Светлолицый воитель Алтая

Бронтой Бедюров, известный алтайский поэт и общественный деятель, приехал в Калмыкию. Мы с ним совершили поездку по северо-западному Прикаспию, посетили Старый Улан-Хол, Ханский субурган в Эркетени, реку Куму, соединяющую калмыцкую и ногайскую степи. Боль сердца и сладчайший дым истории влекли его в дорогу.
Бронтой несет в себе память о тех веках, когда алтайцы входили в состав Ойратского союза. Недаром он часто называет себя алтайским калмыком. Я знал о его сокровенном желании побывать в этих местах, связанных с ранним этапом российской истории калмыков и тех групп алтайцев, которые в середине ХVIII в. обосновались в Калмыцком ханстве.
Дорога рождала песню. Эрдни, наш молодой друг, подарил Бронтою кассету с песнями о Черноземелье. Песни сменяли друг друга, запев первой как бы повторялся в следующей, ибо все они были о любви к родному краю. Музыка звала, наполняя степь. И сердце рвалось куда-то, растворяясь то в печальных, то в задорных ритмах...
Дорога растекалась на множество путей, но Саша, славный водитель, выбирал тот, что прямо вел к цели. А на кургане уже возвышался Ханский субурган.
Горел огонь. Дым уходил в небо. Бронтой снял тахью, подставил голову свежему степному ветру. Древние гимны-заклинания у калмыков и алтайцев едины. «Хурэй! Хурэй!» — произнесли мы. «Оп-куруй!» — воскликнул Бронтой.
Горел огонь. Мы говорили с Бронтоем о нашей общей исторической отчизне — Алтае, где, как пели сказители, вздымаются семьдесят гор, выросших, подпирая друг друга, где расстилаются овеваемые ветром прекрасные черные увалы, где восемь желтых степей затягиваются мглою, восемь радостных желтых степей, которых не пройдешь – иди хоть целый год.
Мы говорили о наших общих предках, стеною стоявших на пути китайской агрессии, наших предках — сынах Великой Степи, мужественных воителях.
Говорили о чувстве национальной ответственности, которым были сильны народы алтайской общности.
И снова звучали песни. Дорога упиралась в пески, солончаки, степь словно не хотела нас отпускать. Но впереди ждала Кума, памятное урочище Бугута.
Ровное течение Кумы успокоило сердце Бронтоя. Река эта в его памяти жила как символ единства тюркских и монгольских народов. И свидетельством тому стал в Артезиане дом нашего доброго ногайского друга Мавленберды.

Б. Бедюров — президент Конгресса тюркских народов России, секретарь Союза писателей России, один из духовных лидеров своего народа. Он может быть и доверительным собеседником, и строгим ученым, и страстным трибуном, тревогу и заботу которого составляет судьба не только алтайцев, но и страны в целом. Он не устает бороться за правду, утверждая, что сила ее в чистоте. За эти годы к Бронтою, известному друзьям своим нравственным максимализмом, пришла добрая мудрость жизни.

Более двадцати лет назад, когда мы с Бронтоем вместе учились в аспирантуре Института востоковедения, я обещал написать рецензию на сборник его стихов. Окончив учебу, Бронтой уехал в Горно-Алтайск, откуда прислал мне открытку: «Как твоя долгожданная рецензия? Или она уходит в черные пески Калмыкии, в артезианские глубины твоих былых намерений?».
Хочу привести абзац из той давней рецензии: «Для Бронтоя Бедюрова характерно глубокое уважение и бережное отношение к культуре и прошлому своего народа. Редко кто из нынешних национальных молодых поэтов так активно использует творческое наследие предков. Но обращение к фольклору и этнографии интересует его не само по себе, а как возможность освежить исторический и нравственный опыт своего народа».
И действительно. Фольклористы не раз отмечали параллели между алтайскими эпическими сказаниями и орхоно-енисейскими текстами, древнейшими образцами художественного творчества тюркских народов.