Вы здесь

Судьба древних книг

                                   
Василий СТРАДЫМОВ

СУДЬБА ДРЕВНИХ КНИГ


Вместо
пролога

Держу перед собой старинный фолиант, ощущая в руках тяжесть необыкновенного сокровища. Книга сия напечатана в 1564 году Иваном Федоровым совместно с Петром Мстиславцем. Это он, знаменитый «Апостол»! Сколько времени утекло с той поры: четыре с половиной столетия! Еще почти двадцать лет оставалось до похода Ермака в Сибирь…
Да! Наши предки умели дорожить книгой. Недаром в «Изборнике» Святослава, составленном в ХI веке, говорится: «Красота воину оружие и кораблю ветрила, тако и праведнику почитание книжное».
Бережно приподнимаю потемневшую кожаную обложку. Бросается в
глаза заставка с орнаментом из листьев. Под ней пестрит печатный текст. Буквы напоминают полуустав древних рукописей. На левой странице гравюра с изображением евангелиста Луки. Книга заключает в себе деяния апостолов и послания Нового завета.
Это первое русское датированное печатное издание. Потому-то Иван Федоров считается основателем книгопечатания в России, ведущим и
лучшим, как говорили в его время, «делателем книг».
Подлинный раритет мне дали потрогать в отделе редких книг ГПНТБ
Государственной публичной научно-технической библиотеки города Новосибирска. Узнаю, что это издание во всем мире сохранилось лишь в десятках экземпляров. В Новосибирской академической библиотеке хранится два «Апостола», причем один из них тот, который мне показали, был найден и приобретен в Красноярском крае.
Здесь же, в отделе, довелось ознакомиться еще с одной книгой, от времени почерневшей, как бы прокопченной, но в целом довольно хорошо сохранившейся: это «Триодь постная» — самое раннее русское печатное издание (около 1556 года). Она являлась книгой для службы на Великий пост вплоть до Пасхи. «Триодь» в переводе с греческого означает «три песни» — три церковных гимна (канона). Книга напечатана в анонимной типографии, не имеет выходных данных, но по дарственным надписям на ней российские ученые определили, что данное издание предшествовало «Апостолу», напечатанному Иваном Федоровым. Всего на востоке страны, на Урале и в Сибири, считают лишь три дофедоровских издания.
Многое роднит и «Триодь» с рукописной книгой. И в той и в другой буквы в начале глав и абзацев выделены красной краской (киноварью). В «Триоди» появилась раздельная, в два прогона двухкрасочная печать.
Древнее книгопечатание связано многими нитями не только с
техникой, ремеслом, производством, но и отражает общественную мысль, идеологию, политическую борьбу. Написанные на церковнославянском языке, книги эти оказали значительное влияние на развитие русского литературного языка, обогатили его лексику и словообразовательные возможности. А.С.Пушкин понимал и доказал своим творчеством лингвистическое и культурное значение церковнославянского языка. Этот язык проводник в наше прошлое, где были и есть богатейшие памятники религиозно-философской мысли, литературы, иконографии, музыки, архитектуры.
Если не беречь древние книги, значит духовно опустошить народ,
лишить его прошлого, достижений национальной культуры. Таким народом легко манипулировать.

