Вы здесь

Три ноты гимна ЧВК

2021 год вкупе с компаниями «Паритет-фильм» и Aurus устроил любителям боевиков тройной праздник. Праздник споров и восторгов. О фильмах «Турист», «Солнцепек» и «Гранит» в сети и официальных СМИ рассуждали в основном представители сильного пола. По итогу эта троица, продуманно сезонно пришедшая к зрителю в мае, августе и декабре, для одних критиков стала «патриотическим воспитательным кино», а для других — недорогой агиткой ехать воевать за правильные идеалы (и вознаграждение) в любую точку мира. По крайней мере, этот смысловой раскол ясно читается по «африканским» «Граниту» и «Туристу». О том, почему «Солнцепек» стоит несколько особняком, «о добром и дурном» во всех трех историях поэтапно и поговорим. Как минимум с точки зрения женщины, таящей в себе архетипы Дочери, Жены и, конечно, Матери.

Особенности национальной пехоты

Следуя за философами от истории Мейером и Шпенглером, можно сказать, что мировая история в основе своей циклична. Как в общем, так и в частном. Греческие фалангиты сменялись легионерами регулярной римской армии, а воспетые в средневековых балладах европейские рыцари, ландскнехты, рейтары и прочие «каталонские дружинники» — те же наемники западного (да и не только) мира — становились участниками военных конфликтов — в чем-то, по сути, прообразов цветных революций. Из крестовых походов выросли такие же столетние (считай, по кругу) рывки на Восток — только уже не Ближний, а славянский. Да и в родных летописях-легендах оставили свой раскаленный след варяги, казаки Ермака и другие «люди вольные».

Только если в империи и Советском Союзе быть наемником официально считалось не комильфо, то век информационный метамодернистский решил взглянуть на наемников как на своего рода старых добрых пропагандистски-благородных рыцарей. Не рефлексирующих на привале солдат постоянной армии, даже не легкомысленных мушкетеров-боярских да романтичных гардемаринов-харатьянов, а бравых, словно из компьютерной игры, любителей хардкорных авантюр и путешествий. В первую очередь к делу их облагораживания было подтянуто важнейшее из искусств.

Началась эта кинобойня далеко не сегодня. Весь XX век Голливуд наращивал свой манипулятивный потенциал и просто перегрузился нетленным пафосом в веке нынешнем. Причем отметился не одними наймитами в той же Африке или на руинах Югославии, но и стаей спецагентов (хотя такие стаями и не летают). Давайте оставим за скобками вечно живых бондов, хантов, кейджей и отправимся к преемникам Рэмбо. В кино прайды англосаксов и без шпионобредии невозбранно шныряют по Гренаде («Перевал разбитых сердец», 1986), Сомали («Черный ястреб», 2001, о событиях 1993 года), Нигерии («Слезы солнца», 2003, основано на реальных событиях в Колумбии), Ираку («Повелитель бури», 2008; «Снайпер», 2014), Кувейту («Морпехи», 2005), Афганистану («Уцелевший», 2013; «Морпехи: Поле огня», 2014; «Репортерша», 2016; «Кавалерия», 2018; «Форпост», 2020), Вьетнаму (одна из относительно новых картин — «Последняя граница», или «Отчаянный ход», 2019), Ливии («13 часов: тайные солдаты Бенгази», 2016), Чили («Колония Дигнидад», 2015). Голливуд выпустил даже фильм о Саудовской Аравии, сюжет которого полностью вымышлен («Королевство», 2007), а также ленту о Филиппинах, Индонезии, Коста-Рике, Украине и вновь Сомали вместе взятым («Закон доблести», 2012). В последнем из названных киноопусов фигурирует и Чечня, неожиданно перенесенная на казахстанский Каспий.

Эти «сущности» можно множить долго. «Цена страха» (2002), «Львы для ягнят» (2007), «Совокупность лжи» (2008), «Неудержимые» (2010), «Операция “Арго”» (2012), «Цель номер один» (2013)… Заокеанские боевики и триллеры о мегакрутых спецслужбах и обычных «солдатах удачи» можно перечислять бесконечно.

