Сиреневые занавески

* * *

На исходе зимы примерещилось море

С городком на окраине прошлого века,

Где когда-то жила, где двенадцати братьям

Стригла кудри и ужин к причалу носила,

Где, спускаясь с холма, улыбалась прохожим,

Почтальону, цветочнице, облаку в небе,

Тихой музыке в парке и лодкам в заливе.

Все равно, кем была. Воздух ясен и звонок.

Тени сонны, вода зелена под горою...

И шуршит ветерок рукавами рубахи,

И траву к мостовой пригибает все ниже.

* * *

Не важно теперь, в котором

Году темнота в квартире

Травой проросла и ветром.

В траве зажужжали пчелы,

В шкафу поселились лисы,

В часах — воробьи и совы.

Когда ты домой вернешься

И скажешь «привет» с порога,

К тебе обернется время

В уборе из серых перьев.

* * *

Мы живем по теченью реки

Ниже города, ниже холма,

Ветра в поле, осины в лесу.

К перелеску привязана цепь

Старой лодки. Качает вода

Перелетные облака.

Днем и ночью идут корабли

Мимо острова, мимо тебя,

Колокольни на том берегу,

Разноцветные флаги горят,

Птицы вьются, играет оркестр,

Кто-то с палубы машет рукой...

Все равно — не увидеть лица.

* * *

Пусть окна глядят в переулок,

Похожий на старую книгу

С оторванной первой страницей,

Пусть в дом залетают сороки

И тени и, в темной гостиной

Вздыхая, шуршат рукавами.

А в спальне — тяжелые шторы

Подобраны на подоконник.

И тот, кто сидит у постели,

И снится, и книгу листает.

Окно

Говорят, что по-прежнему виден

Из окна моей комнаты берег,

Нацепивший выцветший свитер

Позапрошлогоднего снега.

И по снегу бредут вороны,

От торжественности печальны,

И у переправы паромной

Вечный сторож гремит ключами.

* * *

А по реке гуляли лилии

Под вальс районного оркестра,

А в окнах домика, где жили мы,

Сиреневые занавески.

И незабудки в палисаднике,

И у порога на скамейке

Забыт учебник математики,

Заложенный тетрадью в клетку.

И если обернуться к пристани —

Нет ни ее, ни парохода,

Лишь пляж с девчонками-мальчишками,

Неразличимыми на фото.

И солнце, и спина фотографа,

И облако над головою...

Давно подписано. Подколото.

Но все же — до сих пор живое.

Из детства

Торговала леденцами на речном вокзале

Незнакомая девица с карими глазами.

Я гулял у парапета

С матерью и теткой,

Прятал липкую конфету

В плюшевые шорты.

Все равно тебя забуду, стоит вспоминать ли

Мимолетную улыбку, голубое платье.

Но прошло почти полвека,

И не отвертеться —

Я все спрашиваю: «Где ты?..»

Девушка из детства...

* * *

У учительницы под юбкой

Ничего интересного — ноги.

Зря мне Сашка сказал — «погляди-ка»,

У меня такие же ноги.

Вот теперь я стою в коридоре,

Мне напишут в дневник — что, не знаю,

Может, просто дневник потеряю?

Сашке морду сегодня набью.

Вечера

Звенит о колечко на пальце игла,

Шуршит на коленях шитье,

И синего бархата теплая мгла

Лежит на плечах у нее.

Я книгу еще до конца не прочел,

Огонь керосинки дрожит,

С него, точно челка, слетают на стол

Теней золотые стрижи.

На сотой странице в округе туман,

Взошедший на берег из вод,

И слышно, как путник, сходящий с холма,

Забытую песню поет...

В 1986-м

В полупустой автобус номер семь,

Забытый у табачного ларька,

Заглядывает белая сирень

И музыка из старого ДК.

А нам с тобой по восемнадцать лет,

Не брошен дом, не начата война.

Когда водитель купит сигарет,

Мы замолчим у темного окна,

Разглядывая блестки за стеклом,

Дома, заборы, тени, фонари...

Не начата война, не брошен дом.

Пожалуйста, еще раз повтори.

* * *

Пока ты спишь, прилив подходит ближе,

И что случится с нами — неизвестно,

Когда волна подхватит город, словно

Пустую лодку.

Когда луна перевернется в небе

И станет явью остров тростниковый

И мотылек, запутавшийся в нитях

Травы нездешней.

И черный пес спускается по склону

За много лет до нашего рожденья,

Пустого сада и медовых яблок,

Луны над крышей,

Пока ты спишь, пока играет мальчик

На дудочке своим холмам и пчелам,

Пока шуршит туман под старым вязом

Листвою палой.