Вы здесь

Дмитрий Мурзин: «От хороших стихов – мурашки!»

Как живётся редакторам толстых журналов, что говорил Константин Комаров на Третьем региональном совещании сибирских авторов и зачем шутить, когда не смешно – в интервью поэта Дмитрия Мурзина поэту и журналисту Юрию Татаренко.

 

Родился 28 апреля 1971 года. Выпускник КемГУ и Литинститута им.Горького. Поэт, автор книг «Белое тело стиха», «Ангелопад», «Полноценный валет», «Носитель языка», «Клиническая жизнь», «Бенгальская вода», «Новое кино». Член Союза писателей России. Ответственный секретарь литературного журнала «Огни Кузбасса». Награжден золотой медалью «Василий Шукшин». Финалист первого всероссийского турнира «Красная площадь. Время поэтов».Живет в Кемерове.

— Начнем с хорошо знакомой вам темы алгебры и гармонии. Вы по первому образованию математик. Как это влияет на стихи? Они просчитываются?

— Стихи не просчитываются. А математика, как и любая строгая наука, влияет на творчество благотворно. После матфака я учился на филфаке, где математической строгости и обязательности очень не хватало. Почему-то в гуманитарных науках считается в порядке вещей, когда одно и то же повторяется разными словами десять раз подряд и вроде как этим все доказано. (Улыбается.)

А что касается гармонии... Наверное, она у каждого своя. Считаю верлибр хаосом. Управляемым отчасти – но все же хаосом.

— Какой недостаток готовы простить обычному человеку, не поэту?

— А почему вы противопоставляете поэтов и простых граждан?

— Пищущие стихи — зачастую с прибабахом...

— То, что считается прибабахом, может быть проявлением индивидуальности. А недостатков у поэтов должно быть меньше, чем у обычных людей. Кому больше дано, с того больше спрос. Неправильно махнуть рукой на выпившего лишнего: «Да это поэт напился, что с него взять!» А то доходит до того, что поэт едет до Йошкар-Олы, а приходит в себя в незнакомом месте в другом городе... Особой чести это никому не делает.

Если продолжить тему недостатков, то меня очень расстраивает, когда люди говорят неправду.

— С другой стороны, стихи всегда пишутся, скажем так, по мотивам реальных событий...

— Неправда и вымысел – разные вещи. Возьмем мемуары Георгия Иванова. Когда герои его воспоминаний читали то, что написано про них, они говорили: «Ну это же неправда!» А читая описания других людей, смеялись: «Вымысел – но написано правдивее, чем было на самом деле!»

— А сами не думали про мемуары?

— Подбираюсь к ним. (Улыбается.) Вообще, читать жизнеописания и воспоминания мне очень нравится. К сожалению, некогда знаменитая серия ЖЗЛ сейчас сильно испортилась. Раньше меня раздражали обязательные «три кита» в тексте: Энгельс, Маркс и Ленин. Нынче появились другие «киты». Биография Андрея Белого чудовищно написана, на мой взгляд: это какой-то гимн антропософии, а собственно о Белом там не так много, как хотелось бы. Также очень расстроили биографии Блока и Хлебникова. До сих пор нет внятного исследования жизни и творчества Бунина, Гумилева, Ахматовой...

Пример удачного жизнеописания – книги Захара Прилепина о Леонове и поэтах начала ХХ века. Они написаны по велению души. И читать их интересно и поучительно. Также радует Алексей Варламов, автор семи книг в серии ЖЗЛ.

— Что вам дала и что вы дали легендарной литстудии «Луч»?

— Что мог ей дать студент Литинститута? Разве что анекдот: однажды Игорь Волгин принял Дмитрия Мурзина за Виктора Куллэ и имел с ним непродолжительную беседу. (Улыбается.) Вспоминаю наши занятия с огромным удовольствием. В то время в «Луч» ходили Слава Харченко, Мария Ватутина, Алексей Рафиев... Однажды удалось напоить Дмитрия Львовича Быкова.

С большим трепетом собирал автографы антологии «Луча», выпущенной к сорокалетию студии. Волгин и «Луч» скорректировали мое мировоззрение. То, как Игорь Леонидович проводит летучки, – это что-то совершенно невообразимое: с полсотни ребят читают стихи, после чего он разбирает каждого!

