«Там, где пустошь...»

* * *

Там, где пустошь, василькам не цвести.

Ты сказала: «Хоть трава не расти…»

И ушла, не оглянувшись… И вот

Третий год, как здесь трава не растет.

Было небо синевы голубей.

Ты сказала: «Не гоняй голубей…»

Только это и успела сказать…

Третий год здесь голубей не видать.

Целовались, но остались на вы…

Третий год ни голубей, ни травы.

Только старая ветла, а над ней

Небеса, что синевы голубей.

Старый домик… Старый дом, отчий дом.

Третий год, как дом пустили на слом.

Третий год здесь ничего не цветет,

Третий год уже пошел, третий год…

Баба Эйдля

Баба Эйдля уехать успела

В сорок первом… В совхоз… Под Казань…

Землю рыла… Себя не жалела,

Шла доить сквозь кромешную рань.

Воротилась домой, чуть от Минска

Откатились на запад бои.

Табурет раздобыла и миску,

Услыхала: «Погибли твои…»

Обезумела?.. Нет, оставалась

Все такой же — тишайшей всегда.

Только спину согнула усталость

Да в зрачках поселилась беда.

И порою глядела подолгу,

Как оборванный пленный капрал

Нес раствор… И кусачками щелкал…

И огрызки в карман собирал.

Просто так, молчаливо глядела,

Шла домой, не сказав ничего.

И светилось немытое тело

Сквозь прорехи в шинельке его.

Лишь однажды, ступая сутуло,

В сотый раз перерыв огород,

Две картошки ему протянула…

Немец взял и заплакал: «Майн гот!..»

А назавтра, все шмыгая носом

И украдкой дойдя до угла,

Две брикетины молча принес он,

И она, отшатнувшись, взяла.

Пусть соседи глядели с издевкой,

Бормотали, кто больше речист:

«И взяла… Ну понятно, жидовка…

И принес… Ну понятно, фашист…»

А она растопила незряче

Печку торфом, что фриц удружил…

И зашлась удушающим плачем,

А над крышами пепел кружил…

* * *

Шли за руку с мамою Лёля и Кока…

У Лёли глазищи — одна поволока.

А Кока не Кока, а мальчик Володя,

Гонявший пеструшек в худом огороде

И вечно кричавший: «Отдайте мне кока!..»

Где взять ему «кока» — большая морока.

Лепился к мосту наш базар горемычный,

Где, смешан с мазутом, плыл запах клубничный,

Где даже булыжник пропах сыродоем,

И где участковый был грозно настроен.

Он бабок гонял, неприступно-высокий,

Позволив купить все же «коки» для Коки.

А в синей пивнушке с оттенком свинцовым

Соседи любили подраться с Ланцовым —

За пакостность, за тараканьи усищи:

В плечо — кулачищем, под зад — сапожищем.

На драку сбегались и Лёля, и Кока,

Их дом от пивнушки стоял недалеко.

Но дрязги и драки в момент забывали,

Узнав о беде третьеклассницы Гали.

Ох, ноженьки-ноги! Чтоб враз обезножеть!..

В свой день именинный! Под поезд! О боже!

В больницу, где было лежать ей без срока,

Сам Кока принес ей три солнышка-«кока».

Товарная станция… Шпалы-ступени

Всей лестницы жизни, презрений-прозрений.

Где души светлели от копоти черной

Под старою башнею водонапорной.

И помнится все до последнего срока:

Гудки…

Переулочек…

Лёля и Кока…

* * *

Друзья остерегутся поддержать,

Враги оклеветать остерегутся…

И будешь думать: «Божья благодать…

Всего и бед, что волосы секутся…»

И ничего — ни Даты, ни Числа

Не вспомнить среди тысяч дат и чисел.

Что это было?.. Женщина ушла…

Я закричал… Но голос не повысил…

Казалось — потекли все реки вспять,

И только годы — мчатся, мчатся, мчатся…

Как я тогда боялся оживать!

Ведь оживать — страшнее, чем рождаться.

Как я тогда боялся говорить,

Чтоб не изречь провидческого слова!..

Не сделать целой лопнувшую нить

И не прожить все прожитое снова.

Но вот живу… Лишь слезы солоней,

Когда на ветер выйдешь из трамвая.

Живу, гадая — кто же из друзей

Ударит первым, дружбу предавая?..

* * *

За что умирать? — За свободу?

За серую пену у рта?

За радием полную воду?

За совесть, что так не чиста?

За что воевать? — За Отчизну?

Отчизна распалась давно.

За то, что творишь, но не признан?

За то, что на сердце черно?

Кого проклинать? — Виноватых

Сегодня не сыщешь никак.

Кто проклял? — Заброшены хаты…

Кто предал? — Порушен большак…

Вот так и бредется в печали,

А строчка подступит к челу —

И сгинет сквозь серые дали,

Исчезнет сквозь сизую мглу…

* * *

Лампа коптит… Тень из угла…

Мамина ласка…

В гемоглобин с детства вошла

Русская сказка.

Как от нее сердцу тепло

Ночью суровой!..

Сказка… А с ней в сердце вошло

Русское слово.

Слово поет… С ним по утрам

Встать интересней.

Включишь с утра радио… Там

Русская песня.

Чуть подпоешь… Выпьешь вина…

Вот и не люто.

Только б не знать, как же страшна

Русская смута!

Не виноват? — Казнь без вины,

Бой до победы…

Боже ты мой, как же страшны

Русские беды!

Бой отгремит, боль отойдет…

Вновь, без опаски,

Чей-то малец на ночь прочтет

Русскую сказку…