Поиск сюжета

В этом зале, маленьком и уютном, чувствуешь себя как в храме: возникает настороженная робость, потому что ты попадаешь в другой мир, возвышенный и святой. Под стеклом лежит старинная, в кожаном переплете, украшенном серебром, богослужебная книга. Есть книги и особого хранения, например, те, что напечатаны Иваном Федоровым тот же «Апостол» 1564 года, «Евангелие учительное»» 1569 года, «Острожская Библия» 1581 года. Библейское, глубинного смысла изречение приходит на ум: «В начале было Слово, и Слово было у Бога и слово было Бог»…
Читатель получает древний фолиант, скрывающий много тайн: где он издан? кто его творец? по пергаменту (
невыделанной коже) или по бумаге идет текст? каков графический рисунок письма? чем украшены заставки? о чем идет речь?.. На многие из этих вопросов могут сходу ответить научные сотрудники отдела ахеографы.
В энциклопедическом словаре дано такое определение археографии: вспомогательная историческая дисциплина, разрабатывающая теорию и методику описания и издания письменных исторических источников. Это
определение явно требует уточнения, потому что археография занимается и поиском исторических источников, включает в себя работу и полевую (экспедиционную) и камеральную (лабораторную). Только на первый взгляд их специальность кому-то покажется узкой, так сказать, подсобной; на самом деле археография взаимодействует с другими гуманитарными дисциплинами, может дать толчок развитию науки исторической и филологической.
Захотелось побольше узнать самому и рассказать о людях необыкновенной профессии, посвятивших жизнь собиранию и исследованию древнерусских письменных источников. Я надеялся выловить сюжет для своего очерка в ходе беседы с В. Н. Алексеевым — заведующим отделом редких книг.
Владимир Николаевич пришел точно в назначенное время. У моего собеседника плотная фигура, колоритная, с первой проседью борода, очень живое лицо, отражающее неугомонный характер, голубые глаза, добрые и внимательные. Этот человек возглавляет 35 лет одно из научных подразделений Сибирского отделения Академии Наук, является заслуженным работником культуры Российской Федерации.
Выяснилось, что он вместе с Еленой Ивановной Дергачевой-Скоп, под руководством В.В. Кускова, автора учебника по древнерусской литературе, участвовал в нескольких успешных экспедициях по старообрядческим селам Урала. В результате этих обследований было положено начало собранию древних книг Уральского
университета.
В 1965 году Алексеев приехал в Новосибирск для участия в первой археографической экспедиции, проводимой по линии Сибирского отделения АН. В 1967 году переехал в Новосибирск на жительство и стал работать, тогда еще в единственном числе, с фондом редких книг, создававшемся в ГПНТБ. Позднее, когда фонд разросся, стал заведующим отделом.
Я попросил собеседника рассказать что-нибудь интересное, может быть, крутое, связанное с поиском древних книг, вспомнить какой-нибудь эпизод. Есть ли в отделе книга, которая особенно ему дорога?
В последние годы появился термин «книжный памятник»», начал свой рассказ Владимир Николаевич, и я рад, что мы имеем какое-то отношение к тому, чтобы он стал официальным. Каждая рукопись или старопечатная книга самоценна, это интереснейший мир. Древняя книга сохраняет следы своей долгой жизни, о ней можно рассказать целую историю. А что из ряда вон выходящее так это то, что собрана, и только на территории Сибири, коллекция более чем в тысячу экземпляров. Ценность ее определяют полтора десятка изданий Ивана Федорова, два с половиной десятка рукописей ХV века, много другой уникальной литературы. Произошел переворот в нашем знании о прошлом, прочитывается по-новому культурная история Сибири. Вот это, я считаю, самое-самое. А не то, как мы, тут Владимир Николаевич слегка усмехнулся, сели на попутную машину и, отъехав два километра, двадцать часов вытаскивали ее из болотной хляби, чтобы проехать еще двадцать километров. У каждого человека свои такие воспоминания кому-то они интересны, кому-то нет. Я помню как мы, после многочасовых, утомительных разговоров с хозяином получили книгу прекрасную, совершенно замечательную. Она открывает такой пласт истории, что какой-то эпизод из личной жизни, может, и немаловажный, уходит в тень…
Слушая Владимира Николаевича, я начинаю понимать, что сюжетное, с известной долей вымысла повествование у меня не получится, его надо заменить логикой суждения, рассмотрения проблем, связанных с редкими книгами. Но судьбы книг это и судьбы людей, это и события, настолько значительные сами по себе, что рассказывать о них можно и без приукрашивания выдумкой.