Сейчас сам больше десяти лет веду литстудию «Притомье». И понял одну вещь: студия всегда живой слепок с руководителя, сменится он – и все станет совершенно иначе. Пытаюсь своим студийцам объяснить, что является поэзией, а что – нет. Некоторые вроде понимают, публикуются в «Огнях Кузбасса», а кто-то уже принят в Союз писателей России.

— Жизнь на берегу Томи не утомляет?

— Нет. Но, конечно, нужно периодически путешествовать. Выезжаю на семинары, фестивали, выступления в самые разные места: в Бугуруслан, Москву, Питер, Самару, объехал почти всю Сибирь...

— А почему выпускник Литинститута не хочет жить в столице?

— Москва – совершенно не мое место, очень быстро устаю от нее. И даже дважды менял билеты, чтобы пораньше вернуться оттуда домой: накатывала тоска по Кемерову. Столица больше подходит холерикам. А я флегматик.

— Вы читали стихи на Красной площади. А где еще мечтаете выступить?

— Было бы здорово еще раз прочесть на Красной площади! (Улыбается.) Особых надежд на приглашение выступить в Лондоне и Париже у меня нет.

— Сотрудник редакции литературного журнала – опасная профессия?

— Интересная. К примеру, одна из авторов «Огней Кузбасса» подала уже семь исков в суд – расстроена тем, что ее не принимают в Союз писателей России. Ни одного процесса не выиграла – но никак не успокоится. И эта возня уже утомляет.

— Ваша супруга тоже пишет стихи. Два поэта на семью – это много или мало?

— Вспоминается отрывок из Довлатова: «У тебя дети есть? Много?» — «Много. Дочь». Одного поэта на семью уже много. Так и живем. (Улыбается.) Если кто-то сел за стихи, другой занимается хозяйством. Мой первый читатель – всегда Наташа. Высшая ее похвала: «Ну, это в твоем духе».

— Привлекает ли вас новая территория творчества: пьесы, переводы, критика, эссеистика?

— Несколько раз садился за пьесы. Но ни одну в итоге так и не закончил. А переводы в моей жизни – только денежные. (Улыбается.) Переводчику необходимо очень хорошо знать язык, с которого он переводит. Работать по подстрочнику – это совсем не то...

Этим летом принял участие в семинаре критики, организованном журналом «Сибирские огни». А все началось с моих отзывов на книги кемеровского поэта Андрея Пятака. Со временем накопилось с десяток рецензий, опубликованных в «Огнях Кузбасса», «HomoLegens» и других литературных журналах. Это отзывы на книги Бориса Панкина, Елены Пестеревой, Дмитрия Филиппенко... В прошлом году Вадим Левенталь пригласил меня в большое жюри «Нацбеста». Написанные в связи с этой работой рецензии я и представил на семинар. Обсуждение прошло конструктивно. Руководили семинаром критики новосибирец Михаил Хлебников и Константин Комаров из Екатеринбурга, который прилетел вместо заболевшего Павла Басинского. Интересно, что произошла своеобразная рокировка: несколько лет назад я был в числе руководителей семинара по поэзии в Каменске-Уральском, на одном из которых обсуждался Комаров и был рекомендован к принятию в члены СПР.

— И чем же ответил Комаров?

— Жестким разбором. У критика Мурзина нашли массу недостатков – к примеру, «размытость оптики». Что ж, нет пределов совершенству – будем работать! Тем более что получил массу полезных советов.

Нас в семинаре было восемь. Я отметил интересные материалы у Валерия Копнинова из Барнаула и Елены Щетининой из Омска. У остальных пока – «метания и поиски»: то слишком научный подход к рецензии, то легковесность. Семинар также запомнился прекрасными лекциями Константина Комарова, Игоря Маранина и Геннадия Прашкевича.

Другое дело, что критикой, да и литературой вообще, сейчас не заработать ни больших денег, ни славы. Если только не писать книг ориентированных на премию «Большая книга» — об ужасе сталинских репрессий, беспросветной жизни в СССР...

— Вы были в жюри «Кубка мира по русской поэзии». Чем запомнилась эта работа?

— Сужу «Кубок мира» уже несколько лет, итоговым результатом всегда доволен.

— Сотни тысяч россиян пишут стихи и ведут блоги в соцсетях. Выходит, пушкинская ремарка «народ безмолвствует» устарела?

