но трава и одежда продолжают шевелиться. Вдруг шкура двигается тоже, непонятно — то ли сама по себе, то ли от ветра. Шаман проводит по ней рукой, и кажется, что зверь встает. Шаман и снежный барс медленно удаляются по колышущейся траве. Как только они исчезают, шум вертолета резко возвращается. Появляется счастливая Вера.

 

Вера. Шаман! Где ты? Где ты? Опять исчез… Шаман, друг мой, за нами все-таки прилетели! Шаман…

Занавес.

100-летие «Сибирских огней»