Щедрый дар

Еще в середине минувшего века многие археографы считали, что Сибирь не перспективна для поиска древних книг, охватывающих время oт ранних этапов русского государства до XVII века включительно. Это был отголосок старого, зародившегося еще в царское время отношения к Сибири как колонии, куда отправляли людей на каторгу и ссылку, а правительство мало заботилось о культурном развитии «странны отверженных». Учитывалось и то, что Сибирь была заселена русскими только в XVII веке, и при сборе в дальнюю дорогу крестьянину, скорее всего, было не до книг, а на новом месте типографий не существовало. К этому можно было присовокупить и другие обстоятельства: смешивание различных этнических групп, суровый климат, большие расстояния между населенными пунктами, таежное бездорожье.
Науке были известны сибирские летописи, составленные в XVII веке и отражавшие преимущественно поход Ермака. Тобольский архиепископ Киприян составил Синодик (поминальную книжку) ермаковым казакам на основе сообщения тех, кто был в походе со знаменитым казачьим атаманом. А 1 сентября 1636 года дьяк «архиепископского дома» Савва Есипов завершил работу над сочинением по истории Сибири. Его труд стал основой для всей дальнейшей рукописной работы в Тобольске. Позднее, в XVIII веке, большой вклад в собирание сибирских летописей внес участник второй Камчатской экспедиции Герард Фридрих Миллер. В XVIII веке тмели место примеры частного собирания исторических материалов о необъятном восточном крае. Если обратиться к XX веку, то можно сказать, что в его середине, это от нас каких-то полсотни лет, Сибирь была для археографов еще «терра инкогнита» «неизвестная земля».
Специальные археографические экспедиции для розыска древних книг в Сибири впервые были осуществлены по инициативе академика Михаила Николаевича Тихомирова историка с мировым именем. Михаил Николаевич работал на историческом факультете Московского университета, создал труды по истории России с древнейших времен до XIX века. Излюбленной его темой была жизнь древнерусских городов ХIХV веков. У него есть работы по истории славянских стран и Византии, исторической географии, источниковедению, палеографии, дипломатии. Занимался он и проблемами археографии.
Имя М.Н. Тихомирова знакомо мне со студенческих лет по его статье «О происхождении названия «Россия», опубликованной в 1953 году и ставшей базовой для периодизации нашего государства. Он выступил против сложившейся традиции, когда слово «Россия» применялось лишь к XVIIIХIХ векам, и утверждал, что оно с ХV века прочно входит в делопроизводственный обиход и означает все «государства» (то есть княжества и царства), входящие в ее состав. А самоназвание «рус», «Русская земля», «Россия» встречаются в исторических источниках (в том числе зарубежных) еще с XI века.
На фотографии у него простое, спокойное лицо с очками, ладно сидящими на чуть вздернутом носу. Он напоминает мне мастерового, сосредоточенного на тщательной отделке вещи. Человек этот был основательный, деятельный и дальновидный. В 1956 году по его инициативе была воссоздана Археографическая комиссия Академии Наук СССР (тогда он занимал пост академика-секретаря отделения истории). Предыдущая история этой комиссии такова: она была учреждена еще в 1834 году, но после 1917 года ее деятельность заглохла на целых 27 лет, а потом возобновилась на короткий срок (с 1944 года по 1948).
