«Та птица, что поет…»

* * *

Если боюсь — то остаться опять в барыше,

Силы — чужой, былинной,

Перекаленной кратно.

Каждое слово теперь — как вода в ковше.

Выпью до половины

И отдаю обратно.

Высылки, выселка, долгого бега соль.

Эта знакомая гибель

Всего, что избыток.

Каждое слово обрезано по косой,

Стерто на сгибе,

Как у двойных открыток.

* * *

Свистнет июнь — соловьем и разбойником —

Буйную голову в темном снегу

Сложит сирень, я стучу рукомойником —

Руки отмыть не могу.

Чудится — тени и веса лишенное

Чудо, как кровь на руках,

Данное мне, но опять не решенное

О четырех лепестках.

Вышел ли срок моему ученичеству

Или уже мастерству,

Завтра же будешь в раю ботаническом.

Я отступлюсь, не сорву.

* * *

Я — многие. Огонь и ворожба

Над очагом, листвы сердцебиенье,

Пустой песок и снова — на столбах —

Огни, огни, пришедшие в движенье.

Опять ворота с птицей на плече

И долгий берег с панорамным видом.

Я — все они, и никому ничем

Себя не выдам.

* * *

«Крестьянина Матвея Фомина

Младенец Иоанн, полгода, от поносу».

Ни смысла, ни следа. Намучился Ванюшка.

Как будто дали редкую вещицу,

Смотри: настройки, память, яркость...

И сразу отобрали: разобьешь.

Единственная запись, между прочим,

Где наш Матвей — Фомин,

Ну, здравствуй, дед Фома!

Так, значит, это ты в ревизской

Полутора годов и, значит, ты — Степанов.

А Пушкин жив еще.

Отец еще не умер.

Я/мы — младенец Иоанн.

Мной тоже где-то конопатят щели.

Я тоже есмь подсказка, перемычка.

Я, знаешь, даже в руки брать не буду.

Да, редкая вещица.

Сам держи.

* * *

...не так уж и пуста

Пустыня, по которой нас водили.

Песок, пески — вот здесь мы точно были.

И горизонт — знакомые места.

Впитавший кровь, и гной, и соль, и молоко

Песок, который к вечеру остынет,

Еще песок, но больше не пустыня.

Идти все легче, чувствуешь? Легко.

Подумай только — это ради нас

Затеян турпоход с ночевкой на природе.

Мы слишком много помним и, бог даст,

Еще походим.

* * *

Та птица, что поет,

Та флейта, что играет...

И не перестает,

Хотя перевирает.

Чем дальше — легче врать.

Как будто даже чище

Случается сыграть.

Само себя насвищет

Веселое вранье,

Как бабочка из шелка,

Про нас и про нее,

Которая умолкла.