Польза жанровой обертки

Лунёва Анна, Колмакова Наталия. Черная изба. — Москва: МИФ, 2024. — 544 с.: ил. — (Читаем Россию).

Московское издательство «МИФ» («Манн, Иванов и Фербер») открыло в этом году новую книжную серию «Читаем Россию». В ней выходят художественные книги региональных авторов, рассказывающие о российских провинциях. В их числе есть произведения известные и уже некогда изданные, например «Язычник» Александра Кузнецова-Тулянина — роман о людях Курил, номинированный в свое время на «Нацбест». Или «Потерял слепой дуду», повесть красноярца Александра Григоренко, победившая в 2016 году в одной из номинаций «Ясной Поляны». Особо примечателен, однако, тот факт, что открыл эту серию дебютный роман соавторов из Бердска Анны Лунёвой и Наталии Колмаковой. На обложке стоит значок «Читаем Россию. Новосибирская область», действие происходит в Барнауле, Новосибирске и Тогучинском районе. На форзаце есть стилизованная карта, довольно, правда, запутанная (реки Иня и Бердь имеют на ней единый исток).

Лунёва и Колмакова попали к московским издателям не с улицы, а с известного сайта «ЛитРес», и публикация предварена предисловием менеджера этого сайта Дениса Лукьянова. Он сразу же относит текст к жанру магического реализма, называет главную героиню «посредницей между мирами» и утверждает, что авторы «мастерски водят читателя за нос, подтасовывают карты, до последнего не давая понять, где правда, а где выдумка». Все в оформлении этой книги: и название, и обложка, и аннотация, и предисловие — настраивает нас на встречу со страшной, но все-таки сказкой, с литературной игрой. Что же мы видим, открыв сам роман?

Незамысловатый (по первому впечатлению), молодежный, еще точнее — девичий, текст. История семнадцатилетней выпускницы школы, вообразившей себя певицей и не поступившей в новосибирскую консерваторию из-за отсутствия голоса («связки не смыкаются» — так ей сказали). У девушки не все в порядке дома (она приехала из Барнаула; маме на нее, тихую старшую дочку, наплевать, все внимание трудному младшему брату; живут они втроем в проходной хрущевской двушке, каждая копейка на счету, а брат, похоже, промышляет криминальными заработками), и вот, не желая возвращаться домой побежденной, она случайно поступает в колледж на окраине Новосибирска, в Раздольном, чтобы учиться на фельдшера-ветеринара. Потому что так сложились обстоятельства: деваться некуда, идей никаких нет, а здесь ее встретили приятные люди, которые сразу пообещали общежитие и стипендию.

Дальше мы читаем про будни недавней школьницы: как она знакомится с соседками по комнате, налаживает быт, узнает преподавателей, пытается постигать неподдающиеся науки. Написано очень просто, очень традиционно, без всяких затей. Главное для авторов — не сфальшивить, и они справляются на удивление. Здесь все ожидаемо и все очень точно.

Студентки как по команде раскрыли свои сумки. Елена Алексеевна тем временем присела на кровать девушки, которая заселилась в комнату последней.

— Ну как ты, Леночка? — тихо спросила она. — Осваиваешься?

Катя, продолжая копаться в вещах, напрягла слух.

— Все в порядке, — тем же натянутым тонким голосом ответила Леночка, доставая из сумки постельное белье.

— Я понимаю, это не то, о чем ты мечтала, — вздохнула Елена Алексеевна, — но...

— Все нормально, — повторила Леночка еще более напряженно, — это хороший вариант. Мне мама уже сто раз об этом сказала.

Елена Алексеевна грустно вздохнула.

— В любом случае, если у тебя что-то не будет получаться или что-то будет непонятно — сразу иди ко мне. Куратор вашей группы — Светлана Геннадьевна, ты ее знаешь, можешь и к ней обращаться.