У Михаила Николаевича возникло предположение, что старые
печатные книги и рукописи могли в какой-то мере сохраниться в Сибири, в районах компактного проживания кержаков, то есть старожилов, вышедших с реки Кержеец, впадающей, слева в Волгу, южнее Нижнего Новгорода. В петровское время в керженских лесах скрывалось от церковных и правительственных преследований около 150 тысяч старообрядцев, а после разгрома этого центра толпы беглецов устремились в начале 1720-х годов на восток.
При поддержке М.Н. Тихомирова В.Б. Сильвинский и А.И. Рогов
начали экспедиционное обследование старообрядческих поселений в Сибири. Эти экспедиции Археографической комиссии проводились в сезоны 1959-1962 годов и охватывали старообрядческие поселения Забайкалья, а затем Дальнего Востока. В ходе работ выяснилось, что в обследованных районах есть рукописные и старопечатное книги многие из них были приобретены Археографической комиссией.
После этого академик M.H. Тихомиров выдвинул план
археографического обследования старообрядческих поселений в Сибири силами Сибирского отделения АН СССР. По словам Владимира Николаевича Алексеева, академик ревниво следил за тем, чтобы в новом научном центре была достойная гуманитарная составляющая. Есть фотография, на которой запечатлена встреча в Москве, на квартире тяжело больного Тихомирова, с Михаилом Алексеевичем Лаврентьевым. Инициатор создания и первый председатель Сибирского отделения АН СССР благодарит историка за подарок этому отделению, составленный из личной коллекции древнерусских рукописей, старопечатных книг и документов, принадлежавших М.Н.Тихомирову. Уникальная коллекция ученого сложилась в течение рядя лет в основном из покупок. Среди личных коллекций памятников древнерусской письменности она была самой крупной в стране. Академик положил начало созданию археографического центра в Сибири, из которой центральные научные учреждения до этого больше вывозили предметов старины, чем оставляли их в местных хранилищах.
Сейчас в коллекции М.Н. Тихомирова под № 1 стоит Друцкое Евангелие ХIV века рукопись западнорусского происхождения. Владельцем Евангелия был, по-видимому, черниговский князь Василий Михайлович Друцкий. Есть здесь и «Сказание о граде Китеже», написанное с необыкновенной взволнованностью. Под № 500 находится повесть о Мамаевом побоища (рукопись 1745 года). Это сказание создано в первой трети ХV века неизвестным автором и относится к лучшим произведениям о Куликовской битвe. Написано в традиционном стиле древнерусских воинских повестей.
В 1966 году коллекция была доставлена в научную библиотеку Сибирского отделения Академии Наук. Тогда же перебрался в Новосибирск один из учеников М.Н. Тихомирова Николай Николаевич Покровский. Он возглавил научную работу по созданию в Новосибирске третьего археографического центра страны (после Москвы и Ленинграда), стал руководителем и организатором специальных экспедиций на территории Сибири, осуществляемых Институтом истории, филологии и философии, Новосибирским Госуниверситетом и научно-технической библиотекой. Много лет Н.Н.Покровский возглавляет Сибирское отделение Археографической комиссии, в настоящее время является действительным членом Российской Академии Наук.