Из собственного зрительского опыта ясно одно — отечественный кинематограф бойко идет по проторенным следам. Правда, следы иногда петляют, тогда как «в одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань». Под конем подразумеваем стилистику и технические моменты (пусть второе и отстает от голливудских историй по причине малого бюджета), а под ланью — морально-этическую начинку, которая у нас своя или пытается оной быть.

Рассматривая продукцию современной российской киноиндустрии в данном героическом жанре, мы имеем в раскладе общую «рыцарскую» канву — операции в «горячих точках». Фильм «Турист» знакомит с обстановкой в Центральноафриканской Республике, «Гранит» — в Мозамбике. Плюсами этих кинополотен являются натуралистичность, быстрое погружение в ситуацию (словно снимаются реальные участники событий), съемка по принципу «не отходя от кассы» — все это было недавно, соответственно в 2020 и 2019 годах. В остальном мнения зрителей и критиков диаметрально противоположны. Одни говорят о «заказухе богачей», которым война — мать родна, другие — о втором дыхании боевиков советского и постсоветского стиля вроде истории под названием «Тридцатого уничтожить» (только без вездесущей криминальной тематики начала 1990-х).

Упоминается и о метафорическом «победоносном продолжении» относительного свежего, 2019 года, «Балканского рубежа». Однако там российская армия действует в захваченной косоварами сербской Приштине, это ментально ближе. Истина, как водится, «где-то там». В сценариях, которые для «Туриста», «Гранита» и «Солнцепека» придумал Владимир Измайлов, черным по белому — нет, красным по черному — прописан положительный образ российского мужчины. В лучших традициях классической пропаганды вбиваются установки «русские не сдаются», «русские не отступают», «русские вернутся».

Все бы хорошо, но если боевик рассчитан на обывателя, не совсем ясна цель героического «неотступления» русских в далекой Африке. И это вопрос сценария, погружающего в ситуацию, но не дающего ответы. Среднестатистические патриотично настроенные зрители скажут: «Да, есть большие деньги и большая политика, да, мы против “гадящей англичанки”. Но, коли есть историческая ретроспектива, покажите!» И впрямь: если у тебя нет благородного мотива для «победного боя с Франко», чем ты, отечественный военный инструктор, по сердцу (не по опыту) лучше инструкторов английских, американских, французских, канадских?..

Ответ в предложенных историях размытый (еще и с коррумпированным ментом, бывшим коллегой Туриста, который живет себе вполне вольготно и ни по какой чужбине с автоматом в руках бегать не собирается). Так в чем же истинный патриотизм наших «Туристов», «Гранитов», а вкупе с ними и таких кинопроектов о ближневосточных конфликтах, как «Пальмира» (2020; здесь, правда, больше личной драмы), «Небо» (2021), «Однажды в пустыне», «Своя война» (оба — 2022), или кавказских сюжетов вроде «Решения о ликвидации» (2018)?

В чем суть «не-сказок» хотя бы об Африке? Начнем с того, что Африку открыл в свое время Советский Союз, до которого там были европейские «истинно белые люди» — колонизаторы. И с распадом социалистического блока политологи в целом сходились во мнении, что континент жирафов и венценосных журавлей русские потеряли.

Сегодня экспертное сообщество неоднородно в оценках политики в отношении Африканского континента. Одни говорят о наших достаточно активных действиях не только на традиционном гуманитарном направлении (образовательные программы для африканцев в России не прекращались и после СССР), но и в обучении различным технологиям, участии в медицинских, финансовых и — оп! — «военных» проектах. Другие менее оптимистичны и указывают на отсутствие внятной государственной политики и предвзятость в бизнесе в отношении Африки, что дает преимущества не только явно более деятельному Китаю (за 2020 год его товарооборот с Черным континентом превысил российский в десять раз), но и такой бывшей колониальной державе, как Франция, которую на африканской земле помнят отнюдь не с хорошей стороны (французы не создавали на захваченных территориях администрации из местных, отличаясь этим даже от англичан).