— Ну, в «Борисе Годунове» речь не о том, что народ безмолвствует постоянно. Просто у людей в определенный момент отвисают челюсти от действий власти. Да и сейчас правительство выкидывает такие кренделя... Одна эпопея вокруг сбора валежника чего стоит!

А про сайт «Стихи.ру» всем все давно ясно. В Интернете много пишущих людей. Но быть поэтом и казаться им – не одно и то же.

На «Петербургских мостах— 2018» открыл изумительного поэта Глеба Михалева. Он живет в Казани, а родом – из Юрги. Его стихи – волшебство. Напечатали подборку в «Огнях Кузбасса».

— Обрисуйте круг ваших читательских интересов. Много ли книг, которые вас «перепахали»?

— Раз в десять лет с упоением перечитываю «Войну и мир». Толстой, конечно, глыба! Еще одна великая книга – «Бесы» Достоевского.

— Чьим современником себя считаете?

— Ощущаю себя «шестидесятником». Мне не очень нравится наше время. Быть в каком-либо тренде не хочется. Что касается авторитетов – слава богу, еще не все великие умерли. Живы Бондарев, Крупин, Лихоносов, Русаков, Чухонцев, Гандлевский...

— К слову, чем выделяется Гандлевский из «Московского времени»?

— На хорошие стихи реагирую всегда одинаково: у меня сразу бегут мурашки по рукам. «Как засран лес, как жизнь не удалась. Как жалко леса. А ее – не очень». Вроде бы тут очень просто у Гандлевского, а цепляет сильно. И Кенжеев, несомненно, прекрасен. Это очень уютный поэт. Цветков до того, как замолчал, был очень интересен.

— Вы нередко шутите в разговоре. Юмор – ваша броня от какой пули?

— Вообще-то, я очень застенчив и раним. Кроме шуток. Хотя с годами это стало менее заметно. Вы правы, юмор – это моя самооборона. От многих, в том числе и от самого себя. Мы живем в такое время, что если над ним не посмеиваться, если не относиться иронично к себе, то, наверное, нужно в монастырь уходить...

— Кузбасс любит, знает, ценит своих поэтов?

— Увы, ни провинция, ни столица своих поэтов не знают. В Кузбассе, к примеру, ведут большую работу, много выступают наши мэтры – Борис Бурмистров и Сергей Донбай. Но даже их в регионе знают больше по фамилиям, нежели по стихам, как мне кажется. Сегодня интересующиеся поэзией – те, кто сами принадлежат к поэтическому кругу. А основная масса людей озабочена решением своих насущных проблем, им не до стихов. Когда бываю в Москве — всех, кто приходит на поэтические вечера, узнаю в лицо.

— Может быть, вы излишне драматизируете? В том же Кемерове работает Дом искусств, издаются литературные журналы, авторы награждаются медалями за заслуги перед Кузбассом...

— Да, есть регионы, где литераторам живется хуже – но зачем на них равняться? Я много езжу, но могу привести только один серьезный положительный пример – красноярский Дом искусств, где Татьяна Поталовская-Шнар ведет продуманную и эффективную работу по пропаганде литературы и других видов искусств, где писатели получают гонорары за выступления. А в подавляющем большинстве регионов литература финансируется по остаточному принципу – такое у меня ощущение. Хотя на встрече президента России с писателями, что состоялась несколько лет назад, был выработан целый ряд мер поддержки авторов: возрождение бюро пропаганды с регулярными поездками, создание государственного книжного издательства и сети магазинов и так далее. Достойных авторов в стране немало – но их никто не знает!

— Что приятнее 28 апреля: говорить «Христос воскресе» – или слышать «Дима, с днем рождения!»?

— Однозначно, первое.

— Вам стукнуло сорок восемь. Представьте, что вам подарили два года жизни, где в сутках сорок восемь часов. Что хотите успеть к своему юбилею?

— Издать новую книгу стихов.

— В какое время года лучше пишется?

— В отпуске очень хорошо идут стихи! В этом году – политические, социальные. Они и раньше случались. Но сейчас в воздухе что-то такое витает, ощущается напряженность. Даже Всеволод Емелин перестал писать гражданскую поэзию. Но свято место пусто не бывает. (Улыбается.)

Юрий Татаренко
Фото Кристины Кармалиты

 

 

 

 

100-летие «Сибирских огней»