Первые находки

Летом 1965 года в Томскую и Тюменскую области в старообрядческие села отправились из Новосибирска две небольшие разведывательные группы археографов, возглавляемые Еленой Ивановной Дергачевой-Скоп и Еленой Константиновной Ромодановской. Это были филологи, приобщившиеся к науке в Пушкинском доме (Институте русской литературы, Ленинград). В экспедициях они прошли лучшую в стране школу у легендарного Владимира Ивановича Малышева. Но теперь у них не было предварительных данных о наличии древних книг в предполагаемом районе обследования. Они отправлялись, можно сказать, в неизвестность, полагаясь только на самих себя и, разумеется, на удачу.
Мне представляется, как поздно вечером, в кержацкой избе, стоящей на берегу сибирской реки, Елена Ивановна, бывший аспирант Пушкинского
дома, рассказывает студентам, участникам экспедиции, о Владимире Ивановиче. Затаив дыхание, слушают они о том, как Малышев собирал древние рукописи на русском Севере. Едва ли не каждый год брал он свой походный' чемоданчик и ехал на Мезень, Печору, Пинегу, а также к рекам приполярного Урала. Бывало, что отправлялся на свой страх и риск, тратил личные сбережения, попадал в глухие места самолетом, на лодке, верхом на лошади, а то и пешком по болотам и лесам, от села к селу, от двора к двору. Благодаря умению общаться с людьми всюду находил древние книги, отправлял их по почте в Пушкинский дом и снова искал. Им собраны многие сотни хронографов, поучений, бесед, размышлений, лечебников, травников, грамот, челобитных, повестей, сказаний, плачей. «Потомкам рукописи пригодятся больше, чем нам», приговаривал Владимир Иванович. Он был знаком с автографом «Жития»» Аввакума, найденном в 1912 году археографом Василием Григорьевичем Дружининым и хранящимся в библиотеке Академии Наук. Но ему известно, что существуют, по крайней мере, еще два варианта автобиографии Аввакума. Найти автограф этого сочинения Аввакума такая у него заветная мечта…
И он, найдет его? глаза студентов горят любопытством.
Думаю, что да…
Из этой первой поездки, проведенной по линии Сибирского отделения Академии Наук, было привезено 39 рукописных и старопечатных книг. Елене Ивановне удалось найти рукописный сборник с сочинением Иосифа Волоцкого писателя первой половины ХVII века, хронологически предшественника протопопа Аввакума.
Через два года, на лекции студентам-филологам HГУ, она сообщила, что Владимир Иванович Малышев, с помощью своего друга Ивана Никифоровича Заволоко, когда-то проживавшего в Новосибирске, приобрел для науки еще одно, единственное в своем роде Аввакумово «Житие», хранившееся раньше у старообрядцев. Не упустила повод сказать и о том, что сочинение Аввакума является первым опытом законченного психологического автопортрета в древней русской литературе, многофигурной автобиографической повестью, тяготеющей в значительной мере к большой форме романа.
Позднее сибирские археографы находили списки с подлинных сочинений Аввакума и по договоренности с В.И. Малышевым передали их в Пушкинский дом, где хранятся все автографы Аввакума, также, как и все рукописи Александра Сергеевича Пушкина.
В сезоны 1966, 1967 и 1968 годов из Новосибирска было отправлено несколько археографических групп в старообрядческие поселения Оби и Енисея, в Забайкалье и Алтайский край. Экспедиции были организованы Институтом истории, филологии и философии при участии Новосибирского Госуниверситета и ГПНТБ. В состав экспедиционных групп входили В.Н. Алексеев, 3.В. Бородина, Е.И. Дергачева-Скоп, Н.Н. Покровский, Е.К. Ромодановская, а также студенты гуманитарного факультета НГУ.
Работа в среде старообрядческих поселений требовала терпения, упорства и времени, но археографы постепенно входили в доверие к жителям, и получали тот или иной доступ к древней литературе, а Николай Николаевич Покровский, обследуя южную часть Сибири, обнаружил мастерскую для переплета и переписки старинных книг. В ней были штампы для тиснения кожи переплета и медной застежки, приспособление для линовки бумаги, гусиные перья и многое другое. Выяснилось, что железистые чернила делали из дубовых орешков, железных опилок, кислого кваса, камеди (лиственичного связывающего вещества).
В результате этих экспедиций новые письменные древности перекочевали на полки ГПНТБ это были 64 книги, многие из которых относились к ХVХVI векам. В числе поступлений находились и сборники «крюковые» с записями крюковых нот для божественного пения. Именно в те годы в экспедициях и отдельными покупками удалось приобрести очень ценные старопечатные книги, среда которых две изданные в типографии Ивана Федорова.
Оказалось, что крестьяне-насельники привозили в Сибирь древние книги и бережно их хранили. В новом краю, не знавшем крепостного права, было немало смелых авторов и умелых переписчиков редких сочинений. У крестьян билась мысль о счастье без помещиков и чиновников, они искали таинственное царство Беловодье. Все это опровергает нелепые представления о бездуховности крестьянской жизни в Сибири ХVIIХVIII веков. Находки памятников древней письменности были настолько существенны и важны, что позволили академику Д.С. Лихачеву еще в 1972 году сказать о новом, «археографическом открытии Сибири».