На этом моменте начинается интрига, потому что вскоре выясняется, что и зам. директора Елена Алексеевна, и куратор Светлана Геннадьевна, и новая соседка по комнате Леночка — все родом из одной глухой деревни в лесах Тогучинского района. Сюжет про «странности» окраинного колледжа развивается медленно, подспудно, и мы понимаем, зачем он нужен. Чтобы не разочаровать нас обещанием страшной сказки. Только читаем мы не ради сказки. Нам интересна судьба барнаульской девушки Кати, интересны ее переживания, ее отношения с миром. Вот умирает бабушка, единственный человек, который Катю любил. Она завещает внучке имущество: квартиру и дачный участок. Мама демонстрирует безразличие, но тут же сдает квартиру жильцам («буду посылать тебе больше денег»). И мы, в общем, предполагаем, чем дело кончится. Вот настоящая интрига, которая держит куда лучше, чем таинственная деревня в тогучинских лесах.

Проблема рецензирования книги в том, что нельзя допускать спойлеров, нельзя раскрывать сюжет, слишком это бессовестно по отношению к читателю. Ведь здесь у нас дважды триллер — и бытовой, и экзотический, так что убивать читательское ожидание (саспенс) — последнее дело. Потому ограничимся утверждением, что книга действительно увлекательная, и обратимся к частностям.

Труднейшее для начинающих писателей — прямая речь, в ней сейчас фальшивят, как правило, все. У Лунёвой и Колмаковой диалоги персонажей очень естественные, как будто авторы учились по журналам «Юность» семидесятых годов, когда простота и естественность были нормой.

— В пед тоже неплохо! — Катя щелкнула кнопкой чайника. — У меня бабушка учительница. Правда, дети сейчас вредные пошли...

— Да они всегда вредные, — отмахнулась Вика. — Вон Людка моя. Из кого хошь душу вынет, если ей что надо... Лен, а ты нас нарисуешь?

— Нарисую, если хотите. — Леночка отвлеклась от портрета и внимательно посмотрела на Вику. — Только я сама решу, как рисовать. Ну, в какой позе.

— Только не голой! — в притворном ужасе замахала руками Вика. — Я такое никуда выложить не смогу!

— Не голой, — согласилась Леночка. — Я такое не умею, очень сложно. Вот лица я неплохо рисую, это да.

В сюжете романа есть несколько поворотных моментов, и сопровождающие их драматические сцены выписаны просто отлично. Опять же обойдемся без спойлеров, но скажем, что диалоги сделаны буквально по учебнику голливудского гуру Роберта Макки. Не думаю, что авторы его изучали, тут все попадания, скорее всего, обусловлены природным чутьем.

— Значит, в суд пойдем! — подытожил Андрей. — Скажем, что мать на тебя надавила, что ты была не в адеквате. Ты наверняка была не в адеквате. Она такую истерику в общаге закатила, когда тебя увозила, что сложно было сохранить здравый рассудок. А еще упомянем про брата в тюрьме — и все станет ясно...

— Не пойду я ни в какой суд! — закричала Катя и прикусила язык: машина резко остановилась.

— Приехали, — безразлично сказал водитель.

— Куда? — не понял Андрей. — Только барахолку проехали, тут еще километров пять.

— А мне скандалисты не нужны, — бросил водитель через плечо. — Выходите.

— Ладно, будем молчать, — покладисто согласился Андрей. — Давай двигай. Ну не выгонишь же девчонку снег месить на трассе?

Водитель тяжело вздохнул и снова завел мотор.

У поворота на общагу таксист остановился. Катя вышла из машины и тут же бросилась бежать, но Андрей легко догнал ее и схватил за руку.

— Кать, ты понимаешь, что я прав? Иди умойся, переоденься, а потом нам нужно...

— Ничего мне не нужно! — яростно взвизгнула Катя, вырываясь. — Отпусти меня, идиот!

— Это ты себя ведешь как идиотка! Подо всех прогибаешься, кто захочет прогнуть! Я тебе помочь хочу, а ты...

— Да иди ты! — Катя наконец высвободилась из его хватки и побежала к крыльцу.