Первая экспертная группа называет отечественную политическую повестку по Африке «возвращением», вторая — «только потенциалом». Для первых нет частных военных компаний — согласно закону, есть только «частные охранные подразделения»; для вторых это откровенные наемники. Но и те и другие исследователи согласны в одном: присутствие отечественных инструкторов в Чаде, ЦАР, Судане, Ливии, Мали дает России несколько очков в умозрительную графу «имидж в регионе», а также помогает стране «участвовать в игре с минимальными рисками». Кстати, в Мали Франция пыталась ликвидировать боевиков группировки «Аль-Каида» (запрещена в РФ) целых восемь лет, после чего с французами было разорвано военное соглашение и власти пригласили Россию (с невероятно популярным в Мали Путиным). ЧВК «Вагнер» помогает странам Союза арабского Магриба (а это Алжир, Ливия, Мавритания, Марокко и Тунис) с проведением предвыборных кампаний, охраной инфраструктурных объектов и глав государств, обучением местных вооруженных сил и, как видим по фильмам, с противостоянием антиправительственным формированиям. Среди политологов бытует мнение, что присутствие военных из России создает для нашей страны условия для заключения договоров о добыче местных полезных ископаемых — редких металлов, алмазов и золота.

При этом не стоит переоценивать несколько иной, но близкий к военным инструкторам сектор — рынок сбыта нашей «оборонки». Поставки российского оружия в Африку пока не столь объемны, однако растут, как и число контрактов. Так, в 2017—2018 годах Россия поставляла истребители, военные вертолеты и ракеты для Анголы, Нигерии, Судана, Мали, а в 2022 году передала той же Мали несколько штурмовиков и вертолетов.

Все это не может не беспокоить Запад и США, привыкшие к двойным стандартам и игре в одни ворота. Группа Вагнера, после ЦАР и Мозамбика расширяющая свою деятельность в Мали (ждать новой киноистории?), способствует ослаблению военно-политического присутствия Франции в Северо-Западной Африке. Если же вспомнить, что Пятую республику политологи обычно относят к «империям моря» (вкупе с ее союзником Великобританией и ее последователями США), отпадают возражения против присутствия там крепко знающих военное дело русских.

Вполне логично аргументирует отнюдь не периферийную роль Африки директор Института Африки РАН Ирина Абрамова. В интервью в июле 2022 года она отмечала, что «Африка — это 55 государств, 10 тысяч разных народов и национальностей, это континент с населением в 1 миллиард 400 миллионов человек... это 30 % мировых ресурсов, которые, кстати, еще не до конца исследованы и распределены». Естественно, что за ресурсы заезженная западная идеология потребления будет биться, как африканская гиена.

Мы же, изучив вопрос, начинаем не столь скептически воспринимать «свежие» отечественные ленты с налетом африканского трэша. Тогда начинают вполне естественно восприниматься такие бесхитростные агитки, как «русские воюют за идею», «не приехали бы мы — приехал бы кто-то другой» («Гранит»), «Америка воюет за демократию, а мы — за справедливость» («Турист»). Неслучайно в «Граните» ближе к финалу мы слышим беседу двух офицеров: «Заставить Родину любить — это ж невозможно». — «Заставить — нет. Научить — можно». Опустим стилистические повторы — скажем о кинотворцах. Они и учат. Как могут. В сложившихся условиях. С одинаковым для всей кинотроицы и художественным, и лексическим оформлением. Чего стоит один «избитый» слоган на постере «Гранита»: «Жить или умереть» (безальтернативный выбор для человека адекватного). Такие вот три картины с одинаковыми ракурсами, фильтрами, недомонтажом, бессменным композитором (Виталий Муканяев), топорной массовкой (хотя встречаются вполне крепкие перестрелки), порой нелогичным поведением антигероев (о «мотивации» протагонистов уже поговорили), а также кочующими из ленты в ленту персонажами из ЧВК. Идея интересная, только складывается впечатление, что фильмы следует смотреть с самого последнего, а не наоборот.