Кержацкая книга

О первой своей поездке к старообрядцам рассказал Андрей Юрьевич Бородихин старший научный сотрудник, участник многих экспедиций. Он средних лет, чернобородый, подтянутый, всегда предупредителен к посетителям.
Мы отправились небольшой группой на Подкаменную Тунгуску. Нас было трое: Владимир Николаевич, Ирина Евсеева студентка из Ленинграда и я, первокурсник, в археографии мало что понимающий. Из Енисейска доплыли на пароходе до устья Подкаменной, напротив которого стоит поселок Бор. Там в то время работало три геологические партии из Новосибирска, Ленинграда, Москвы. К нам, представителям академической науки, геологи относились хорошо, с пониманием. Пообещали: когда будет случай, доставят нас вертолетом на отдаленную факторию, где жили старообрядцы.
Дня через два, рано утром, еще до восхода солнца, к нам постучал человек, отвечающий за полеты, здесь его все звали «Маршалом авиации»: «Которые там хотели лететь? Собирайтесь!».
Еле втиснулись в маленький вертолет. Он круто взлетел, и под нами распростерлась тайга. Я думал о тех, к кому мы летим. Старообрядцы представлялись мне дикими людьми. Я испытывал страх перед ними. Перед глазами вставала яркая картина самосожжения раскольников в романе Алексея Толстого «Петр Первый». Я не знал, как надо вести себя среди таежных старожилов.
Примерно через час полета на пути встала высокая сопка. Сделав немыслимый вираж, вертолет приземлился у маленького поселения.
Первым нас встретил человек, с которым мы потом ближе познакомились. Это был Дмитрий Павлович Захарков, глава старообрядческого семейства.
Как живете? спросил его Владимир Николаевич.
Славя Богу. Живы, здоровы, нет ни горелых, ни болелых.
Это был человек искрометного языка, удивительного чувства юмора. Про таких говорят: «за словом под лавку не полезет».
Жители встретили нас очень хорошо, мы легко вошли в круг их общения. Они были люди трудолюбивые, таежники, охотники и рыбаки. Старались показать нам свои достопримечательные места : покос, плеса, где рыбачат, пригорок, где веселится молодежь в праздники. Большим успехом у них, оказывается, пользовалась книга Виктора Астафьева «Царь-рыба», они ее обсуждали, цитировали. Нас угощали ленком, прокопченным на костре, а щуку здесь, можно сказать, и за рыбу не считают.
Но главное для нас поиск новых книг. Как говорится, ищите да обрящете. Владимир Николаевич умел расположить к себе людей, найти тему для разговора. Благодаря ему были получены Апокалипсис ХVII века, написанный редкой канцелярской скорописью, и две книги поучений, житий, повестей. С тех пор мы поддерживаем связь с жителями этого поселения…
С Владимиром Николаевичем Алексеевым у меня тоже был разговор о старообрядцах. Я привел ему высказывание одного автора, суть которого состоит в том, что старообрядческое движение противоречило закономерностям общественного развития. Познакомил еще с одной цитатой: «Раскол поколебал русскую землю, но ни к чему доброму, как и всякая иная смута, он не привел. Если и была от него какая конечная польза, то разве что для литературы». В ответ Владимир Николаевич отреагировал так:
Это очень поверхностный, по-моему, взгляд. То, что раскол произошел в ХVII веке это явление во многом закономерное. И то, что на протяжении трех с половиной веков мы не можем найти решение этой проблемы тоже вполне закономерно. Старообрядчество надо оценивать с различных точек зрения.