Задыхаясь от подступающих к горлу рыданий, она пронеслась по коридору, рванула на себя дверь, влетела в комнату, не разуваясь, и закрыла замок на три оборота. Еще с минуту она тупо смотрела на обитое дерматином полотно, как будто ожидая стука, но в коридоре было тихо. Катя бессильно сползла по стенке на мокрую тряпку, которая служила им ковриком, и разрыдалась, уже не пытаясь себя сдерживать.

Да, это беллетристика и мелодрама, но образец прекрасный, ни ноты фальши.

Или вот:

Ей очень нравилось ходить с Андреем под руку по заснеженной улице до колледжа и обратно, нравилось сидеть с ним рядом и делать домашку или смотреть фильм. Нравилось, как он забирает у нее тяжелую сумку с книгами, как тихонько, одними губами, подсказывает на опросах. Со дня Катиного переезда они стали гораздо меньше бывать вдвоем: ей больше не нужно было ходить на общую кухню и в душ, а в комнате и на прогулках рядом всегда толклась Леночка, и где-то в глубине души Катю это даже устраивало. Наедине Андрей мог прижать ее крепче, начать целовать в губы, гладить по спине вдруг потяжелевшей рукой, отчего ей становилось не по себе. Вроде бы и глупо, ведь он ее парень и у них... любовь? Но Катя не чувствовала ничего такого, о чем пишут в романах, — только неловкость и растерянность.

Есть в романе свидетельства подлинного умения авторов в виде внезапного художественного отступления размером в абзац, но обычно они пишут так: «Ноябрь подходил к концу, Раздольное вовсю заметало сугробами. Утоптанная старательными студенческими ботинками дорожка от общаги до колледжа неприятно блестела в свете фонарей».

Помню, в конце 70-х годов (я был тогда школьником) в Новосибирске стала хитом опубликованная в «Сибирских огнях» повесть о девушке, совращенной взрослым ловеласом. Суть была в том, что ухажер заразил героиню венерической болезнью, а большая часть произведения описывала быт лечебного учреждения, в котором девушка оказалась. Повесть скандального содержания шла нарасхват.

Стоит задуматься: получил бы издателя и читателей роман Лунёвой и Колмаковой о переживаниях самостоятельной юной студентки, если бы не было в нем второго сюжета с инфернальным культом из таежной деревни, если бы жанр не был заявлен как «хтонический хоррор»? Вспомним, что первый, «студенческий» роман Алексея Иванова «Общага-на-крови» был опубликован только после успеха нескольких его более поздних бестселлеров. Хотя страстей в той «Общаге» было куда больше, чем в честной книге наших бердчанок о взрослении и одиночестве.

Жанровая обертка, коммерческая маркировка необходимы сейчас для хоть какого-нибудь успеха. Точнее, для гарантированного доступа к аудитории. Сам успех задается не жанром, в котором мы принципиально отстаем от переводных образцов. Главное все-таки — правда, жизненность, узнавание. В общем — литература.

Есть ли в книге фантастика? Есть, ведь после всех страшных событий героиня вдруг обретает голос и с легкостью поступает в консерваторию. В остальном авторам удалось пройти по тонкой грани между реализмом и мистикой. Да, атмосфера тайны неуклонно сгущается. Но начала мистических событий ждешь без всякого предвкушения, скорее с недовольством, ведь известно, что, когда фантастическое вылезает наружу, зачастую вместе с правдоподобием пропадает и интерес. К счастью, все ирреальные события, которых здесь не так много, можно объяснить суевериями, совпадениями, психическими аномалиями, галлюцинациями, наконец. Такая игра с читателем имеет почтенную традицию. Из современных авторов, успешно использующих подобный прием, назову Эдуарда Веркина и Марию Галину. Кстати, их книги побеждали на конкурсе литературной премии «Новые горизонты» в 2016 и 2017 годах. Думаю, среди номинантов премии этого года мы увидим Лунёву и Колмакову.