Учитывая интенсивность заграничной кинопропаганды, отягощенной войной за глобальные ресурсы, такое кино может считаться контрударом и займет среди поклонников жанра свою нишу. Оружные русские парни — настоящие современные пионеры Африки 2.0 (не зря у одного из героев был сначала такой позывной) — «самые смелые, сильные, умелые». В целом же кино о благородной миссии российских военных «на реке Лимпопо» нашей аудитории пока в новинку, и это вызывает интерес. Проще говоря, чтобы понять художественно неровные фильмы «Турист» и «Гранит», нужно мыслить вглубь. Стратегически.

Но в стремлении донести российской аудитории правду о «нашей правде» целесообразнее обратиться к географически более близким преданьям старины неглубокой. Вот тебе, деточка, и «Солнцепек»...

«Иди и смотри» по-донбасски

Кто же наши ученики и наставники? Режиссером «Туриста» стал учившийся на дилогии балабановских «братьев», «Ночном дозоре» Бекмамбетова и провальных «Защитниках» Андреасяна Андрей Батов. «Гранит» взял на себя режиссировавший картины «Шугалей», «Город особого назначения» Вадим Нейманд. «Солнцепек» «зажгли» аж два кинодирижера — Максим Бриус и Максим Вассербаум. Они известные специалисты по боевикам, но и у них есть, как говорят, «проколы». В списке работ первого числятся такие вещицы, как изуродованная либерализмом «Зоя» (Космодемьянская, надо понимать, пошла против фрицев за-ради булочки и трамвайчика) и «убойный» сериал с красноречивым названием «Ментозавры». Второй сыграл роль в откровенной чепухе вроде «Счастливого конца». При этом оба внесли лепту в историю о четырех «положительных стриптизершах» «Шпильки-2» — один снимал, другой снимался. С кем не бывает, подумаем мы, тем более в далеком 2012 году.

Действительно, на боевиках-детективах вышеупомянутые граждане руку набили знатно: «Солнцепек» получился таким же реалистичным, как и «африканские подвиги» этой серии, но гораздо более жестким и даже жестоким. В атмосферу пронзительной жести зрителя погружают с первых минут — сюжет развивается стремительно, уйма героев нарочито колоритна, пишется жирными мазками, в которых нет места выбору. Но нет и правил без исключений: персонаж с говорящим именем Владислав Новожилов мечется между невмешательством и действием, но зритель понимает, куда дело идет, а вот антигерой по фамилии Гончаренко запутался давно и полностью, начиная с жизни личной. Гончаренко — скорее альтер эго Новожилова, его боевой товарищ по Афгану, а ныне «укроп», тренирующий молодчиков. Неслучайно они встречаются в финале за беседой о семье и некой Войне в абсолюте («а ты там остался»). Значит, есть в них некий общий посттравматический синдром, рана, которую солью посыпал «майдан».

Надо сказать, что в ленте скрыто немало символов: где-то их нужно поискать, а где-то они лежат на поверхности. Причем вторых больше, ибо это кино не какое-нибудь фестивально-интеллектуальное. Алогичность военных действий на голубой планете показана оператором через главную антитезу — смерть человеческую против цветущих ландшафтов лета. Контраст войны и мира оглушает. Белая собака, подаренный крестик, бессмысленная гибель пары — украинского дезертира и луганской девушки у стелы с говорящим названием города «Счастье», порвавшийся от взрыва флаг новой республики — все это визуальный символизм. И сам Алексей Кравченко в роли командира луганского ополчения Павла Грицая видится как отражение-продолжение рано повзрослевшего Флёры из советского и тоже «чересчур настоящего» «Иди и смотри». Но центральным персонажем в этом менее похожем на «гранитного туриста» сюжете, к удивлению обывателя, становится Солнце. С заглавной буквы и намеренно вынесенное в название с двойным смыслом. С одной стороны, Солнце утреннее-полуденное в страшном зачине фильма — над полем и на стеле поселка, подвернувшегося под руку освобожденным из тюрем преступникам и наркоманам. С другой стороны, Солнце невозможно-черное на картинке девочки Кати — как пережитый ею стресс из прошлого, тревога в настоящем и предчувствие будущего. И, наконец, солнце гневное в финале, когда уходит в поле группа ЧВК, лидер которой подобрал книгу воспоминаний небезызвестного композитора. Солнце многолико. Оно не только дарит жизнь, но и печет, жарит, убивает, сушит. Как тяжелая огнеметная система залпового огня «Солнцепек»...