Я напомнил о ранней повести Виктора Астафьева «Стародуб», где раскольники описаны по сути дела изуверами.
Вы знаете, в советской литературе такое могло быть. Мне кажется, в какой-то степени камертон такому восприятию старообрядчества был задан Черкасовым в его эпопее «Хмель», которая была в свое время одобрена Алексеем Максимовичем Горьким. И если великий писатель благословил книгу, ее подняли на щит. На самом деле в ней есть много вопиющих несуразностей, не всегда объективного отношения к этому сложному явлению. А что касается «изуверов», то они могут быть в любой среде, встречаются и сейчас... Нет, нет, изуверство не характерно для старообрядцев, скорее наоборот: им в большей мере свойственны те качества, которые идеально присущи христианину. Они, я бы сказал более пунктуально соблюдают чистоту христианства. Это происходит с точки зрения официальной не всегда лигитимно, не всегда верно, но то, что всегда аскетически, с отданием приоритета основным христианским ценностям, заветам это совершенно очевидно. С этим спорить никто не может, даже самые ярые церковные враги старообрядчества…
С жизнью старообрядцев знаком и Алексей Юдин, аспирант, работающий над одной из проблем древнерусской письменности (на сибирском материале).
Как и его товарищи, он хорошо знает палеографию, то есть умеет читать древние тексты, например, написанные полууставом. В шутку я ему
напомнил, что стрелец Алексей Юдин был правой рукой князя Хованского, возглавившего в XVII веке восстание против сторонников патриарха Никона. Шутки шутками, а молодой специалист, вдумчивый и вежливый, провел опись редких книг в поселке Большой Камень под Владивостоком в общине старообрядцев, принадлежащих к Белокриницкой церкви. Взятые на учет книги имеют научную ценность.
Ознакомиться с письменностью, принадлежащей старообрядцам, не так-то просто. Это прежде всего относится к кержакам, которые подверглись гонению в ХVIII веке и нередко сжигали себя, когда царские войска подходили к их поселениям. В Сибири они жили замкнуто, свято хранили старинные намоленные книги, оберегали их от посторонних глаз. Чтение «Священного писания», сочинений проповедников было попыткой гармонизировать свои отношения и с «миром земным» и с «миром божественным». Книга была средоточием религиозно-нравственного воспитания и обучения грамоте. «Потерять ее считается проклятием, говорил мне Андрей Юрьевич, в то же время держать лишнюю книгу расценивается как грех».
Существует опасность, что многие древние сочинения могут
безвозвратно сгинуть, если они окажутся у неверующих, которым они достанутся по наследству. К такой литературе тянутся и невежественные руки спекулянтов-перекупщиков. Вот почему идут в старообрядческие поселения люди науки.
Чтобы войти в доверие к кержакам, надо идти к ним с чистыми руками, быть человеком добрым, честным, порядочным, и тогда улыбнется удача. «Если в чем-то их обманешь, вся Сибирь будет об этом знать», заметил Андрей Юрьевич. Вот так неожиданно, без заостренного сюжета, позволяющего «раскрутить» тему, обнажились черты характера моих героев, и вывод напрашивается только один: настоящим археографом не может стать человек, дурной по натуре.