Иного рода символизм — сюжетный — заметен в разнокалиберных тандемах: «наставник — ученик» (пожилой интеллигент и подросток), западенец и московский националист, киевлянин и луганчанка и, наконец, два оказавшихся по разные стороны фронта «афганца»-однополчанина. Такая концентрация спарринг-ролей дает картинку-срез общества в целом. В реальности «невероятные встречи» случаются редко, однако мир тесен, и жизнь бывает интереснее кино. Пересечения героев все же возможны, а сам сценарно-режиссерский ход усиливает драму обрушения «стен» общего «дома» и мироустройства. При всей своей «однобокости» для либеральной критической тусовки сценарий «Солнцепека» — самый продуманный, сложный. Сюжетные ходы логичны, подводят к ответам на философские вопросы, которые по ходу фильма чаще всего озвучивают герои актеров Кравченко и Бухарова. При этом первый «отвечает» за «военно-полевые» вопросы-допросы, второй — за мысли «мирно-бытовые». Конечно, кое-где нам пытаются разжевать прописные истины. Но, может, кто-то еще «не догнал»?

Суперреализм «Солнцепека» — удобная цель для плевков критиканствующих особ. Однако очевидцы событий отмечают добротную «домашнюю работу» авторов фильма над документами. Отдельные из них признают, что в реальности летом 2015-го на Донбассе было еще страшнее. Как «Солнцепек» ни крути, в нем есть как минимум попытка посмотреть на события с разных сторон, показать чудовище войны, не скатываясь в тотальную «чернуху» даже при наличии тяжелых эпизодов. Если отбросить прозападные скрежетания зубами отдельных интеллигентов, единственным наиболее серьезным минусом можно считать технический — неровный монтаж. Впрочем, это ахиллесова пята всей тройки фильмов о ЧВК.

Но вернемся к нашей картине. Пусть в «Солнцепеке» зритель смотрит на происходящее преимущественно глазами ополчения ЛНР и «временного пацифиста» Новожилова. В завершение перед аудиторией появляются старые добрые «дружинники». Только «Турист» и «Гранит» пытаются примитивно «вышибить слезу» у среднестатистического российского зрителя (погруженных в тему не считаем — для них это «родные» истории). Сценаристы-режиссеры работали «на земле» с близкими им ментально людьми и собрали много конкретного материала. Поэтому получился не обычный крепкий боевик, а страшная человеческая драма. Как конкретного маленького человека в пекле беззакония, так и всей юго-восточной части Украины. То, что выглядело неоднозначно на заре 2018 года (время начала реализации идеи фильма, которая родилась и того раньше), стало очевидно-неизбежным к году 2022-му. Эпоха полумер прошла, остался сплошной черно-белый разлом. Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам… Несомненно, время прольет свет на неизвестные страницы этой большой славянской трагедии.

Резюмируя вышесказанное, нам следует сочувствовать не чужим заморским бондам, а родным новым штирлицам. А значит, приветствовать три первые ноты гимна, посвященного русским оружным парням — витязям XXI века. Отечественная былина о борьбе с Идолищем Поганым — как сам конфликт светлого и темного, добра и зла — имеет древнюю историю. Потому так важно, чтобы строчки Шнура «Снова сын уехал воевать, умирать за Родину» не казались притянутыми за уши «в желтой жаркой Африке», а звучали в унисон с культурным кодом загадочной русской души, генетически передающимся по наследству и таящимся в сердце нашей соборной женщины-матери. Родина — не абстрактная Альфа Центавра, а то, за что сердце болит, во имя чего мать своего родного богатыря на смертельную рать благословляет...

100-летие «Сибирских огней»