Государственные
люди

Не счесть примеров государственной прозорливости Петра
Великого. Сколько указов он издал решительных, нередко хлестких по стилю, касающихся различных сторон российской жизни: тут и военное дело, и промышленность, и земледелие, и торговля, и научные экспедиции, и улучшение нравов. Но мало кто знает, что в 1722 году царь подписал и такой указ:
«Из всех епархий и монастырей, где о чем по описям куриозные, то есть древних лет на хартиях (пергаменте) и на бумаге церковные и гражданские летописцы, степенные (монастырские) хронографы и прочие сим подобные, что где таковых обретается, взять в Москву в Синод, и для известия оные списать, и те списки оставить в библиотеке».
В скобках мною даны разъяснения слов, но из-за боязни повредить стиль я не расшифровал лишь одно: «куриозные»: в то время оно означало «странные, любопытные, интересные». Суть указа собрать по России древние книги, доставить в Москву и списки с них хранить в синодальной библиотеке.
В отделе редких книг ГПНТБ хранится национальное духовное богатство. Здесь сложилась уникальная по своему составу коллекция древнерусских рукописей и печатных книг кириллической традиции. Все это требует сбережения, сохранения для будущих поколений.
По складу души работники отдела люди государственные. Думая о них, я вспоминаю своего отца, работавшего на негромкой должности кладовщика и заведующего складами в тогдашней системе Заготзерно. Очень редко, но с большим достоинством он говорил домашним: «У меня робота ответственная, государственная». Потому напрасно известный юморист хихикает с эстрады: «Все слышали о закромах Родины, но не знали, где они находятся….». Я еще мальчишкой видел эти закрома, видел, как по-хозяйски следят за хлебом, оберегают его от возгорания: перелопачивают, регулярно проверяют штанги с датчиками температуры. И там, где хранятся редкие книги, тоже поддерживается температурно-влажностной режим, а работники отдела каждодневно ощущают колоссальную ответственность, возложенную на них.
При отделе имеется центр консервации и реставрации документов. В его становлении много значила энергия и настойчивость Владимира Николаевича Алексеева, который еще в I980 году создал небольшую, из трех человек, группу реставраторов, и вместе с ними оборудовал специальную мастерскую. Те, кто работал в мастерской, прошли обучение в ведущих реставрационных центрах Москвы и Ленинграда. Сейчас в структуру центра входят два подразделения: участок переплетных работ и группа реставрации. Проводится консервационная обработка редких рукописей и старопечатных книг. Она включает в себя тщательный индивидуальной осмотр памятников, механическую очистку, дезинфекцию, устранение биологического повреждения, определение уровня кислотности бумаги. Все данные заносятся в карты физической сохранности книг и рукописей. Эффективной формой консервации признается помещение документа в контейнер из бескислотного картона.
Неожиданная проблема возникла у работников отдела в прошлом году. Можно сказать, свалилась на их головы, причем в буквальном смысле слова: частично обрушился потолок в помещении, где тесно стоят на полках древние фолианты. Произошло это потому, что по соседству с ГПНТБ усиленными темпами строилось большое здание, как говорят под жилье для «новых русских». Земля содрогалась oт тяжелой техники и долбления мерзлой земли, и от этого пострадал потолок в хранилище. Пришлось спасать книги в аварийном порядке.
Кропотливую paбoту по составлению каталогов проводят научные сотрудники отдела Галина Андреевна Лончакова и Татьяна Николаевна Илюшичкина. Составить каталог значит спасти книгу от забвения, ввести в научный оборот. Не забыты и редкие книги, хранящиеся в различных областях Сибири, как теперь принято говорить, в субъектах федерации. Это старинная литература, хранящаяся в местных библиотеках, музеях, архивах. Я видел такой сборник-каталог, составленный Галиной Андреевной по республике Саха-Якутия. И уж очень примечателен такой факт: на одной из старинных рукописей ХVII века (1647-1648 годы) есть запись о том, что книга была куплена «в Якуцком остроге на великой реке Лене в лето 1756». Если учесть, что Якутск основан в 1632 году, то можно сказать, что книга проникла в Сибирь еще с первой волной землепроходцев.
Все научные сотрудники отдела выступали с докладами на международной научной конференции «Книга и литература в культурном контексте», проведенной в 2001 году к 35-летию начала археографической работы в Сибирском oтделении РАН и Новосибирском государственном университете. В работе этой конференции участвовали ученые из Италии (Болонский университет, старейший а Европе), Германии и США. Ученый из Орегонского университета (США) Ричард Моррис выступил, к примеру, с докладом: «Живая библиотека. Таежные поселения сибирских старообрядцев титовского согласия». Укреплению международных связей новосибирских археографов способствовал и прочитанный В.Н. Алексеевым и Е.И. Дерачевой-Скоп в Болонском университете курс: «Сибирское старообрядчество в зеркале русского средневековья».

***

В отделе редких книг хранятся и прижизненные издания многих
русских писателей-классиков. В дни празднования двухсотлетия со дня рождения А.С. Пушкина были представлены на выставке выпущенные при его жизни небольшого формата книги: «Кавказский пленник»», «Бахчисарайский фонтан», «Борис Годунов» и другие.
Мне показали фолианты под названием «Рабочие тетради»», и на титульном листе первого тома, изданного в 1995 году, я прочитал торжественную
запись о том, что восьмитомник издается Институтом русской литературы (Пушкинским Домом) и лондонским консорциумом сотрудничества с Санкт-Петербургом под эгидой принца Уэльского тиражом в 500 экземпляров.
Я увидел рукописи, воспроизведенные, может быть, на самой лучшей в мире бумаге. Не верю своим глазам: это рукописи А.С. Пушкина, заснятые в цвете, с соблюдением абсолютной похожести. Видны беглые строки, написанные не только чернилами, но и карандашом. На полях многих страниц пушкинские рисунки. Я впервые доподлинно узнал, что почерк у поэта был мелкий. Некоторые черновики настолько густо поправлены, что выглядят кошмарными, но из кажущегося хаоса рождались божественные стихи.
Эти редкие книги великий вклад в сохранение рукописного наследия Александра Сергеевича Пушкина.
А мне вспоминаются пушкинские слова: «Отношение к минувшему вот черта, отличающая образованность от дикости».
Эти слова никогда не устареют.

100-летие «Сибирских огней»